Под знаменами демократии. Войны и конфликты на развалинах СССР - Норин Евгений (книга регистрации .txt) 📗
При этом союзное руководство в конце 80-х годов обнаружило совершенно неожиданного соперника – команду президента РСФСР. Борис Ельцин путем интриг и популизма несколько лет шел к вершинам власти в России. Однако он не мог чувствовать себя полновластным хозяином в стране, пока над ним оставались общесоюзные органы власти. Поэтому Ельцин становился естественным союзником республиканских сепаратистов. В 1991 году он выражал горячую поддержку манифестантам в республиках Балтии, позднее – спокойно распустил Советский Союз, не позволив ему сохраниться ни в каком виде, и таким образом оставил Горбачева королем без королевства.
Наконец, под многие республики заранее были подложены мины. Советские лидеры не могли, конечно, планировать будущее с расчетом на распад страны. Государство делилось на республики не только по этническому принципу, учитывались и административные соображения, кроме того, свои коррективы вносила борьба за власть между группировками внутри самого СССР. К тому же в Союзе имела место миграция народов, часто происходящая не по их воле. Люди регулярно оказывались вдали от земли своих предков, причем не в одиночку, а вместе с сотнями тысяч соплеменников. Из-за внутренних перемещений населения и просто в силу сложившихся жизненных обстоятельств провести четкие границы по этническому признаку оказывалось невозможно. Поэтому деление Советского Союза по административным границам республик было самым простым решением, но вовсе не самым справедливым. Русские по всей периферии СССР, армяне ставшего независимым Азербайджана, абхазы, осетины, внезапно оказавшиеся жителями новых государств, далеко не всегда с покорностью относились к этим новостям политики и географии. Агонизирующее советское государство было не в состоянии разрешить конфликты, раскручивающиеся с огромной скоростью один за другим. А это означало, что кровопролитие неизбежно.
Для понимания происходивших на руинах СССР событий следует сказать несколько слов о состоянии Вооруженных сил Советского Союза конца 80-х. Советская армия не избежала общего кризиса. Будучи частью общества, она оказалась перед лицом все тех же вызовов, включая вакуум идеологии. Однако это была исключительно многочисленная вооруженная сила. Перед распадом СССР его войска насчитывали более пяти миллионов человек. Мало того. До роспуска Советского Союза в качестве основного сценария военного конфликта рассматривалась Третья мировая война против блока НАТО, поэтому такая армада должна была в первую очередь обеспечить мобилизацию. Это обстоятельство предопределило многие сильные черты советских вооруженных сил, игравших огромную роль в войнах на руинах СССР – даже после ликвидации самой Советской армии.
Но лишь часть советских войск относилась к силам постоянной готовности. Из состава Вооруженных сил только около четверти дивизий были укомплектованы людьми хотя бы на 70 %. Все остальные предполагалось развернуть до полной численности перед войной или уже во время нее – за счет людей, призванных по мобилизации. За значком «дивизия» на карте могла скрываться всего пара тысяч человек. Чаще всего соединение было укомплектовано людьми на 10–30 %. Однако Советская армия имела достаточно вооружения и боевой техники для того, чтобы оснастить сотни дивизий. Кадрированные [1] части обладали громадными запасами стрелкового оружия, техники и боеприпасов. На складах бережно хранилось даже вооружение времен Великой Отечественной войны. Уже в 2010-х годах во время конфликта на Донбассе ополченцы массово использовали противотанковые ружья 40-х годов производства. Сама Украина, почти не производя вооружение, годами оставалась одним из ведущих его экспортеров за счет советских запасов. Ну а в начале 90-х годов Советский Союз был просто переполнен вооружением, которое крайне скверно охранялось и которое, бывало, распродавалось коррумпированными офицерами. Именно советские запасы стали основным источником оружия и техники для всех воюющих сторон во время локальных конфликтов. Пожалуй, только сторонники Верховного совета в Москве в 1993 году и ингушское ополчение во время конфликта в Пригородном районе Северной Осетии в 1992 году по тем или иным причинам не сумели вооружиться до зубов за счет арсеналов распавшейся армии. Широкую известность получил разгром арсеналов дудаевскими отрядами в Чечне, но в реальности это было не самое впечатляющее изъятие оружия и боевой техники: в Карабахе в то же самое время армяне и азербайджанцы использовали настоящие механизированные волны из танков и другой тяжелой техники. Характерно, правда, что чем сложнее в использовании были боевые единицы, тем реже они шли в ход: авиация, например, использовалась очень ограниченно.
Обратной стороной циклопических размеров советских Вооруженных сил стала их слабая выучка. Практика привлечения солдат к хозяйственным работам возникла не в современной России, она уходит корнями еще во времена СССР. В боевых действиях в Афганистане участвовала лишь небольшая часть Советской армии, основная же масса советских военнослужащих – это солдаты и офицеры долгого мирного периода. Кроме того, отслужив срочную службу, даже получивший боевой опыт солдат уходил в запас вместе со всеми приобретенными навыками (если он их, конечно, приобретал). На практике это привело к тому, что реальная выучка бойцов в конфликтах 90-х годов оказывалась слабой, и даже профессиональный уровень, казалось бы, заслуженных офицеров мог оказаться удручающим.
Как бы то ни было, вторая половина 80-х годов прошла под знаком грандиозных перемен и потрясений.
Приквел к войнам 90-х. События в Прибалтике
Первые сполохи начинающейся грозы относятся уже ко второй половине 80-х годов. Так или иначе, национальные движения на советской периферии неизбежно ставили советскую администрацию перед новым вызовом. Однако реформаторские усилия Горбачева привели к тому, что националисты начали массово выходить из подполья почти одновременно по всему государству. В 1985–1988 годах возникло множество националистических кружков и движений на всем пространстве от Средней Азии до Прибалтики. Один-два подобных кризиса Советский Союз еще мог пережить, но в конце 80-х от новых движений рябило в глазах. Чаще всего их идеологической основой становились приверженность демократии (по крайней мере, на уровне риторики) и местный национализм (почти всегда – в весьма жесткой форме). В течение всего нескольких лет столкновения на национальной почве происходят в Казахстане, Якутии, на Кавказе. Начался парад суверенитетов: национальные автономии массово старались повысить свой статус в рамках СССР или просто отделиться от Советского Союза. Первыми из союзных республик, покинувших состав Союза, так опрометчиво названного нерушимым, стали Литва и Латвия.
Как и почти повсеместно, в Литве в конце 80-х годов появились и начали быстро набирать силу движения, основанные на идеях либерализации политической жизни и местного национализма. Наиболее мощным и многочисленным из подобных организаций стал «Саюдис» (лит. «Движение»). Он появился в 1988 году в качестве «Литовского движения за перестройку», и основали его – опять-таки полностью в русле остального Советского Союза – представители местной интеллигенции, главным образом гуманитарной. Движение зародилось на базе литовской Академии наук. «Саюдис» первоначально провозглашал вполне мирную программу, выступал за демократизацию республики, защиту окружающей среды и тому подобные общеполезные начинания. Однако программа реформаторов становилась чем дальше, тем более радикальной. Уже с 1989 года речь шла о независимости республики.
По словам участников движения, первое время активисты испытывали страх перед спецслужбами. Однако все опасения были напрасны: местная коммунистическая элита неявно симпатизировала «Саюдису», и хотя внутри движения работало множество сексотов, власти смотрели на деятельность группы сквозь пальцы.
Национал-популистские движения в любом случае выглядели выигрышно на фоне полностью утративших инициативу и не способных говорить с людьми на их языке функционеров старого режима. Подобные движения в конце 80-х и начале 90-х были попросту обречены на популярность, даже самые карнавальные из них вроде ЛДПР. Тем более могли рассчитывать на успех движения, готовые действительно бороться за власть и вести республику к будущему, каким бы оно ни было. Литва, разумеется, не стала исключением. В начале 1990 года прошли выборы в Верховный Совет Литвы, на которых представители «Саюдиса» получили большинство. И уже 11 марта 1990 года Верховный Совет нового образца принял декларацию о восстановлении независимости республики. Нужно отдать должное энергии новых лидеров республики: новое правительство во главе с Казимирой Прунскене (одна из основательниц движения «Саюдис», как это часто бывало – из академических кругов) быстро приступило к формированию собственных государственных и даже силовых структур параллельно советским. 25 апреля был создан Департамент охраны края – военизированная структура, подчиняющаяся литовскому правительству. При этом КГБ, МВД и подразделения Советской армии никуда не девались, но не предпринимали никаких мер. Альгирдас Бразаускас, первый секретарь ЦК Компартии Литвы, идеи литовской сецессии поддерживал. Словом, у Советского Союза просто не осталось в Литве опоры: идеи независимости поддерживали все активные деятели местной политики, включая Коммунистическую партию. Съезд народных депутатов СССР вяло протестовал, но дальше деклараций дело первое время не шло. В течение 1990 года центральное правительство решилось на довольно своеобразные меры: попыталось устроить Литве экономическую блокаду. Прекратились поставки сырья на местные предприятия, что быстро вызвало падение уровня жизни. 8 января начался митинг перед зданием Верховного Совета Литвы. Манифестанты требовали отставки литовского правительства и отмены решения о повышении цен. Прунскене ушла в отставку.
