Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны - Лоу Кит (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Эффект от этих находок был незамедлительным. В Майданек приехал советский писатель Константин Симонов, чтобы написать рассказ об этом лагере, который появился в «Правде» и «Красной звезде» в начале августа. В лагерь также пригласили иностранных журналистов и большие группы русских и польских солдат, чтобы по всей Красной армии разнести весть об увиденном. Узнав, что Майданек захвачен фактически целым, Гитлер, по имеющимся сообщениям, пришел в ярость. Гиммлер не останавливался ни перед чем, чтобы скрыть холокост путем демонтажа и сноса главных центров, в которых происходили убийства, – но обнаружение Майданека стало первым конкретным доказательством того, что ужасающие сообщения, приходящие из Польши, оказались правдой.
В течение последующих месяцев на территориях, ранее захваченных нацистами, обнаружили целую сеть лагерей рабского труда, лагерей для военнопленных и лагерей уничтожения. Вскоре после Майданека был найден лагерь в Треблинке, который и беглецы, и захваченные охранники называли «адом», где были убиты и сожжены в печах, «напоминающих гигантские вулканы», 900 тысяч евреев. Шесть месяцев спустя Красная армия захватила Освенцим. Там, отравленные газом, расстрелянные и замученные до смерти на работе, погибли почти миллион евреев, свыше 100 тысяч поляков, цыган и советских военнопленных. Даже русские, с их сетью лагерей рабского труда (ГУЛАГ), были потрясены быстротой, эффективностью и всеохватностью этих убийств.
В качестве заметки на полях: часто утверждают, что русские никогда не упоминали тот факт, что большинство жертв этих лагерей смерти были евреями. Это не совсем так. В декабре 1944 г. Илья Эренбург опубликовал статью в газете «Правда», в которой написал: «Спросите пленного немца, почему его соотечественники уничтожили шесть миллионов невинных людей, и он ответит: «Они евреи. Они черные или рыжеволосые. У них другая кровь»… Все это началось с глупых анекдотов, выкриков детей на улицах, указателей на дорогах и привело к Майданеку, Бабьему Яру, Треблинке, ко рвам, заполненным детскими трупами».
Другая статья в «Правде» об Освенциме также особо упоминает его жертв-евреев. Тем не менее большинство русских газетных статей, речей и – позднее – мемориалов погибшим называли жертв гитлеровского режима просто «советские граждане». Даже тогда, когда лагеря смерти находили один за другим, Кремль был полон решимости изображать нацистский геноцид не как преступление против еврейского народа, а как преступление против Советского государства.
В то время как эти события немедленно стали информационным поводом для советской прессы, реакция Великобритании и Америки была более приглушенная. Англичане еще в декабре 1942 г. знали о сотнях тысяч евреев, которые «медленно умирают на тяжелых работах в лагерях», и «их намеренно убивают, проводя массовые казни». Однако правительство не стремилось предавать этот факт слишком широкой огласке, чтобы от него не ожидали принятия каких-то мер. Британское министерство информации по-прежнему работало по инструкции военного времени, которая гласила, что «информацию об ужасах… следует использовать очень скупо, и она должна всегда касаться, бесспорно, невинных людей, а не жестоких врагов. И не евреев». Поэтому английские читатели не были проинформированы о зверствах немцев столь же хорошо, как советские люди.
Американское правительство тоже, по-видимому, не желало признавать, что евреи находятся в худшем положении, чем какая-либо другая преследуемая группа людей. Несмотря на регулярные сообщения об угрозе европейским евреям, поступавшие еще с 1940 г., и недвусмысленное заявление Рузвельта в марте 1944 г. об «одном из самых жестоких преступлений в истории человечества… систематических массовых убийствах евреев в Европе», американцы, похоже, не стремились поверить в то, что холокост действительно происходит. Даже в администрации Рузвельта царил скептицизм, а высокопоставленные фигуры, вроде военного министра Генри Стимсона и его помощника Джона Макклоя, относились к «особой защите» евреев с подозрением. Такое отношение родилось не только из антисемитизма. Помня о том, что многие свидетельства о зверствах времен Первой мировой войны (такие, как «обнаружение» фабрики по производству мыла из человеческого жира) оказались неправдой, люди не понимали, насколько следует доверять информации о лагерях смерти.
Схожий скептицизм в отношении лагерей смерти прослеживался и в некоторых печатных изданиях. Корреспондент «Санди тайме» Александр Верт посетил Майданек вскоре после его освобождения и своими глазами увидел газовые камеры, места массовых захоронений и груды человеческих останков. И тем не менее, когда он предложил этот репортаж Би-би-си, там отказались транслировать его по радио, поскольку «решили, что это трюк русской пропаганды». «Нью-Йорк геральд трибюн» также проявляла сдержанность в отношении статьи, в которой утверждалось, что «даже после всего того, что нам говорили о маниакальной безжалостности нацистов, это пример выглядит непостижимым».
Отношение поменялось только тогда, когда западные союзники начали сами обнаруживать похожие концлагеря. Первым лагерем, найденным на западе, стал Нацвайлер-Штрутхоф в Эльзасе, куда вошла французская армия 23 ноября 1944 г. Нацвайлер-Штрутхоф – один из главных лагерей сети «Нахт-унд-Небель», предназначенных для лиц, заподозренных в участии в Сопротивлении. Люди исчезали в «ночи и тумане». Здесь французы обнаружили небольшую газовую камеру, где пленников подвешивали за запястья к крюкам, в то время как в помещение закачивался газ «циклон-Б». Многие жертвы предназначались для патологоанатомического вскрытия в Страсбургском университете, где доктор Август Хирт собрал коллекцию скелетов евреев, чтобы доказать неполноценность еврейской расы посредством анатомического исследования. Другие, в основном цыгане, привезенные сюда из Освенцима, подвергались медицинским экспериментам.
В начале декабря 1944 г. этот лагерь посетил корреспондент «Нью-Йорк тайме» Мильтон Бракер. Он заметил, что, хотя многие американские офицеры уже побывали в лагере, они по-прежнему не могли заставить себя осознать размах и подробности всего этого ужаса. Многие, казалось, сомневались, не верили своим глазам и демонстрировали, по терминологии Бракера, «двойное зрение» – состояние, при котором одновременно видели и не видели последствия зверств немцев. Согласно другим сообщениям того времени, неверие американских солдат выводило из себя местное население, когда их истории о преступлениях немцев подвергали сомнению или даже поднимали на смех.
Такое «двойное зрение» закончилось в апреле следующего года, когда американцы освободили Ордруф – один из филиалов Бухенвальда. Ордруф особенно важен, потому что генерал Дуайт Эйзенхауэр – Верховный главнокомандующий союзническими войсками в Европе – посетил его 12 апреля, через неделю после обнаружения. Он привез с собой генералов Омара Брэдли и Джорджа Пдттона и настоял на том, чтобы «увидеть каждый закоулок и щель» лагеря, поскольку «я считал своим долгом убедиться во всем лично на тот случай, если на родине вдруг возникнет предположение, что рассказы о жестокости нацистов – всего лишь пропаганда». Здесь они увидели орудия пыток, колоду для рубки мяса, на которой из зубов мертвецов выбивали золотые пломбы, помещение, до потолка заполненное трупами, и останки сотен тел, сожженных в огромной яме, будто на «каком-то исполинском людоедском барбекю». Паттон, человек привычный к ужасам поля боя, взглянул на «руки, ноги и части тел, торчащих из зеленой воды» в яме, и вынужден был отойти за сарай, чтобы справиться с рвотным позывом.
Вскоре после обнаружения Ордруфа был найден Нордхаузен, в котором беспорядочными кучами лежали тела трех тысяч рабов-рабочих, трудившихся на подземных заводах по выпуску крылатых ракет Фау-1 и Фау-2. В тот же день обнаружили 21 тысячу едва живых узников Бухенвальда, в нескольких милях к северу от Веймара. Многих мужчин, женщин и детей пригнали сюда пешком (эти перегоны получили название «марши смерти») из лагерей, расположенных на востоке; они были измучены, истощены и больны. Отдел по ведению психологической войны США подсчитал, что в течение войны в этом лагере рабского труда умерли около 55 тысяч мужчин, женщин и детей.
