Капитал в XXI веке - Пикетти Томас (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
На самом деле равенство дохода и производства соответствует действительности только в мировом масштабе, но не в масштабе страны или континента. В целом распределение дохода в мире более неравномерно, чем распределение производства, поскольку страны, имеющие самое высокое производство на душу населения, как правило, также владеют частью капитала других стран, а значит, получают приток доходов с капитала из тех стран, где производство на душу населения меньше. Иными словами, богатые страны богаче вдвойне как по внутреннему производству, так и по объемам капитала, вложенного за границей, благодаря чему их национальный доход превышает их производство; в бедных странах наблюдается обратная ситуация.
Например, в настоящее время национальный доход всех ведущих развитых стран (Соединенные Штаты, Япония, Германия, Франция, Великобритания) ненамного превышает их внутреннее производство. Как мы уже отмечали, в результате чистые доходы, поступающие из-за рубежа, измеряются незначительными положительными величинами и радикально не меняют уровень жизни в этих странах: они добавляют от 1 до 2 % к внутреннему производству в Соединенных Штатах, Франции и Великобритании и от 2 до 3 % в Японии и Германии. Тем не менее эта прибавка к доходам весьма значительна, особенно для двух последних стран, которые в последние десятилетия накопили немало активов благодаря положительному торговому сальдо, которые обеспечивают им сегодня солидную прибыль.
Если мы перейдем от самых богатых стран к анализу континентальных блоков, рассматриваемых в совокупности, то мы можем отметить, что они очень близки к равновесию. В Европе, Америке и Азии самые богатые страны, расположенные, как правило, на севере континентов, получают приток дохода с капитала, который отчасти уравновешивается оттоком капитала в другие страны, находящиеся в основном на юге или на востоке. Вследствие этого в масштабах континентов национальный доход и внутреннее производство почти равны: разница между ними составляет менее 0,5 % [70].
Единственным примером континентального дисбаланса является Африка, которой со структурной точки зрения владеют другие континенты. Если точнее, то — в соответствии с данными мирового платежного баланса, рассчитываемого ежегодно начиная с 1970 года ООН и другими международными организациями (Всемирным банком, МВФ), — национальный доход, которым располагают жители африканского континента, стабильно на 5 % ниже внутреннего производства (в некоторых странах эта разница превышает 10 %) [71]. Если доля капитала в производстве составляет 30 %, то это означает, что около 20 % африканского капитала находится в руках иностранных собственников, как, например, в случае с Мариканой, шахтой по добыче платины, о которой шла речь в начале этой главы и которая принадлежит лондонским акционерам.
Важно понимать, что эта цифра означает на практике. Учитывая, что некоторые виды имущества (например, жилая недвижимость или сельскохозяйственный капитал) лишь в небольшой степени принадлежат иностранным инвесторам, это значит, что доля местного капитала, находящегося в руках остального мира, может превышать 40–50 % в обрабатывающей промышленности и быть еще выше в отдельных отраслях. Даже если официальный платежный баланс далек от совершенства (к этому мы еще вернемся), нет никаких сомнений в том, что этот факт имеет большое значение для современной Африки.
Если обратиться к истории, то в международном масштабе мы обнаружим еще больший дисбаланс. Накануне Первой мировой войны национальный доход Великобритании, первого инвестора в мире, на 10 % превышал ее внутреннее производство. Во Франции, второй колониальной державе и втором инвесторе в мире, эта разница составляла 5 %; к этой отметке приближалась и Германия, которая не обладала обширными колониями, но чье промышленное развитие давало возможность наращивать вложения в остальном мире. Одна часть британских, французских и немецких инвестиций направлялась в другие европейские страны или в Америку, другая — в Азию и Африку. В целом можно сказать, что в 1913 году европейским державам принадлежало от трети до половины местного капитала в Азии и Африке и более трех четвертей промышленного капитала [72].
В принципе, механизм, благодаря которому богатые страны владеют частью бедных стран, может оказывать положительное влияние на процесс сближения. Если в богатых странах сбережений и капитала так много, что не имеет смысла строить еще одно здание или устанавливать еще одну машину на их фабриках (в таких случаях говорят, что предельная производительность капитала, т. е. дополнительное производство, обеспеченное новой единицей капитала, на пределе, очень низка), то более эффективным решением для них может стать вложение части их сбережений в бедные страны. Благодаря этому богатые страны — или по крайней мере те из них, которые обладают капиталом, — получат повышенную доходность для своих инвестиций, а бедные страны смогут наверстать свое отставание в производительности. Согласно классической экономической теории, в истории этот механизм, основанный на свободном движении капиталов и уравнивании предельной производительности капитала в мировом масштабе, играет ключевую роль в процессе сближения стран и постепенном снижении неравенства благодаря силам рынка и конкуренции.
Однако у этой оптимистичной теории есть два больших недостатка. Во-первых, с чисто логической точки зрения этот механизм вовсе не гарантирует сближения в доходах на душу населения в мировом масштабе.
В лучшем случае он может привести к сближению производства на душу населения, но только при условии, что будет обеспечена идеальная мобильность капитала и в первую очередь полное уравнивание уровня квалификации рабочей силы и человеческого капитала между странами, чего не так уж просто достичь. Как бы то ни было, это вероятное сближение производства вовсе не ведет к сближению доходов. Вполне возможно, что после осуществления капиталовложений богатые страны по-прежнему будут постоянно владеть бедными в массовом масштабе, вследствие чего национальный доход первых всегда будет выше, чем у вторых, которые и впредь будут отдавать значительную часть того, что они производят, своим владельцам (в Африке так происходит на протяжении десятилетий). Как мы увидим, для понимания того, каких масштабов может достичь такая ситуация, необходимо сравнить доходность капитала, который бедные страны должны возвращать богатым, и темпы роста тех и других. Чтобы пойти по этому пути, нам нужно прежде всего понять динамику соотношения между капиталом и доходом в масштабе отдельно взятой страны.
Во-вторых, с исторической точки зрения механизм, основанный на мобильности капитала, не смог обеспечить сближение между странами или, во всяком случае, не играл в нем ведущей роли. Ни одна из азиатских стран, сумевших наверстать отставание от наиболее развитых стран, будь то Япония, Южная Корея и Тайвань вчера или Китай сегодня, не получала массовых иностранных инвестиций. Все эти страны в основном сами осуществляли инвестиции в физический капитал, который был им необходим, и особенно в человеческий капитал — т. е. в общее повышение уровня образования и подготовки, который, как показывают все современные исследования, и стал главной причиной их долгосрочного экономического роста [73]. В то же время страны, принадлежащие другим, — идет ли речь о колониальной эпохе или о современной Африке — добились меньшего успеха: во многом из-за специализации на неприбыльных отраслях и из-за хронической политической нестабильности.
Не будет ошибкой считать, что эта нестабильность отчасти объясняется следующей причиной: когда страна в значительной степени принадлежит иностранным собственникам, периодически возникает социальный запрос на экспроприацию, который практически невозможно подавить. Другие игроки на политической сцене отвечают, что только безоговорочная защита базовых прав собственности привлекает инвестиции и обеспечивает развитие. В результате в стране бесконечно сменяют друг друга революционные правительства (которые добиваются лишь ограниченного успеха в том, что касается реального улучшения условий жизни населения) и правительства, защищающие местных собственников, приходящие к власти в результате очередной революции и государственного переворота. Неравенство во владении капиталом трудно принять само по себе и уж тем более придать ему приемлемые формы в рамках национального сообщества. В международном масштабе это почти невозможно (если только не брать в качестве примера отношения политического господства колониального типа).
