Запад-Россия. Тысячелетняя Война - Меттан Ги (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Почему в насилии и кровопролитии винят исключительно сепаратистов? А украинская армия, она что, забрасывает Донецк и Луганск цветами? Почему так называемая «серьезная» пресса не хочет – или не смеет – признать, что бомбардировки мирного населения нарушают Женевские конвенции? Неужели журналистика настолько деградировала, что мы теперь умеем лишь повторять, как попугаи, сообщения НАТО, не рассматривая мнения противоположной стороны (разве что приткнув их где-то внизу страницы, словно желая спрятать)? Почему выступления Обамы пересказываются, анализируются и пространно комментируются, тогда как выступления российского президента, даже если они представляют исключительную важность, сводятся к нескольким цитатам, вырванным из контекста, так что невозможно понять, что же на самом деле он сказал?
На это можно ответить, что Россия – страна второстепенной важности и ее президент не стоит пристального внимания. Но тогда почему в прессе идет такая лавина статей, фотографий и комментариев даже о самых незначительных выступлениях российской оппозиции? Отчего, например, такой повышенный интерес к дразнящим Путина «Пусси Райт» – но гробовое молчание, когда феминистки оскверняют римскую площадь Святого Петра или собор Парижской Богоматери? И при этом, если надо показать Путина с невыгодной стороны, телевидение не жалеет драгоценного эфирного времени.
А зачем так подробно описывать недовольство Путина во время саммита G-20 в Брисбене в 2014 году? Ведь это «второстепенный персонаж», за что ему столько внимания? А потом вдруг, ни с того ни с сего, на культурном канале (радио «Франс-мюзик») нам рассказывают, что на самом деле Путин – очень воспитанный человек и, несмотря на объявленный ему бойкот, был в высшей степени учтив со всеми: благодарил принимающую сторону, пожимал руки блюстителям порядка и вообще стоически сносил показное презрение других государственных лидеров, в первую очередь премьер-министра Австралии Тони Эботта. Все это, может, и мелочи, но они красноречиво свидетельствуют об умонастроениях западных журналистов, которые, похоже, отказались от независимости суждений и превратились в безропотных прислужников власти и глашатаев ее распоряжений.
Разумеется, вовсе не обязательно любить Россию, каждый журналист имеет право ее критиковать. Но почему ненависть к России носит такой глобальный, такой коллективный характер, почему за последние десятилетия не прозвучало ни одного доброго слова в ее адрес, как будто там никогда не происходило ничего хорошего?
Разве Россия не открыла границы как для иностранцев на въезд, так и для своих граждан на выезд – шаг, которого никто не мог ожидать? Разве не стала она прозрачной – настолько прозрачной, что неправительственные организации и западные корреспонденты не зафиксировали ни одного сколько-нибудь существенного нарушения прав и свобод человека, достойного, чтобы они серьезно занялись бы им? В 1939 году Черчилль сказал о России, что эта страна – «загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки». Сегодня русская загадка разгадана: все доступно, приходи и вникай – стоит только захотеть…
А разве Россия не устранила угрозу, которая с советских времен висела над Западом: ядерные ракеты и танки, ждущие своего часа в Восточной Европе? Разве не отвела она свои войска на две тысячи километров от Берлина, в то время как США, наоборот, ввели свои войска в Польшу, Чехию и Балтийские страны, сохранив свои ракеты в Турции и военно-морские базы по всему миру? А американские военные расходы разве не выросли при этом в несколько раз за 25 лет, прошедшие со времен холодной войны? Какой из двух лагерей стремительно вооружается и тратит на это по 500 миллиардов долларов в год?
Добровольно выведя свои войска из Европы и Центральной Азии, предложив сотрудничество в борьбе за мир (которое Запад отклонил), протянув руку помощи Соединенным Штатам после терактов 11 сентября, разве Россия не доказала, что она отреклась от любой военной агрессии? Как можно писать длинные бредовые статьи о возрождении российского имперского экспансионизма, имея в виду помощь народам Приднестровья, Абхазии, Южной Осетии и даже Донбасса, когда двадцать лет назад при развале СССР на миллионах квадратных километров сотни миллионов людей мирным путем обрели независимость? А разве Москва не переставала предупреждать Запад об опасности, которую таит в себе вооруженное вторжение в Ливию и в Сирию?
Осмелюсь продолжить неприятные замечания. Если придерживаться фактов, то, что бы ни писали в наших газетах и что бы ни говорили с экранов, Россия – в некоторых отношениях – едва ли не более демократична и прогрессивна, чем иные западные страны. Разве de facto не отменила она смертную казнь, тогда как в ряде штатов Америки ее все еще практикуют? Коррупция? А мы чем лучше? Разве во Франции в эпоху предыдущего президента верхушка власти не дала повод для нескольких громких скандалов? А в Японии не одно десятилетие подобные случаи пятнают честь высокопоставленных чиновников – и ничего, европейским СМИ до этого и дела нет! Возьмем равенство полов: в России оно развито едва ли не больше, чем во многих европейских странах. Судопроизводство? Сколько бы его ни критиковали, разве оно менее прозрачно, чем в других государствах? Потайные казематы и пытки, применяемые к узникам Гуантанамо, – гораздо более серьезное преступление, чем приговор, вынесенный какому-нибудь олигарху за уклонение от налогов.
Систематическое прослушивание американским Агентством национальной безопасности (АНБ) частных телефонных разговоров в разных странах мира и травля двух смельчаков (Джулиана Ассанжа и Эдварда Сноудена), не побоявшихся заявить об этих нарушениях демократии, и то не вызывают такого возмущения, как российские ограничения по отношению к некоторым оппозиционным СМИ.
А не пора ли и нам самим проводить серьезные расследования? Например, когда Дик Марти, бывший швейцарский сенатор и депутат Парламентской ассамблеи Совета Европы заявляет, что «лицемерие европейцев кажется [ему] возмутительным» и что «европейские министры и руководители секретных служб вступили в тайный сговор со своими американскими коллегами, нарушив при этом собственное государственное законодательство». Он сказал также, что «США сделали подлый выбор: они нарушают права человека и нисколько не скрывают этого. Европейцы же только и рассуждают о соблюдении прав человека, но на самом деле топчут их ногами, вместо того, чтобы их защищать» [100].
Массовое незаконное прослушивание, пытки в Гуантанамо и «Пусси Райт»
Почему в западной периодике регулярно публикуется информация о нарушениях прав человека в России и ничего – о нелегальном прослушивании американским АНБ частных телефонных разговоров, которое как велось, так и ведется по сей день? Почему не было никаких комментариев по поводу нелепого преследования шведскими властями Джулиана Ассанжа за темную историю с неиспользованием презерватива? Может, пора уже присудить Нобелевскую премию мира отважным разоблачителям служб безопасности, а заодно и российской оппозиционной прессе?
И наконец, еще одна проблема: насколько правовое государство гарантирует права человека. У нас как-то само собой разумеется, что гарантирует, а в России – как правило нарушается. Но что сказать о соблюдении прав в государстве – в Соединенных Штатах в данном случае, – где законы переписывают задним числом, а потом преследуют организации или компании (в данном случае – банк BNP Paribas), которые якобы нарушили эмбарго по отношению к Ирану, хотя в тот момент, когда все происходило, эмбарго еще не было введено. Другой пример: суд, оправдывающий тех, кто спекулирует на долге Аргентины в ущерб гражданам, которых принято считать свободными и независимыми.
Немалая доля ответственности за происходящее в мире лежит на средствах массовой информации, которые должны, во-первых, информировать общество, а во-вторых, формировать общественное мнение. Так что мы имеем полное право обрушивать на них шквал вопросов, подобный граду бомб, летящих на Ирак, Сирию и Ливию. Почему безопасность Евросоюза должна быть важнее, чем безопасность России? Почему в украинском конфликте мнение проевропейски настроенных западных украинцев должно весить больше, чем мнение прорусски настроенных восточных украинцев? Почему интересы Европы должны превалировать над интересами России? Почему деонтологические нормы журналистики (критический подход, изучение противоположной точки зрения) применяются только к Кремлю и никогда – к Киеву?
