Германия. Противостояние сквозь века - Широкорад Александр Борисович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Апраксин отказался от атаки прусских войск и, пытаясь заставить Левальдта покинуть занятую позицию, повернул на Алленбург. 17 августа он вышел к Норкитену и здесь, на неудобной позиции, остановился. Этим маневром Апраксин угрожал прусской армии обходом.
Получив сведения о движении русской армии к Алленбургу, Левальдт переправил свои войска через реку Прегель и 18 августа вышел к Пушдорфу, став на фланге русской армии.
19 августа русские войска стали выдвигаться по направлению к Алленбургу. Левальдт, построив свои войска на восточной опушке Норкитенского леса, у деревни Гросс-Егерсдорф, решил атаковать левый фланг, а для нанесения удара авангарду русских войск направил конницу. Главные силы пруссаков были сосредоточены против 2-й дивизии, составлявшей центр русской армии. Левальдт предполагал, что внезапная атака расстроит русские войска. Однако русский орудийный и оружейный огонь отбил атаку вражеской конницы.
Сражение у деревни Гросс-Егерсдорф в 1757 г.
Атака войск принца Голштинского была отбита артиллерийским огнем и 2-м морским полком. Не добившись успеха на этом направлении, Левальдт перенес атаки на 3-ю дивизию, находившуюся на правом фланге. Атака прусской конницы была отбита огнем артиллерии. Затем русская кавалерия вынудила пруссаков отойти. Тогда Левальдт решил нанести удар в стык между 1-й и 2-й дивизиями русских. Атака правого фланга 2-й дивизии имела успех. Создалась угроза прорыва фронта и выхода в тыл. Но положение было восстановлено внезапным ударом четырех полков бригады П. А. Румянцева. По приказу Румянцева эти полки пробились через лес, вышли на фланг прусской пехоты и нанесли ей такой сильный удар, что она «тотчас помешалась и по жестоком и кровавом сражении с достальным числом своих войск в наивящем беспорядке свое опасение бегством искать стала…» [50].
Не имела успеха и повторная атака пруссаков, направленная на авангард генерала Сибильского. Казачья конница навела прусскую кавалерию на свою пехоту и артиллерию. Прусская конница отступала в полном расстройстве.
В битве при Гросс-Егерсдорфе русские потеряли убитыми 1487 человек, включая двух генералов; ранеными – 4494 человека, включая семерых генералов. Пруссаки потеряли убитыми 1818 человек и ранеными – 2345 человек. Трофеями русских стало 29 пушек.
После сражения Левальд отступил на правый берег реки Прегель, очистив городок Велау и открыв русским дорогу на Кёнигсберг. Однако русский авангард генерала Сибильского преследовал немцев столь вяло, что 21 августа пруссаки снова заняли Велау.
27 августа на Военном совете русской армии было решено отступить на зимние квартиры в Тильзит. Это движение русской армии носило характер поспешного отступления, во время которого была брошена часть обоза и уничтожены «запасы вооружений».
Кстати, именно в этот день, 27 августа, до Петербурга дошла весть о победе под Гросс-Егерсдорфом. На следующий день в 4 часа утра жители Петербурга были разбужены салютом из 101 артиллерийского выстрела. Весть же об отходе Апраксина шокировала дворы Петербурга, Вены и Парижа. Что же произошло?
Апраксин оправдывался, указывая на усталость армии от непрерывного движения, четырехнедельные дожди, размывшие дороги, болезни солдат и офицеров, изнуренность конницы, проделавшей дальний путь с Украины, и, наконец, недостаток в провианте и фураже.
Однако в Петербурге подозревали иное. 8 сентября, в праздник Рождества Богородицы, Елизавета Петровна во время службы в царскосельской церкви внезапно почувствовала себя плохо. Она вышла из церкви на свежий воздух, но, не пройдя и нескольких шагов, без чувств упала на землю. Лекарь пустил ей кровь, но привести императрицу в сознание удалось лишь через два часа. Все это время она лежала у церкви на глазах многочисленной толпы. Но и придя в себя, императрица еще несколько дней не могла говорить, поскольку во время приступа сильно прикусила язык.
Понятно, что в такой ситуации Апраксину наступать на Кёнигсберг было глупо. В случае смерти императрицы события могли развиваться по двум сценариям. В первом законный наследник Петр Федорович [51] всходит на престол и прекращает войну со столь любимым им Фридрихом. Понятно, что про 100 тысяч франков Марии Терезии никто в Петербурге и не пикнет. По второму сценарию – ненавидевший наследника канцлер Бестужев-Рюмин устраивает государственный переворот и возводит на престол трехлетнего сына Петра Федоровича Павла при опекунстве (регентстве?) его матери Екатерины Алексеевны. В этом случае Бестужев требует вернуть войска в Россию.
Скорей всего, Апраксин и понадеялся на второй сценарий, приказав отступать. Замечу, что фактическое отступление началось 15–16 сентября, то есть через неделю после приступа у Елизаветы Петровны.
Париж и Вена высказали свое возмущение отступлением Апраксина. В ответ русский посол в Вене Кейзерлинг заявил протест против притеснений православных сербов в Австрии: «1) В 1754 году в Кроации и прочих областях публиковано, чтоб все, исповедующие греческий закон оставили его и приняли римско-католическую веру, в противном случае будут осуждены на виселицу и четвертование. 2) Греческий закон, и исповедующих его поносят самым бесчестным образом, называют их неверными и отпадшими; но так называют язычников, а не людей, верующих во Христа и Его апостолов. 3) Командующий в Кроации, Далмации и Трансильвании граф Петацы отнял у греческих прихожан Архангеломихайловский монастырь, отчего воспоследовало, 4) что сербы лишены исповеди и св. причастия и принуждены жить в отчаянии. 5) Неуважение к святейшим вещам простирается так далеко, что некоторые католики во время освящения св. евхаристия в греческих церквах влезают на алтарь и делают всякие непристойности, а в кадильницы кладут вовсе не благовонные вещи. 6) Службу Божию часто останавливают, приходят в церкви с заряженными ружьями, стреляют и, таким образом, заставляют прихожан покидать храмы. 7) Оскверняют храмы, позволяя себе в них такие дела, которые и в законных супружествах не дозволяются. 8) Стараются всякими мерами привлечь православных к принятию унии; те, которые непоколебимы в своем законе, принуждены оставить жен, детей, имение или подвергнуться смертной казни как государственные преступники» [52].
Все сказанное русским послом было правдой, но Кауниц категорически все отвергал.
Между тем здоровье Елизаветы Петровны улучшилось, и 28 сентября Апраксин получил указ императрицы о замене его генерал-аншефом Вильямом Фермором, а самому фельдмаршалу было велено ехать в Нарву. По приезде туда Апраксин был арестован и вместе с канцлером Бестужевым-Рюминым предан суду. Однако следствие не нашло никаких улик, прямо указывавших на участие Апраксина и Бестужева-Рюмина в заговоре. Тем не менее Бестужев был сослан в деревню, где и оставался до восшествия на престол Екатерины II. Апраксин же находился под домашним арестом в местечке под Петербургом, под названием Три-Руни. Там он скоропостижно скончался 26 августа 1760 г.
Узнав об оккупации Ганновера французскими войсками, Фридрих II, имея всего 20–25 тысяч солдат, совершил бросок из Силезии в Тюрингию. 5 ноября 1757 г. недалеко от Лейпцига, у местечка Росбах состоялось сражение между пруссаками и объединенной франко-австрийской армией, общей численностью в 64 тысячи человек. Армии принца Субиза и австрийского генерала Хильдбургаузена были наголову разбиты.
Французские войска были вынуждены оставить Вестфалию, Кассель и Ганновер. Однако Фридрих не стал их преследовать, а двинулся спасать от австрийцев Силезию. 5 декабря у местечка Лейтен (Лютин) под Бреславлем король разгромил армию фельдмаршала Дауна, у которого было не менее 80 тысяч солдат и 300 орудий. У Фридриха же имелись 33 тысячи солдат и 167 орудий. Потери убитыми и ранеными у пруссаков и австрийцев были примерно одинаковые – по 6,5 тысяч человек.
