De Aenigmate / О Тайне - Фурсов Андрей Ильич (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Цвета, символы, зрелище как технологии политических переворотов
Тайна мира символами не закрывается, а именно раскрывается, в своей, подлинной сущности, то есть как тайна.
Символ есть центр, из которого расходятся бесчисленные радиусы; образ, в котором каждый, со своей точки зрения, усматривает нечто другое, но в то же время все уверены, что видны, одно и то же.
Любая революция поначалу слово — слово-диверсант, слово-взрыватель, слово-прорыв.
Особую роль в процессе смены политических режимов играют цвета и символы, т. к. именно знаковые системы, в отличие от содержательной вербальной коммуникации, воздействуют на глубокие сферы психики (предсознание и подсознание). Поэтому выбор «красной розы» или «красного тюльпана» в качестве символа «революции», политического переворота никогда не бывает случайным.
Во-первых, знаковые системы продуцируют простые (архаичные) генеральные эмоции (например, ярость, отвращение, блаженство, страх), которые подавляют или возбуждают волевые действия. Главное, они не стимулируют целенаправленную деятельность. Соответственно, в войне, социальной революции, политическом перевороте роль знаковых систем хотя и не определяющая, но весьма значительная, т. к. они формируют настроение масс. Более того, в отдельных элементах стратегии (психическая атака) от них может зависеть исход всей операции.
Во-вторых, знаковые системы актуализируют социальный опыт (личный, родовой, этнический, конфессиональный, сословный, национальный) и вызывают тем самым отзвук, который побуждает к самоидентификации, к выбору и, наконец, к поступку. Таким образом, символ становится опознавательным знаком, обозначает соратников и выявляет противников. Он физически консолидирует сообщество в конкретном пространстве и времени.
В-третьих, зрительный опыт, как и обонятельный, вкусовой, тактильный и элементарный звуковой, является более архаичной структурой в сравнении с опытом вербальным. Воздействие на зрительный анализатор, особенно, в сочетании с элементарными звуками, более инструментально и эффективно для навязывания желаемого поведения индивиду или массе, чем вербальное воздействие. Именно поэтому для быстрого и максимально широкого охвата населения в технологиях политических переворотов активно используются демонстрации элементарного цветового или графического знака (например, белый кулак в круге на чёрном фоне — символ белградской «революции», который впоследствии использовали в Украине, Киргизии, Египте) или зрелища: шествия, флэшмобы, «кольца», разного рода акции (например, война памятникам, развернувшаяся на Украине в конце 2013 — начале 2014 г.), транслируемые по социальным сетям.
Зрелище особо важный, но и более сложный в сравнении с символикой, технологический приём. Он продуцирует коллективное чувство — синтонию, формирующее новое качество отношений между объектами воздействия, т. е. зрителями. Кроме того, ролевое зрелище (например, театр, кино, акты самосожжения, передаваемые по социальным сетям) дополняет синтонию самоидентификацией с героем или усвоение страсти героя. В результате, завороженность конкретным действием может изменить восприятие реальности. К тому же, развитие современных технологий позволяет серьёзным образом усилить эффект невротической синтонии. В современных условиях внедрение коммуникативных программ быстрого общения (форумы, социальные сети, живые журналы, блоги и т. п.) серьёзным образом повышает внушаемость. Это происходит, в частности, потому, что в реальности люди начинают переходить на «птичий язык», свойственный виртуальности — наступает т. н. деградантная синтония.
Современные средства коммуникации стали одними из важнейших средств подготовки и осуществления политических переворотов в арабском мире, прежде всего, в силу того, что позволили активизировать зрелищную сигнальную семантику. Так YouTube, который является третьим по количеству посетителей сайтом в мире (в январе 2012 г. ежедневное количество просмотров перевалило за 4 млрд), позволяет мгновенно распространять по мобильной связи подлинные, ретушированные или просто созданные видеосюжеты. Возбуждающие в сенсибилизированном обществе генерализованные реакции ужаса, преходящего в яростное неприятие заведомо указанного виновника. Как правило, это политический лидер, члены правящей партии.
Роль «запала» «арабской весны» в Тунисе и Египте, как известно, сыграла «эпидемия» самосожжений, с немедленной героизацией жертв в сетевых медиа. Правда, созданию «кумиров» предшествовала длительная подготовка исламского общества к восприятию самоуничтожения как подвига, вопреки канонам ислама, но это отдельный разговор. Применительно к технологиям смены режимов важно, что методологически побуждение к самоуничтожению числилось в рецептуре перехода «от диктатуры к демократии» Дж. Шарпа под пунктом 158 — «Самоотдача во власть стихии (самосожжение, утопление и т. п.)» — с 1973 г. [817]
Очень чётко разъяснил роль сетей в событиях «арабской весны» Мэри С. Джойс, издатель сайта Meta-Activism. Акты самосожжения — это «наглядно и это шокирует… Что сделало истории Буазизи, Саида и аль-Хатиба резонансными? Их необыкновенная брутальность, причём брутальность, видимая на фото- и видеоснимках сразу после происшедшего. Это… произвело висцеральный (т. е. до ощущений во внутренних органах — Е.П.) эмоциональный эффект. Увидеть эти картинки — куда более чувствительно, чем о них услышать, и уже испытываемый гнев против режима достигает лихорадочной амплитуды». Кроме того, «…образ говорит сам за себя, и в мире, где кусочек контента является заразительным, это всё, что требуется… В этом состоит ключевой переход от аполитичного мировосприятия к политическому: статус-кво становится более нетерпимым, чем объясняется риск его изменения» [818].
В дополнение к указанным способам воздействия используется роль цвета. Цвет, выбранный государством для своего флага, или сообществом религиозных и социальных революционеров для своего знамени, содержит историческую аллюзию и/или ценностную составляющую, которая является не дополнительным средством, а принципиальным рычагом выбора и мобилизации.
В случае разработки цветового символа внешним субъектом его функция является дополнительной, т. к. в этом случае он предназначен для решения кратковременных задач — смены политического режима и не более того. Если операция оказалась успешной, тот же цвет может быть использован в других странах. Например, позаимствованный после украинских событий оранжевый цвет в 2005 г. был успешно использован на выборах в Румынии командой Траяна Бэсеску. Тот же цвет был использован оппозицией в Азербайджане. Однако после узбекского провала (андижанские события 2005 г.) произошло «выцветание» украинского символа.
Тем не менее, оранжевый цвет сыграл колоссальную роль. Притягательность украинской «революции» была обеспечена именно цветом. Дело в том, что оранжевый цвет — особый. Например, великий немецкий поэт Гёте в теории цвета, которую он считал главным делом своей жизни, оранжевый цвет характеризуется как цвет теплоты и блаженства, раскалённого жара, пекла, накала. Активная сторона оранжевого цвета связана, по Гёте, с его высочайшей энергией: «достаточно пристально посмотреть на вполне жёлто-красную поверхность, чтобы показалось, что этот цвет действительно врезался в наш глаз… Он вызывает невероятное потрясение» [819], как бы входит, вонзается в тело. Действительно, учёные отмечают активность этого цвета, его возбуждающий, беспокоящий эффект.
Символические значения красного цвета многообразны и противоречивы. Однако в этом многообразии каждый может найти что-то для себя. Так, с одной стороны, красное символизирует радость, красоту, любовь и полноту жизни. С другой — вражду, месть, войну. Например, на знамени он символизирует бунт, революцию, борьбу. Интересно, что у многих племен Африки, Америки и Австралии воины, готовясь к схватке, раскрашивали тело и лицо в красный цвет, а карфагеняне и спартанцы во время войны носили красную одежду. В Древнем Китае повстанцы называли себя «красные воины», «красные копья», «красные брови». Красное обозначает также власть, величие. Так, что красный цвет гвоздик (Португалия, 1974 г.), роз (Грузия, 2003 г.), тюльпанов (Киргизия, 2005 г.) — не случайный выбор.
