Черчилль 1911–1914. Власть. Действие. Организация. Незабываемые дни - Медведев Дмитрий Львович
Работа Уилсона на посту первого морского лорда действительно сложилась не совсем удачно. Адмирал стал наглядным подтверждением того правила, что хороший исполнитель далеко не всегда является хорошим руководителем. «“Звездам“ индивидуальной работы труд руководителя кажется особенно трудным, – объясняет профессор Линда Хилл. – Они не готовы отказаться от тех принципов и практик, которые обеспечивали им до сей поры успех, и менее других готовы к переменам». [282] Те качества, которые на флоте позволяли адмиралу добиваться своего и вызывать уважение у сослуживцев: бескомпромиссность, упорство, готовность идти до конца, молчаливое и невозмутимое исполнение своих обязанностей, – в кресле первого морского лорда привели к нежелательным последствиям.
Коллеги, хорошо знавшие Уилсона, предсказывали появление проблем еще до его назначения в Адмиралтейство. «Он – самая лучшая кандидатура, но я знаю по собственному опыту, что служить под его началом – мало радости, – признавался второй морской лорд адмирал Фрэнсис Бриджмен за два месяца до назначения Уилсона. – Тоска смертная! И полная бескомпромиссность. Он никогда не будет ни с кем советоваться, а чужие доводы только выводят его из себя». [283]
Опасения Бриджмена полностью оправдались. Как уже говорилось выше, официально Уилсон сменил Фишера в конце января 1910 года, однако к исполнению своих обязанностей он приступил еще в декабре 1909-го. «Многие уже начинают охать, что с момента вступления первого морского лорда в должность придется весьма тяжело, так как новый начальник почти не разговаривает, но зато работает день и ночь, – докладывал русский морской атташе в Санкт-Петербург. – Характерно, что на следующий день после выхода приказа о том, что адмирал с 25 января [284] должен занять пост первого морского лорда, адмирал уже поехал в турне по портам. До Рождества он объехал почти все учреждения морского министерства и теперь ежедневно работает по несколько часов в Адмиралтействе». [285]
Не привыкший обсуждать свои решения с кем бы то ни было во время службы на флоте, Уилсон не изменил своим правилам и в министерстве. Совет Адмиралтейства он привлекал к совместному решению вопросов еще реже, чем его предшественник, а к другим морским лордам относился с высокомерием, словно это были не адмиралы, а безусые лейтенанты, едва закончившие военно-морское училище. Даже Маккена был вынужден признать, что ему «очень тяжело» с первым заместителем, [286] который превратился в малоуправляемый «Буксир».
Но самым главным было то, что адмирал Уилсон проявил себя как противник перемен. «С его приходом двери Адмиралтейства оказались наглухо закрыты для всех новых идей и начинаний», – жаловался Артуру Бальфуру лорд Эшер. [287] Даже Джон Фишер, курсу которого следовал его преемник, был вынужден признать, что «от Уилсона на суше мало толку». [288]
В одном из первых посланий Черчиллю после его прихода в Адмиралтейство Фишер, признавая таланты Уилсона как морского офицера и даже называя его Admiralissimo, заявил, что именно «Старый Арт» стал причиной отставки Реджинальда Маккены. [289] Учитывая поведение адмирала на экстренном заседании Комитета имперской обороны, которое мы рассматривали в первой главе, предположения Фишера не далеки от истины. Да Черчилль и сам довольно быстро разобрался, что представляет собой его заместитель.
«Адмирал Уилсон был самым самоотверженным и бескорыстным человеком, которого я когда-либо встречал или о котором я что-либо читал, – пишет Черчилль. – Он ничего не желал и ничего не боялся, абсолютно ничего. Не важно, командовал ли он британским флотом или ремонтировал старый автомобиль, он был одинаково проницателен, увлечен и удовлетворен. Перемены в жизни с выходом в отставку, а затем с возвращением на вершину власти и могущества не оказывали на него никакого влияния, его сердце билось так же спокойно, как и прежде. Все это долг. Каждый должен делать то, что должен, настолько хорошо, насколько способен. И не важно, идет ли речь о чем-то великом или незначительном. Каждый должен исполнять свой долг, исполнять его безвозмездно, не претендуя на почести и награды. Такими принципами он руководствовался, служа на флоте. Приказ есть приказ. Не важно, ставит ли он крест на карьере офицера или приводит к славе, связан ли он с приятной или самой отвратительной работой. Таков был этот человек с сомкнутыми губами. На все жалобы, чувства и эмоции он отвечал мрачной улыбкой и снова смыкал губы. Я никогда не видел его ни взволнованным, ни возбужденным. Он всегда был замкнут и неприветлив». [290]
Черчилль обратил внимание на Уилсона еще на заседании Комитета имперской обороны, когда тот выступал с докладом о планах Адмиралтейства после начала боевых действий. «Буксир» произвел на него смешанное впечатление: с одной стороны, «восхищение, с которым другие отзывались о его характере», с другой – «полное несогласие со взглядами адмирала» по таким «масштабным и важнейшим вопросам», как структурные изменения в Адмиралтействе, изменение стратегии ведения боевых действий, межведомственная координация и поддержка высадки экспедиционных сил. [291]
Артур Уилсон отнесся к приходу Черчилля в Адмиралтейство со свойственной ему невозмутимостью. «У нас будет новое руководство, – сказал он морским лордам. – Если оно захочет, чтобы мы служили под его началом, мы будем служить. Если нет, тогда ему придется найти других офицеров для работы». [292] Что же касается Черчилля, то он не мог не отдать должное профессиональным качествам «Старого Арта», считая его «очень опытным и успешным флотоводцем». Также первый лорд признавал, что адмирал обладает острым умом, что подтверждалось его корреспонденцией. Большой мастер письменных коммуникаций, Черчилль знал, о чем говорил. По его мнению, Уилсон выражал свои мысли на бумаге «четко и основательно, многие его документы отличало убедительное изучение деталей с широтой охвата рассматриваемого вопроса». [293]
Несмотря на столь хвалебные отзывы, после нескольких бесед с адмиралом Черчиллю стало понятно, что тот «слишком привязан к прошлым достижениям военно-морской науки, невосприимчив к новым идеям в условиях быстро меняющихся обстоятельств и, в довершение всего, крайне упрям и неподатлив». [294] Политик подготовил меморандум [295] о структурных преобразованиях и передал его на рассмотрение своему заместителю. В ответ адмирал сформулировал, со свойственной ему педантичностью, обоснования, направленные против предложенных изменений. [296]
Профессор Джон П. Коттер считает, что «руководители, которые не хотят меняться сами и предъявляют к своим подчиненным требования, несовместимые с целями преобразований, являются самым серьезным препятствием» для проведения изменений. [297] На самом деле ситуация, в которой оказался Черчилль, является достаточно распространенной в организационном управлении. Руководитель желает перемен, а его заместители выступают против изменения существующего порядка вещей. Особенно часто это происходит, когда руководитель назначен извне и к управлению ведомством приступил совсем недавно. «Начиная преобразования, руководитель-чужак обычно сталкивается с молчаливым сопротивлением коллектива, – комментирует Уоррен Беннис. – Цель этого бессознательного заговора – сохранить существующие порядки. Проблемы посыплются как из рога изобилия – и новые, и доставшиеся в наследство от предшественника. Если на каждую реагировать, времени на осуществление собственных замыслов совсем не останется». [298]
