Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914) - Бовуа Даниэль
В Мраморном дворце в Петербурге хранится удачный портрет Платона Зубова кисти Лампи Старшего. Он изображен в темно-гранатовом бархатном костюме, его высокая фигура тонка и женоподобна, лицо бледное, вытянутое, а взгляд полон презрения. Один из современников писал о нем: «По мере утраты государыней ее силы, деятельности, гения, он приобретал могущество, богатства. Каждое утро многочисленные толпы льстецов осаждали его двери, наполняли прихожую и приемную. Старые генералы, вельможи не стыдились ласкать ничтожных его лакеев. Видали часто, как эти лакеи толчками разгоняли генералов и офицеров, коих толпа теснилась у дверей, мешала их запереть. Развалясь в креслах, в самом непристойном неглиже, засунув мизинец в нос, с глазами, бесцельно устремленными в потолок, этот молодой человек, с лицом холодным и надутым, едва удостаивал обращать внимание на окружающих его. Он забавлялся чудачествами своей обезьяны, которая скакала по головам подлых льстецов, или разговаривал со своим шутом; а в это время старцы, под началом у которых он служил сержантом, – Долгорукие, Голицыны, Салтыковы – и все остальные ожидали, чтобы он низвел свои взоры, чтобы опять приникнуть к его стопам» 123.
Подобное униженное желание высшей российской знати угодить фавориту царицы было неизбежным ритуалом, хотя некоторые исполняли его, скрипя зубами. Вот что писал граф Ростопчин послу в Лондоне графу Воронцову: «Граф Зубов здесь – все. Нет иной воли, кроме его собственной. Его власть обширнее той, какою пользовался князь Потемкин. Он все также нерадив и неспособен, как и прежде, хотя Императрица говорит всем и каждому, что это величайший гений, какого когда-либо производила Россия, что один Бог свидетель его усердия и трудов и что единственно он присоединил к России Курляндию и Польские области» 124.
Хорошим примером суесловия, благодаря которому Зубов приобрел репутацию большого знатока польского вопроса, являются «Предложения П. Зубова о необходимых мероприятиях на землях Польши присоединенных к Российской Империи» от 27 июля 1795 г. На 20 листах, заполненных каллиграфическим почерком, он восхвалял качество и количество пахотных земель юга России и радужные перспективы развития торговли после создания новых портов на Черном море, открывающих прекрасные рынки сбыта товара с обширных территорий, отобранных у Польши. Этот текст переполнен лестью к императрице, восхвалением собственного желания служить во благо ей и процветания родины. Мельком упоминается о желании, которое вскоре будет представлено более широко в следующем рассматриваемом нами проекте, а именно переселить огромное количество подданных, лишенных такой возможности, что, по его мнению, не менее важно, как и забота о здоровье общества. Единственное конкретное предложение в этом высокопарном сочинении касается создания гарантированных резервных запасов зерна для армии. Ради этого Зубов даже допускал возможность введения запрета на экспорт зерна польскими помещиками. Другими словами, России было важно как можно быстрее наложить руку на зерно Украины 125.
Все же вера Екатерины II в компетентность этого 29-летнего мужчины, который за полгода до ее кончины представил столь убедительный план решения проблемы польской шляхты, не была до конца безосновательной. Однако источником этой компетентности не было полученное им поместье в ВКЛ. Если с 1793 г. Зубова начали считать знатоком в том, что касалось Польши, Турции и Персии, то это благодаря тому, что он умел прислушаться к мнению специалистов, с которыми по роду службы имел дело. Ведь кроме альковных дел на него были возложены функции главнокомандующего артиллерией и наместника трех Новороссийских губерний – Екатеринославской, Вознесенской и Таврической, т.е. соседних с аннексированной в 1793 г. Правобережной Украиной.
В июле 1796 г., после вручения плана царице, Зубов был назначен главнокомандующим русским флотома на Черном море. Устройство этой все еще степной, малозаселенной, но крайне важной в стратегическом плане зоны было невозможно без советов со стороны поляков. Князья Чарторыйские, недавно прибывшие в Петербург в качестве заложников ради спасения своих имений, были слишком молоды для этих целей. Однако князь Адам в своих воспоминаниях сообщил, что будущий подольский миллионер Комар и будущий генерал Порадовский были крайне близки с П. Зубовым, чем и объясняется умение ориентироваться в сложившейся ситуации царского фаворита 126. Ему довелось столкнуться с польским вопросом при исполнении служебных обязанностей в Новороссийских губерниях. О поляках шла речь в указе о реорганизации казацких отрядов в связи с установлением новых границ, что, в частности, было вызвано расположением в приграничной зоне огромных имений, выкупленных у польского князя Любомирского. Была в нем упомянута и чиншевая шляхта – «особый род людей, [которые] претендуют на другие земли». Этот указ, опубликованный в один день с указом, касавшимся всей чиншевой шляхты (5 июня 1796 г.), показывает, что Зубов тесно – и это довольно странно – объединял казацкий вопрос с вопросом безземельной шляхты и с заселением южных губерний 127.
За два дня до императорского указа от 3 июня 1796 г., исполнение которого было возложено на Зубова, им были представлены Екатерине II в форме записки размышления по этому вопросу. Тот факт, что она хранится в одном из архивных фондов вместе с несколькими другими проектами по переселению польской шляхты, означает, что ее содержание было известно высокопоставленным чиновникам, и она была предметом соотнесения каждый раз, когда этот вопрос вновь возникал 128.
Платон Зубов посчитал уместным объяснить самодержице, в чем заключалась особенность категории чиншевой шляхты, до сих пор русскому обществу неизвестной. И хотя он был прекрасно осведомлен об экономическом и материальном положении этих людей, его выводы, как нам предстоит увидеть, носили весьма иллюзорный характер: «…между народом обитающим в областях присоединенных от речи посполитой польской к Империи Российской есть род жителей именуемых чиншевая шляхта [курсив мой. – Д.Б.]…» Не найдя эквивалента в русском языке, Зубов таким образом русифицировал польское определение szlachta czynszowa. В оправдание предлагаемых действий он обращал внимание на эксплуатацию, жертвами которой становились эти люди, которые живут на чужой земле и, «не имея никакой собственной недвижимости, а будучи порабощены из давных времен тамошними вельможами», платили чинш, т.е. оброк, в размере от 25 до 30 рублей серебром с плуга и выполняли разные работы и услуги по распоряжению владельцев имений. Поскольку ранее эта шляхта голосовала на сеймиках (мы уже знаем, чего стоит этот миф), то могла влиять на процесс принятия решений, а потому помещики добивались ее расположения. Но теперь, зачастую бунтарские, сеймики потеряли, согласно Зубову, какой-либо смысл, а потому, бедневшая на глазах, эта группа шляхты нуждалась в защите. Как пишет Зубов: «Ибо владельцы земель, не имея больше причины их ласкать без сомнения еще большей ценой заставят их платить за земли, которые они обрабатывают [это замечание не было лишено смысла. – Д.Б.] и какие бы ни были принимаемы от правительства меры к удержанию прав их, но если они останутся по-прежнему на землях владельцев, всегда будут открывать случаи, где сие найдут способы утеснять их и делать им разные неудовольствия…»
Подобные великодушные размышления кажутся достойными человека эпохи Просвещения. Кроме того, Зубовым частично представлена картина эксплуатации, жертвами которой становилась безземельная шляхта. Однако, как бы он ни провозглашал себя ее защитником, борцом за ее благополучие, ему не удалось в вводной части скрыть истинных целей, а именно: отобрав эту рабочую силу у польских помещиков, использовать ее в интересах Российского государства. Зубов не принял во внимание две существенные преграды, которые так и не удастся преодолеть Российской империи на протяжении целого столетия: идеи шляхетского братства и равенства, несмотря на экономическую эксплуатацию, продолжали иметь вес. К тому же эта шляхта, по-своему происхождению частично руськая, была крепко привязана к родной земле, а потому надежды царского фаворита на легкое достижение ее согласия переселиться были напрасными.
