Как санкции ударят по России - Иноземцев Владислав Леонидович (читать книги онлайн .TXT) 📗
Напротив, некоторые «карты», которые казались прежде самыми ценными, сегодня безнадежно девальвированы.
Прежде всего это сам концепт «сверхдержавы», которая обычно ассоциировалась с территорией, военным превосходством и масштабом ресурсов. За последние 50 лет сверхдержавы проиграли все войны, в которые они ввязывались: Франция — Индокитай и Алжир, США — Вьетнам и Ирак, СССР/Россия — Афганистан и (вскоре) Украину. Ядерное оружие, использование которого в глобальном конфликте было вполне вероятным вплоть до начала горбачевской перестройки, сегодня во многом «списано со счетов». Территория, как показывают любые рейтинги экономической успешности государств, становится скорее обузой, чем источником преимуществ. Ресурсы давно не интересуют потенциальных захватчиков, так как их куда проще и безопаснее купить за легко эмитируемые деньги, а непослушные страны — какими бы «сверхдержавами» они самим себе ни казались — можно сделать изгоями, отключив от глобальных финансовых и информационных систем.
Сегодня классическая военно-политическая мощь (power) девальвирована как никогда: можно скорее унизить и уничтожить неугодных (как это происходит в Ираке или Донбассе), но не создать устойчивые политические формы — а Европейский союз, который в этом относительно успешен, менее всего прельщают лавры «великодержавности».
Кроме того, следует заметить, что переход игроков от «шахматной доски» к «карточному столу» сопровождается стремительной девальвацией любых правовых и договорных норм. Отличия реакции мирового сообщества на присоединение Ираком Кувейта в 1990 году и Россией Крыма в 2014 году лучше любых других примеров говорят о том, что время «шахматистов» в политике прошло. Глобальная система управления практически парализована — и в этой ситуации шулеры всех мастей могут чувствовать себя хозяевами положения. He президенты или премьеры, а люди типа Ибрагима Али аль-Бадри, халифа «Исламского государства Ирака и Леванта», или Игоря Гиркина, главнокомандующего войсками ДНР и ЛНР, сегодня творят мировую политику, своими осознанными или подчас случайными действиями меняя ее направление. He связанные никакими международными обязательствами, они легко разрушают систему обязательств куда более крупных игроков, делая участью политиков беспрестанную ложь, а перспективой мировой системы — нарастающий хаос.
«Большая карточная игра» поощряет и вознаграждает наглость, а не разумность; вседозволенность, а не расчет; жестокость, а не милосердие. И если мир хочет выжить, ему нужно учиться играть в какую-то новую игру — и не в шахматы, и не в карты.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Игральная карта мира» // Московский комсомолец, 10 сентября 2014 г., с. 3.
Можно ли избежать новой «холодной войны»?
Ha прошлых выходных случилось практически немыслимое. Сначала находившийся в Нью-Йорке российский министр иностранных дел Сергей Лавров допустил не только возможность, но и целесообразность «нового старта» в отношениях между Россией и США. («Наверное, — сказал он, — будет придумано что-то еще: «перезагрузка № 2» или «перезагрузка 2.0».) А затем председатель думского Комитета по международным делам Алексей Пушков резко дезавуировал это заявление («Перезагрузка-2», которая бы выправила отношения России и США, сегодня маловероятна»). Конечно, последнее можно отнести на простодушие депутата, по-прежнему ощущающего себя ведущим телевизионного шоу, но нельзя не признать ситуацию довольно неординарной.
Идея «новой перезагрузки» сегодня куда менее популярна, чем восторги по поводу скорой победы поднявшейся с колен России в новой «холодной войне», но история показывает: любой конфликт рано или поздно кончается, и нынешнее противостояние нашей страны с остальным миром также не станет исключением. Проблема, однако, состоит в том, что преодоление «эффекта Крыма и Донбасса» в отношениях с Западом выглядит задачей несомненно более проблематичной, чем может показаться на первый взгляд.
Введя против России масштабные санкции, Европа и США предприняли шаги, аналог которым трудно найти в недавней истории. Сомнительно, что они пойдут на их скорую отмену, тем более что Россия отнюдь не раскаивается в присоединении Крыма и всемерной поддержке донецких сепаратистов. Поэтому перед министром С. Лавровым стоит задача намного более сложная, чем «разводка» доверчивых российских телезрителей, чем привыкли заниматься многие российские околополитические персонажи. Чтобы запустить «новую перезагрузку», Москве нужно показать, что она готова к серьезному политическому торгу.
Разумеется, никто не говорит о том, что Крым в сколь-либо обозримой перспективе может вернуться под юрисдикцию Киева, но акценты должны быть радикально пересмотрены. B нынешних условиях я вижу лишь один шанс на то, чтобы Запад пошел нам навстречу: действия России в Крыму должны быть представлены в качестве упреждающего гуманитарного вмешательства. Аргументы просты: Крым — многонациональная территория, где политика киевских радикалов наверняка привела бы к вооруженным столкновениям с тысячами жертв. Кто не верит, может вспомнить бойню в Одессе и последствия конфликта на востоке Украины. Россия использовала свои силы на полуострове и тем самым способствовала недопущению массового насилия, поэтому называть ее действия агрессией не слишком правомерно. Но США и EC могут согласиться с такой позицией только в случае, если получат четкий и недвусмысленный сигнал о том, что Москва будет гибче в других вопросах.
Ответной уступкой может стать серия довольно абстрактных заявлений о готовности обсуждать статус Крыма, но в неопределенном будущем. B обмен на согласие Запада отказаться от квалификации действий России как агрессии следовало бы отметить, что действия Москвы по включению этой территории в состав Российской Федерации были, скажем мягко, «поспешными». Из такой формулировки не вытекает никаких обязывающих следствий, но она смягчает позиции сторон и облегчает ход дальнейших переговоров. B идеале России и Западу следовало бы найти формулу, по которой новое обсуждение статуса Крыма может начаться после некоего маловероятного в ближайшем будущем события — например, принятия Украины в Европейский союз, которое стоит признать гарантией того, что власти в Киеве будут соблюдать правовые нормы EC в части обеспечения прав национальных меньшинств. Проблему можно дополнительно обставить условием проведения в Крыму нового референдума об определении исторических судеб полуострова, но в любом случае отнести принятие решения на срок, когда никто из действующих ныне политиков уже не будет находиться на своих постах.
B подобной ситуации Россия могла бы добиться выхода из международной изоляции и, более того, перебросить мяч на сторону оппонентов: пусть они-де быстрее принимают Украину в EC (чего, судя по всему, пока не хочет ни одна из крупных стран Европейского союза), а уж потом вернемся к нашим обсуждениям. Более того, может быть предложен и «размен» намного масштабнее: коль скоро Запад осуждает действия России в Приднестровье, Южной Осетии и Абхазии, а Россия отторгает позицию EC и США по Косово, то следующим шагом может стать взаимный отказ от признания всех этих квазигосударств и передача их в той или иной мере под управление ООН. Разумеется, Запад откажется от такого предложения (Косово признано сейчас 108 странами, тогда как российские сателлиты на Кавказе — всего четырьмя); однако сам факт поиска компромисса будет, несомненно, замечен.
Если Россия действительно задумалась о «новой перезагрузке», ей придется вспомнить кое-какие дипломатические приемы из арсенала бывшего Советского Союза. Советская дипломатия была удивительно искусной в умении выдвигать инициативы, которые казались безусловно направленными на «борьбу за дело мира», но в то же время оказывались очевидно неприемлемыми для правительств западных стран. B новых условиях стоит подумать о реанимации такого подхода: следует выйти с предложениями, которые формально могут выглядеть уступкой Западу, но принятие которых потребует от него недопустимо сложных и замысловатых усилий.
