Оглянись во гневе... - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Если же говорить об интеллекте Ф.М.Достоевского, который, как и нравственность, реально проявился в фактах его биографии, то намерение решить свои финансовые проблемы за счет предполагаемого выигрыша в азартные игры — явное выражение : все игры, прижившиеся в игорных домах, построены так, чтобы выигрывал владелец казино, а все остальные только перераспределяли между собой свои средства, безвозвратно утрачивая какую-то их долю, обеспечивая тем самым заведомый выигрыш владельцам казино. Иных игр в казино нет: шахматы и даже крестики нолики, где выигрыш не предопределен и требует навыков и интеллектуальных усилий — в казино нет; там только привлекательные “халявы”, вхождение в которые не требует особой подготовки и доступно каждому позарившемуся на дармовщину, ибо чем шире круг игроков — тем больше прибыли владельцев игорного бизнеса; все игорные “халявы” — заведомо беспроигрышные для владельцев игорного притона [124], вне зависимости от того в доле с ними государство, или они стригут “баранов” без оплаты государственной лицензии и платежей налогов с их бизнеса.
Вследствие этой нравственной порочности и интеллектуальной ущербности, в литературном наследии Ф.М.Достоевского многие великие явления (т.е. общественно значимые) остались без рассмотрения, а значение малых фактов раздуто до непомерности. По словам М.Е.Салтыкова-Щедрина низведение великих явлений до малых, и возвеличивание малых до великих — есть истинное глумление над жизнью, хотя картина подчас выходит очень трогательная. В общественном коллективном сознательном и бессознательном “Преступление и наказание” порицанием убийства с целью ограбления, закрывает выход на понимание проблем социальной гигиены. Это говорит о том, что Ф.М.Достоевский слеп к реальной проблематике общественной жизни и к не однозначной нравственной мотивации одних и тех же действий в обществе. То есть его нравоучения объективно антиисторичны и антинародны, а поскольку писал он на русском языке, то это означает, что Ф.М.Достоевский был выразителем идей воинствующей русофобии.
Если Ф.М.Достоевский глубокий психолог, то его психологические воззрения — от изощренного сатанизма и благообразно направлены против оздоровления психологии народа. Недееспособность Раскольникова и самого Ф.М.Достоевского в деле защиты угнетенных, в деле становления общества справедливости — обусловлена их реальной нравственностью, и характеризуется пословицей “бодливой корове — Бог рогов не дал”: литературный персонаж и его конструктор, как и все библейски-канонические усердно православные, реально работали на доктрину “Второзакония-Исаии”, противную истинному Благовестию Христа, учившего Справедливости и непреклонному искоренению Зла в жизни общества, а не соглашательству со Злом в бессмысленном страстотерпии и покорности Злу. Это так, ибо человек, по Божьему предопределению — наместник Божий на Земле, а не безответная жертва того, кто претендует быть князем мира сего. Ф.М.Достоевский охранял доктрину “Второзакония-Исаии” на третьем приоритете обобщенных средств управления/оружия, и по отношению к России, хотя и был декларативно благонамеренным человеком, но по существу выполнил, даже не как наемник [125], а истово — обязанности , что и выразилось литературно в автобиографичном образе Смердякова.
Если вымышленный персонаж-Смердяков готов был отдаться под власть агрессора, действующего общепонятными вооружениями уровня 6-го приоритета, то создатель персонажа Смердяков-Достоевский отдался под власть агрессора, действовавшего оружием от 3-го приоритета и выше, и истово служил агрессору в деле России, после того как обжегся на освобождении её народа от угнетения, участвуя в деле Петрашевского.
Вследствие того, что Ф.М.Достоевский не смог разрешить нравственно-этических неопределенностей (в том числе и в области религии) и назвать ложь — ложью, а истину — истиной, и в жизни непреклонно следовать истине, жизнь его и была тяжелой, как это сообщают его биографы. Это не значит, что он злоумышленно стремился злодействовать в области литературы, формируя нравственность и мировоззрение читателей, но он непреклонно шел не туда, не смея подвергнуть Библию рассмотрению по совести, воспринимая её в качестве аксиомы в наборе прочих обветшалых к тому времени аксиом православия.
Все сказанное не означает, что по прочтении сего, следует немедленно приступить к поиску винтовки с оптическим прицелом, чтобы начать массовый отстрел ростовщиков. От этого как раз следует воздержаться: Гусинский, Березовский — демонстрационные, образцово показательные экземпляры, даже общественно полезные в том смысле, что вызывают омерзение ибо мерзость их деятельности — обнажена и действует без макияжа, в отличие от двоедушия Ф.М.Достоевского, нравоучительство которого для многих авторитетно и по сию пору. Демонстрационные экземпляры — мелкая шпана-однодневки в глобальной ростовщической мафии. Они накачали ростовщичеством миллиарды, но не думают о завтрашнем дне. И поскольку они не смогли обеспечить управление Россией финансово-демократическим способом, как это устроилось к середине ХХ века в государствах Запада, генералы и хозяева ростовщической глобальной мафии, могут попробовать расплатиться с “баранами” из числа возомнивших себя патриотами, русскими националистами и великодержавниками, фашистами, нацистами именно этими “ослами, навьюченными золотом”.
Поэтому уничтожение временно навьюченных богатством демонстрационных экземпляров в России не этически запретно, к чему подводил читателей Ф.М.Достоевский и подавляющее большинство литературных критиков, а не целесообразно , поскольку такое уничтожение предусмотрено алгоритмом управления обществом по доктрине “Второзакония-Исаии”, как средство успокоения национально-взбудоражившейся общественности, которая в жизни общества не желает осуществления ничего, кроме сиюминутной политической похоти и не задумывается о последствиях её удовлетворения.
Чтобы выйти из алгоритма управления по доктрине “Второзакония-Исаии”, прежде ликвидации ослов, временно навьюченных богатством, в России должна быть решена другая — более значимая общественная проблема. Как следствия этой проблемы и возникли все березовские, чубайсы и ходорковские и прочие временно навьюченные. Суть её состоит в следующем: ваучеры раздавали не под дулом автомата, и не только гусинским и березовским, но почти все, включая и националистов-”антисемитов”, заплатили по 25 рублей за ваучер: кто — , кто . В итоге в России более 40 миллионов “обманутых вкладчиков”, которые сделали всё для того, чтобы быть им обманутыми.
“Обманутые вкладчики” вложились во всевозможные “МММ”, позарившись на сотни процентов годовых, буд-то они не знали, что такие темпы роста общественного производства [126] в его натуральном учете (и учете в неизменных ценах) на основе нынешней научно-технологической базы общества невозможны; то есть они объективно шли на то, чтобы участвовать в перераспределении платежеспособности остальных более чем 100 миллионов населения в свою пользу, соучаствуя в качестве массовки в глобальной афере под неоглашенным названием “Война приватизаторов за Советское наследство”. Но после того, как вкладчики оказались “обманутыми”, они не унялись: они “качают права”, требуя компенсации от государства опять же за счет более чем 100 миллионов населения, не принявших активного участия в их аферах.
Иными словами, в отличие от Гусинского и Березовского, 40 миллионов “обманутых вкладчиков” объективно — тоже финансовые аферисты и ростовщики, но — неудачники, чтобы они не говорили в свое оправдание; это относится ко всем ним, будь они выжившие к старости из ума старики, или же стоеросовый молодняк, жаждущий легкого потребления по потребности, но не приученный без понуканий каждодневно добросовестно и созидать. От преуспевших Гусинского и Березовского они не отличаются качественно своей нравственностью; каждый из них занял бы место всякого из демонстрационно навьюченных ослов, если бы у него хватило энергии и способностей для того, чтобы потеснить на вершине финансовой пирамиды всех преуспевших. Всё произошло с ними по русской пословице: Пошли по шерсть, а воротились стрижеными. “Обманутые вкладчики” усыпили свою совесть или остались глухи непосредственно к её зову. Они не вняли памяти и разуму, поскольку довольно подробно в учебнике истории описана аналогичная “МММ” афера, сопровождавшая строительство Панамского канала в XIX веке, на которой погорело множество французов, а меньшинство хорошо погрело руки. Но мало того, в России после всего С.Мавроди оказался не на скамье подсудимых, а избранным в число депутатов.