Психология социализма - Лебон Гюстав (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Идет ли речь об учреждениях, верованиях, искусствах или любой стороне цивилизации, мы всегда находимся под давлением среды и в особенности – прошлого. Если мы вообще этого не замечаем, то это происходит от той легкости, с какою мы способны старые вещи называть новыми именами, полагая, что этим мы изменяем и сами вещи.
Чтобы выяснить значение влияний наследственности, врожденности, надо рассмотреть совершенно определенные элементы цивилизации, например, искусства. Значение прошлого тогда выступит с полной ясностью, так же как и борьба между преданиями и современными идеями. Когда художник воображает, что избавился от гнета прошлого, то он делает не что иное, как обращается к формам еще более старинным, либо искажает самые необходимые элементы своего искусства заменой, например, одной краски другою – розовой, принятой для изображения лица, зеленой, либо воплощает все те фантазии, которые можно видеть на ежегодных, выставках. Но этими самыми бреднями художник только подтверждает свое, бессилие освободиться от влияния преданий и вековых обычаев. Вдохновение, кажущееся ему свободным, всегда, есть раб всего прошлого. Вне форм, установившихся веками, он ничего придумать не может. Развитие его творчества может происходить лишь очень медленно.
§ 2. ПРЕДЕЛ ИЗМЕНЯЕМОСТИ УНАСЛЕДОВАННЫХ ДУШЕВНЫХ КАЧЕСТВ.
Таково, влияние прошлого, и надо всегда иметь его в виду, если хотим понять развитие всех сторон цивилизации, как образуются наши учреждения, верования и искусства, и какое громадное участие в их созидании принимают унаследованные нами воззрения наших предков. Современный человек самым усердным образом и совершенно бесполезно старался сбросить с себя ярмо прошлого. Наша великая революция считала себя в силе даже совершенно уничтожить всякие влияния прошлого. Как тщетны подобные попытки! Можно покорить народ, поработить его, даже уничтожить. Но где та сила, которая могла бы изменить душу народа?
Ведь эта наследственная народная душа, от влияния которой столь трудно избавиться, формировалась веками. В нее было вложено много разнообразных элементов и под влиянием тех или других возбудителей эти элементы могут проявляться. Внезапное изменение обстановки и среды может пробудить дремавшие в нас зародыши. Этим и объясняются те возможные проявления характера, о которых я говорил в другом моем труде и которые обнаруживаются при известных обстоятельствах. Таким-то именно образом в мирной душе какого-нибудь начальника бюро, судьи, лавочника скрывается иногда Робеспьер, Марат, Фукье-Тенвиль. Достаточно некоторых возбудительный причин, чтобы эти скрытые личности проявились, и тогда можно видеть, как мирные чиновники приказывают расстреливать заложников, как художники приказывают разрушать монументы; придя же в себя, эти люди сами недоумевают, как они могли сделаться жертвами таких заблуждений. Буржуа, заседавшие в конвенте, возвратясь после революционной бури к своим мирным занятиям, нотариусы, сборщики податей, профессора, судьи, адвокаты и т. д. не раз в изумлении задавали себе вопрос: каким образом они могли проявить столь кровожадные инстинкты и умертвить столько народу? Взбалтывание осадка, заложенного предками в глубине нашей души, не проходит безнаказанно. Неизвестно, что может из этого выйти: Душа героя или разбойника.
§ 3. БОРЬБА МЕЖДУ ТРАДИЦИОННЫМИ ВЕРОВАНИЯМИ И ЗАПРОСАМИ СОВРЕМЕННОЙ ЖИЗНИ. СОВРЕМЕННАЯ НЕУСТОЙЧИВОСТЬ МНЕНИЙ.
Только благодаря нескольким оригинальным самостоятельным умам, какие появляются во все эпохи, каждая цивилизация мало-помалу освобождается из под гнета традиций. Но так как такие умы редки, то и освобождение это совершается очень медленно.
Прежде всего стойкость, а затем изменчивость составляют главные условия возникновения и развития обществ. Цивилизация устанавливается лишь тогда, когда ею создана известная традиция, и развивается не иначе, как при том условии, что ей удается понемногу изменять эту традицию в каждом поколении. Если традиция не изменяется, то не будет и прогресса, примером чему служит Китай со своей застывшей цивилизацией. Если хотят слишком быстро изменить эту традицию, то цивилизация теряет всякую устойчивость, разлетается в прах и вскоре исчезает. Сила англосаксов и заключается, главные образом, в том, что, подчиняясь влиянию прошлого, они умеют отделываться от него, не переходя известных границ. Напротив, слабость латинской расы зависит от того, что она старается совершенно отделаться от влияния прошлого и постоянно стремится переделывать заново все свои учреждения, верования и законы. Исключительно по этой причине латинские народы в течение целого века переживают революции и непрерывные потрясения, из которых не предвидится скорого исхода.
Великая опасность настоящего времени состоит в том, что мы почти не имеем больше общих верований. Общие, одинаковые для всех интересы все в большей и большей мере заменяются частными, разнообразными интересами. Наши учреждения, законы, искусства, наше воспитание были построены на известных верованиях, которые с каждым днем все более и более распадаются и которых не могут заменить ни наука, ни философия, никогда, впрочем, и не претендовавшие на такую роль.
Несомненно, что мы не вышли из-под влияния нашего прошлого, так как человек и не может избавиться от него, но мы перестали верить в те принципы, на которых создался весь наш общественный строй. Существует постоянное противоречие между наследственно укоренившимися в нас чувствами и современными идеями. В морали, в религии, в политике нет уже признанных авторитетов, как то было прежде, и никто не может более надеяться установить определенное направление в области этих важнейших сторон общественного быта. Поэтому правительства вместо того чтобы руководить общественным мнением, принуждены считаться с ним и подчиняться непрестанным его колебаниям.
Современный человек, особенно принадлежащий к латинской расе, связан бессознательно с прошлым, тогда как его разум непрерывно ищет выхода из этой зависимости. Пока не установится какое-либо определенное верование, он имеет только такие верования, которые преходящи и кратковременны вследствие того, что они не наследственны. Верования эти возникают самобытно под влиянием событий каждого дня, как набегают волны, поднятые бурей. Они приобретают иногда значительную силу, но сила эта мимолетна. Эти верования нарождаются под влиянием тех или других обстоятельств; подражательность и мода их распространяют. При современной нервности некоторых народов самая незначительная причина вызывает чрезмерные проявления чувств: взрывы ненависти, ярости, негодования, энтузиазма разражаются по ничтожному случаю, как громовые удары. Несколько солдат захвачено китайцами в Лангсоне, и происходит взрыв ярости, который в несколько часов опрокидывает правительство. Деревушка где-нибудь в углу Европы затоплена наводнением, и вдруг разражается взрыв национального умиления: подписки, благотворительные праздники и т. п.; собранные суммы отсылаются вдаль, тогда как они были бы столь необходимы для облегчения наших собственных бедствий. Общественное мнение знает крайние чувства или глубокое равнодушие. Оно страшно женственно и, как женщина, отличается полной неспособностью владеть своими рефлекторными движениями. Оно беспрерывно колеблется по воле всех веяний внешних обстоятельств.
Эта крайняя подвижность чувств, не направляемых более никаким основным верованием, делает их очень опасными. За отсутствием исчезнувшей власти общественное мнение с каждым днем все более и более становится хозяином положения. И так как к его услугам имеется всемогущая печать, чтобы его возбуждать или за ним следовать, то роль правительства делается с каждым днем все более трудной, и политика государственных людей становится все более нерешительной и колеблющейся. В душе народной можно найти многое, что может быть использовано, но никогда в ней не найти ума Ришелье или даже ясных взглядов скромного дипломата, обладающего некоторой последовательностью идей и действий.
