Живи - Зиновьев Александр Александрович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Слепой попросил меня устроить ему присутствие на симпозиуме и возможность побеседовать с кем — либо из иностранцев. Я сказал, что постараюсь устроить первое, но при условии, что он не будет ни в коем случае претендовать на второе. Но хлопоты и тревоги оказались напрасными. Высшие власти почему-то не дали разрешения иностранной делегации посетить наш город.
В отремонтированное здание лаборатории восстановления переселилась дирекция, а лабораторию втиснули в несколько комнат, где раньше помещалась дирекция. Зато Слепому я устроил встречу с самым толковым парнем из лаборатории.
Тот сказал, что когда в мире трубят о выдающихся достижениях в чем — то, верить этому можно лишь процентов на десять, не более. В нашей же области — не более чем на сотую долю процента. Фактически успехов нет и в ближайшее время не предвидится. Наука и техника (особенно — микрофизика и электроника) должны сделать новый качественный скачок, чтобы мы начали хотя бы первые успешные шаги в нашем деле.
Странно, этот разговор почему-то благотворно подействовал на Слепого. Может быть, потому, что для него успехи в этой области науки и медицины не могли принести абсолютно ничего хорошего, — у него все равно нет того органа, функции которого можно было бы восстановить.
— У нас еще в запасе кое-что есть, — сказал я. — Пересадка органов. Займемся этим делом всерьез. Кто знает, вдруг тут что-то и получится…
Выборы
Что выборы в органы власти у нас есть пустая формальность, общеизвестно. И мы уже привыкли относиться к ним с полным равнодушием. Многим из нас приходится тратить силы и время на них. Но это считается общественной работой. Не будь выборов, пришлось бы выполнять другие общественные поручения. Для многих из нас это — повод для уклонения от работы и для внесемейного времяпрепровождения. Не будь выборов, мы взяли бы то же самое за счет другого повода. Раньше выборы всегда производились из одного кандидата. Суть их сводилась к тому, чтобы формально признать намеченного в соответствующих органах власти кандидата избранным. На сей раз московские власти решили произвести в нашей области эксперимент — производить выборы из двух и более кандидатов. Это было, конечно, сделано для простаков. Двух кандидатов на одно и то же место все равно наметили в партийных органах (в обкоме, горкоме и райкомах). Причем заранее было намечено, кто из двух пройдет. От нашего комбината кандидатом в депутаты Областного совета выдвинули Кротова, помощника Крутова. Конкурентом Кротова назначили старую учительницу. Меня назначили доверенным лицом Кротова. Моя обязанность — ездить по учреждениям избирательного округа, рассказывать о товарище Кротове и призывать трудящихся голосовать за него. Кроме того, меня попросили написать (вернее, просто подписать) статью о Кротове для газеты. Кротов, учитывая мою малую подвижность, предоставил в мое распоряжение обкомовскую машину. Всем партийным секретарям учреждений, где мне приходилось выступать, он дал указание, чтобы перед выступлением объявляли о моем физическом состоянии и о моих героических усилиях по преодолению его. Получалось очень эффектно. Меня представляли как «Мересьева мирного времени» (Мересьев был летчик, потерявший во время войны ступни обеих ног, но научившийся летать с протезами, сделанными, кстати сказать, на нашем комбинате). Когда я шел к трибуне с таким видом, будто я не инвалид, а чемпион по бегу, собравшиеся разражались аплодисментами, какие не всегда выпадают на долю даже больших руководителей. Благодаря этому личность товарища Кротова становилась светлее и значительнее.
Кротов
Пока шла предвыборная кампания, Кротов приглашал меня два раза к себе домой в городскую квартиру и один раз на дачу. Должен признаться, что я до сих пор никогда еще не видел такой роскоши, как у него. Я был один раз в квартире нашего директора (он «угощал» мною как «феноменом» каких-то московских гостей), но она ни в какое сравнение не идет с кротовской. Особенно меня поразила библиотека. Кротов сказал, что такой библиотеки нет даже у специалистов — филологов в Москве. Как он ухитрился собрать такое сокровище? После роскошного ужина, за которым он упорно пытался заставить меня выпить рюмку водки, он подобрел и пообещал устроить мне однокомнатную квартиру. О своем обещании он, конечно, забыл. А став депутатом и важной персоной в обкоме, он вообще позабыл о моем существовании.
Весьма возможно, что с точки зрения западных богачей бытовой уровень Кротовых не так уж высок, как кажется нам. Но зато положение наших «богачей» имеет много преимуществ перед западными: оно достигается без особого риска, не связано с особыми хлопотами и тревогами, гарантировано. Конечно, кротовы иногда теряют свое положение. Но это бывает редко. И при этом они все равно не падают до нашего низкого уровня. Суть хрущевской «революции» состояла в том, что кротовы, сусликовы, корытовы, горбани, маоцзедуньки обезопасили себя от произвола высших властей. К тому времени они уже стали реальной властью в стране, а в хрущевские годы это было признано и официально.
И все же затея выбирать на руководящие посты из двух и более кандидатов встревожила начальство. Возникла угроза их гарантированному положению. Наш партградский эксперимент показал, что угроза эта для большинства должностных лиц не такая уж опасная. У нас провели экспериментальные выборы партийных работников из двух и более кандидатов. Выбрали за редким исключением все равно тех, кого намечали заранее. Исключения оказались совершенно незначительными и несущественными.
Туристический поход
По случаю праздников у нас образовалось несколько выходных дней подряд, и мы решили отправиться в туристический поход. Не так далеко, конечно, чтобы это было мне под силу. Впрочем, недалеко от города столько прекрасных мест, что никакой проблемы на этот счет вроде бы не было. Но не тут-то было! Повсюду были запретные зоны, огороженные участки, свалки. Пришлось спуститься по течению реки километров на десять, прежде чем мы нашли подходящее место. Раздались возгласы насчет нашей прекрасной природы. Кто-то сказал, что в западных странах такой первозданной природы уже нет и что в этом наше преимущество. Слепой сказал, что прекрасная природа не есть заслуга нашего социального строя, что суть социального строя проявляется в том, как распоряжаются природой. А с этой точки зрения нам хвастаться нечем. Сколько мы тыкались в запретные и загаженные места, прежде чем нашли это местечко?!
Поставили палатки. Развели костер. Приготовили еду. Выпили, конечно. Шутили, смеялись, наслаждались душевным единением.
— А раньше жить было интереснее, — сказал Остряк. — Вот представьте себе такой же день сто тысяч лет назад. На этом вот месте сидит группа наших обезьяноподобных или человекоподобных предков. Есть нечего. Пойти некуда. Ни кино, ни телевидения еще не было. Говорить не о чем, да и нечем — язык еще не изобретен. Сидят вот так наши предки день, другой, третий. Тупо смотрят в пространство. Тоска зеленая. Вдруг какой-то Иван говорит: «Идея, братцы! А что, если мы скинемся по трешке и трахнем поллитровку?!» Начинается всеобщее оживление. Наши дикие предки — иваны лезут в свои кошельки, сшитые из звериных шкур. Вскоре поллитровка уже разлита по стопкам…
Тут мы не выдерживаем и прерываем рассказчика с возмущением: откуда стопки? Это же анахронизм, нарушение принципов исторической достоверности. Кружки или консервные банки — это еще куда ни шло. Но стопки? Может быть, скажешь: фужеры?
— Ладно, — капитулирует Остряк. — Пусть лакают прямо из горлышка. После второй бутылки другой Иван и говорит. Говорит как бы между прочим, без всяких претензий на великое открытие. Спьяну, можно сказать. «А что, ребята, если мы костер разведем?» — говорит он. И вот уже полыхает костер. Тепло становится. На закуску жарят одного из Иванов, Настроение поднимается. Кто-то запевает старинный русский романс. Или, лучше, блатную песню — блатные куда душевнее. Заметьте, сидят они вот так сутками, не спешат по своим делам, ибо никаких своих дел еще не было. Дел вообще никаких не было. Все было общее. Душа в душу жили. Сообща. А теперь? Каждый в свою сторону тянет, в свою нору прячется. Встретятся на минуту. — Ну как? — Да так! А ты как? — Тоже так. — Ну, я спешу! — Я тоже спешу. Пока! — Пока!
