Средства массовой брехни - Мухин Юрий Игнатьевич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
В 1942 году его послали служить в экспериментальную эскадрилью, в которой опробовалась установка под крылья Ю-87 двух контейнеров с 37-мм зенитными пушками. Самолет после этого уже не мог пикировать и по идее должен был расстреливать советские танки с горизонтального полета или максимум под углом 20–30 градусов.
Мысль эта, конечно, заманчивая: вместо того чтобы бросать на танк сотню (сотни) килограмм бомб, вывести его из строя точно посланными несколькими 37-мм снарядами весом по 623 грамма. Однако было одно «но». Этот снарядик с начальной скоростью 914 м/сек пробить лобовую и бортовую броню наших танков не мог, стрелять надо было очень точно в корму танка сверху — в сетку, прикрывающую радиатор двигателя. А попасть из самолета точно в цель площадью меньше квадратного метра — это ой какая проблема!
Наводчик орудия наводит его, вращая руками маховики, и он может замедлить их вращение при подводе прицельной марки к точке прицеливания и точно остановить движение ствола, когда они совместились. Стрелок или пулеметчик может точно так же до микрона навести ствол орудия в цель. Но в те времена такая наводка летчику была недоступна. Его оружие было жестко вмонтировано в самолет, и летчик мог наводить стволы этого оружия в цель только изменением направления полета всей машины. Технически наводка в цель осуществлялась поворотом рулей самолета, а они поворачивали самолет и не подводили стволы к цели, как это делают стрелки и наводчики, а проводили их по точке прицеливания, т. е. нужно было вернуть рули в исходное положение, когда прицельная марка еще до цели не дошла, в надежде, что инерция машины ее доведет. Уже с этим мороки у летчика полный рот, плюс самолет быстро сближается с целью и нужно в голове решать задачу по дальности, плюс атмосфера не однородна, с более теплых участков земли идут восходящие потоки, самолет произвольно снижается и поднимается и т. д. и т. п.
В связи с этими трудностями самолеты при такой установке оружия не рассчитываются на попадание одним снарядом точно в цель, поскольку это просто невозможно. Преодолевают эту трудность установкой на самолете большого количества пушек и пулеметов и большой их скорострельностью. И летчик стреляет не точно в цель, а в район цели, а цель уничтожается несколькими снарядами, попадающими в нее по теории вероятностей.
Поэтому выдумка немцев с установкой под крылья Ю-87 двух пушек с целью очень точно стрелять по танкам заведомо неубедительна. Да еще и пушки были разнесены на 5 м, а ширина наших танков 3 м, то есть оси стволов пушек на этом Ю-87 нужно было сводить вместе где-то в 400–500 м впереди самолета, чтобы пушки стреляли в одну точку, но тогда навести самолет на танк и открыть огонь нужно было точно с этого расстояния. А такое, знаете, и на полигоне не всегда получается.
Нашим конструкторам тоже пришла в голову мысль точно стрелять по танкам с самолетов. На истребитель ЛаГГ и штурмовик Ил-2 установили соответствующие пушки и апробировали их на полигоне. Более маневренный ЛаГГ сумел попадать по танкам (не в слабое место танка, а вообще по нему) 3 снарядами из 35, а Ил-2 тремя снарядами из 55. Затея была изначально дохлой, и в советских ВВС для борьбы с немецкими танками поставили на вооружение очень эффективные бомбы ПТАБ.
При стрельбе из самолетной пушки по танкам есть и еще проблема. Если танкисты увидели самолет и они не трусы (а такое тоже бывало, чего греха таить), то Ю-87 со своими двумя 37-мм пушечками и 12 снарядами к каждой в горизонтальном полете замордуется танк жечь. Механик-водитель будет разворачивать танк на месте, подставляя самолету лобовую броню (Рудель, как вы увидите, пишет, что наши танкисты именно так и делали), и самолет не сумеет его облететь, чтобы зайти танку с кормы.
Немудрено, что и немцы быстро отказались от этой затеи с Ю-87, и их штурмовики (ФВ-190, Хеншель-129, Ме-410) имели, как правило, по шесть огневых пулеметно-пушечных точек вперед, с возможностью пикировать сверху и обстреливать крышу башни и силового отделения танка. Но Рудель до конца войны летал только на Ю-87, хотя вся его эскадра уже летала на «Фокке-Вульф 190», и на охоту за нашими танками лично только он вылетал именно на Ю-87 с двумя этими мандолинами под крыльями.
Рудель начал охоту за нашими танками под Белгородом за месяц до начала Курской битвы и в мемуарах рапортует о своих сногсшибательных успехах. Ему поддакивают: да, 5 июля, в день начала Курской битвы «командир Pz.Jag.St./StG2 капитан Рудель уничтожил за несколько боевых вылетов, выполненных в тот день, 12 советских танков». Я человек доверчивый, и я бы ему поверил, если бы он поменьше давал подробностей своих подвигов. А то ведь вот что он пишет о боях на Курской дуге.
«Во многих случаях танк взрывался, как только огонь доходил до боеприпасов, что обычно находились в каждом танке. Это было очень опасно для нас, когда самолеты летали на высоте 5—10 метров над танками. В первые несколько дней такое случалось со мной дважды. Я летел сквозь внезапно взметнувшееся вверх пламя и думал: «На этот раз тебе конец».
Однако оба раза я вылетал из пламени живой и невредимый — даже когда обугливалась зеленая краска на обшивке, а в самолете оставались дыры от осколков».
В объективке на Руделя говорится, что его ни разу не сбивали истребители, думаю, это потому, что в начале войны наших истребителей было мало, а с середины войны он стал героем рейха и его вылеты практически всегда очень плотно прикрывали немецкие истребители, в том числе и 52-я истребительная эскадра немцев, в которой воевали такие асы, как Хартман и Бакхорн. А у истребителей действительно бывает ситуация, когда их огонь с близкого расстояния по самолету противника приводит к его взрыву, и истребитель пролетает и сквозь облако взрыва, и сквозь обломки самолета. Думаю, что Рудель наслушался подобных рассказов от знакомых летчиков-истребителей и по дурости применил эти рассказы в своих байках про охоту на танки.
Танк — далеко не самолет, и почему Руделю это не объяснили, непонятно. От начала пожара в танке до момента, когда боеприпасы нагреются до температуры, вызывающей их взрыв, проходят многие минуты. Во-первых, танк, в силовое отделение которого попали 37-мм снаряды Руделя, никак не мог взорваться через пару секунд, и Рудель ни в каких случаях не мог пролетать над взрывом танка. Во-вторых, при взрыве танка образуется два осколка: один — это корпус танка, остающийся на земле, второй — башня танка, взлетающая в воздух. Если бы в самолете Руделя хоть раз осталась дыра от этого осколка, то мы бы мемуаров Руделя никогда не читали. Ведь брешет, сукин сын, а зачем? Не затем ли, что реальных подвигов маловато?
И еще одно. Рудель пишет: «Мы всегда пытались попасть в одно из уязвимых мест танка. Передняя его часть всегда лучше всего укреплена, потому танкисты и стремятся поставить свой танк передней частью к противнику. Боковые же стороны танка имеют более тонкую броню. Но лучшей целью для нас являлась корма».
Против этого трудно возразить, поскольку на Курской дуге во множестве было и легких советских танков Т-60 и Т-70, а у них бортовая броня была всего 15 мм, и 37-мм пушка вполне могла ее пробить. Но после Курской битвы наши инженерные службы осмотрели все наши подбитые танки, замерив диаметр пробоин в них. И установили, что 33,5 % пробоин оставлены 50-мм снарядом немецких противотанковых пушек и танков Т-Ш, 40,5 % пробоин оставлены 75-мм снарядом противотанковых пушек и танков T-IV и T-V, и 26,0 % пробоин оставлены 88-мм снарядом немецких зениток и танков T-VI. Как видите, сумма получается 100 %. А где же танки, подбитые пушками эскадрильи Руделя? До конца 1942 года немцы еще использовали для борьбы с нашими танками свои 37-мм противотанковые пушки, танков, с пробоинами от 37-мм снарядов, тогда было 10 % (и 4,7 % с пробоинами от 20-мм пушек). А под Курском — ноль. Кстати, Курская битва интересна тем, что в ней советские танковые войска понесли очень большие потери, но их потери от немецкой авиации были меньше, чем в среднем за войну. К примеру, в 1-й танковой армии из 530 выведенных из строя единиц бронетехники немецкая авиация подбила 7 танков Т-34, 2 танка Т-80 и один танк Т-60.
