Великий Черчилль - Тененбаум Борис (читать книги бесплатно TXT) 📗
Уинстон Спенсер Черчилль взял себе длинный отпуск.
III
Про нового премьера Бонара Лоy говорили, что он «выскочил между двух стульев», что было ловкой перелицовкой идиомы, известной и в английском языке – «сесть между двух стульев». Шутка заключалась в том, что как бы менялось направление движения – не вниз и с грохотом, а вверх и внезапно. Одним из этих «стульев», бесспорно, был Остин Чемберлен, по поводу второго можно только гадать. Бальфур? Керзон? В консервативной партии хватало авторитетных политиков, и даже то, что кое-кто из них носил титул лорда и поэтому не мог сам заседать в палате общин, необязательно былo непреодолимым препятствием – работу с парламентом можно было поручить другому лицу, а самому сосредоточиться только на правительственной деятельности.
Как бы то ни было, Бонар Лоy через несколько месяцев после вступления в должность сдал ее своему заместителю Болдуину – здоровье уже не позволяло ему работать. Он вскоре умер, оставшись в английской истории в качестве «неизвестного премьера», что тоже своего рода шутка – калька с выражения «неизвестный солдат».
Сменил его Стенли Болдуин, тоже человек сам по себе не слишком авторитетный. У него не было опыта работы в правительстве. Уже в январе 1924 г. он нарвался на вотум недоверия, вынесенный ему палатой общин, и должен был передать свой пост премьера Р.Макдональду, лидеру лейбористов. В первый раз за всю историю Англии к власти пришла рабочая партия, но уже в октябре 1924 г. их правительство пало – в немалой степени благодаря «Письму Зиновьева». Письмо это содержало подробные инструкции Коминтерна о том, как рабочим следует готовиться к захвату власти в Англии.
Текст письма, скорее всего, был фальшивкой, но эффект его публикации оказался сильным.
Черчилль между тем, после шестимесячного перерыва во всякой своей политической деятельности, снова начал предпринимать попытки попасть в парламент.
В его старый избирательный округ в Данди не было смысла и обращаться, но у него были другие возможности. Тут дело в том, что английская система выборов в парламент имеет одну особенность: кандидату не обязательно жить в том округе, который он хотел бы представлять. В Америке это не так. Выставить свою кандидатуру на выборах в Конгресс может только человек, живущий в данном избирательном округе – или в данном штате, если речь идет о выборах в Сенат. В Англии жe у Черчилля был широкий выбор – избирательных округов было много, и они были открыты для любого кандидата. Второе благоприятное для него обстоятельство заключалось в том, что партии в Англии куда дисциплинированнее американских, и партийное руководство всегда могло подобрать нужному человеку такой округ, где его шансы на избрание были бы максимальны.
А Черчилль был нужным человеком. Либералы как политическая партия сходили со сцены, это было совершенно очевидно, и их выдающиеся деятели могли послужить ценным приобретением для победителей, в данном случае – консерваторов. Проблема – а в случае с Черчиллем без проблем дело не обходилось никогда – была в том, что он в свое время, в 1904 году, перешел из партии консерваторов в партию либералов и министерскую карьеру делал именно в сформированных либералами правительствах Асквита и Ллойд Джорджа. Рядовые депутаты от консервативной партии питали к нему глубокое недоверие, и поношение «изменника и перебежчика» было в их рядах прямo-таки ритуалом.
«Гранды» партии смотрели на дело совершенно по-иному. Бальфур говорил, что «надо сделать все возможное для того, чтобы человек столь блестящих дарований присоединился к консерваторам».
Черчилль, в принципе, был готов это сделать. Но он был политик, ходы свои рассчитывал и портить себе репутацию резким разрывом с либералами не хотел. В итоге он пошел на выборы как независимый кандидат, имея, однако, договоренность с лидерами консерваторов о том, что они кампанию против него вести не будут.
Консерваторы свои обязательства перевыполнили. Под Лондоном имелся избирательный округ Эппинг, весьма консервативный. Черчилль там свою кандидатуру и выставил как «независимый», а лидеры консерваторов намекнули своим сторонникам, что выдвижение в Эппинге другой кандидатуры, скажем, от собственно консервативной партии, было бы нежелательно.
Черчилль держался на платформе «всеобщего единения всех здоровых сил страны перед угрозой социализма», воплощенного в партии лейбористов, – то есть против консерваторов больше не выступал, а как бы призывал бывших избирателей-либералов голосовать «вправо».
11 сентября 1924 года, выступая в Шотландии, в Эдинбурге, на митинге консерваторов – впервые после 1904 года, – Черчилль сказал про лейбористов, что их политика сближения с Советской Россией и займ, выделенный лейбористским правительством Макдональда, для него неприемлемы:
«…Наш хлеб – змее большевизма, наша помощь – иностранцам, наши услуги – социалистам всего мира, не имеющим отечества, но братским странам за океаном, говорящим на нашем языке, от дружбы с которыми зависит вся будущность нашего острова и нашего народа – им только холодные камни безразличия и пренебрежения».
На платформе рядом с ним – не на условной политической платформе, а на совершенно конкретной и материальной платформе избирательного митинга – стояли Бальфур, лорд Карсон, сэр Роберт Хорн, люди в консервативной партии авторитетные и уважаемые. Так что на всеобщих выборах, проведенных в конце октября 1924 года, Черчилль победил без всяких проблем.
Консерваторы получили в парламенте 419 мест, лейбористы – 151, либералы – всего 40. Их электорат разошелся кто «влево», кто «вправо». Большинство ушло «вправо», в немалой степени благодаря Черчиллю.
Премьер нового правительства Болдуин пригласил к себе Черчилля для беседы. Черчилль не думал, что ему предложат пост во вновь формируемом кабинете – еще 10 месяцев назад он был для консерваторов политическим врагом и соперником.
Болдуин, однако, его удивил. Он спросил Черчилля, не хочет ли он получить пост канцлера.
«Канцлера герцогства Ланкастерского?»– спросил Черчилль. Эта должность в иерархии министерств стояла в третьем десятке, сразу перед заместителем министра.
«Нет, – ответил ему Болдуин. – Канцлера Казначейства», что означало министерство финансов.
Bторое место в кабинете.
IV
Репутация Болдуинa в то время, в 1924 г., была невысока. Наиболее примечательной частью его биографии считалось родство с Редьярдом Киплингом – их матери были родными сестрами, так что слово «кузен» в данном случае было не эвфемизмом для обозначения какого-то родства, а просто фактом. Болдуин, кстати, этом фактом очень гордился и говорил о нем при каждом удобном – или неудобном – случае. Политически, однако, он был в начале своего пути величиной невеликой. В Англии в то время был действительно крупный политический деятель – лорд Керзон, тот самый, известный в России по «Линии Керзона» как предполагаемой этнической границе между СССР и Польшей, а также лозунгу с удалoгo плакатa «Наш ответ Керзону!», изображавшeго военный самолет, у которого вместо пропеллера красовался увесистый пролетарский кукиш, адресованный лорду.
Так вот, в 1923 году лорд Керзон высказался по поводу Болдуина следующим образом: «Человек без всякого опыта и при этом совершенно незначительный».
Ну, лорд ошибался. Уже потом, позднее, очень его не любивший Остин Чемберлен дал Болдуину определeние получше:
«Он создал себе образ простого, совсем не амбициозного человека, серьезного работника, которого в его неблагодарной деятельности политика поддерживает только глубокое чувство долга, человека широкого и свободного ума, который, можно сказать, просвещает в этом смысле партию консерваторов. Но мы знаем его поближе и видим полностью эгоцентричного человека, озабоченного только своим успехом, ловчайшего политика и манипулятора, но без единой собственной идеи в голове, и с удивительным незнанием дел за рубежом, ничего не понимающего в истинном смысле жизни политика – в стремлении к достижению какой-то цели».
