Советский Союз в локальных войнах и конфликтах - Попов Игорь Михайлович (читать книги полностью TXT) 📗

Я не могу представить вам подтверждение этой версии. Но, исходя из известных мне фактов, я убежден, что она соответствует действительности. Решения наподобие тех, о которых идет речь, в годы войны принимались, однако общественность не только не была проинформирована о них, но ее даже вынуждали верить, что все складывается прямо противоположным образом. Правительства свои внешнеполитические контакты осуществляют тайно, и, действуя таким путем, они оставляют публику вне ведения о том, что происходит в их отношениях, которые не получают отражения ни в каких документах.

Я слушал выступление губернатора Дьюи в Милуоки неделю назад. Он буквально измолотил Г. Трумэна за то, что тот сначала провел демобилизацию армии, а потом вновь ее восстановил в прежней численности. Когда я слушал его, я вспоминал Дьюи в дни кампании 1944 г. В ходе той кампании он подверг критике демократическую администрацию за то, что до войны ей так и не удалось добиться полной занятости. Он предрекал, что демократической администрации не удастся добиться полной занятости и после войны. Поэтому, утверждал он, послевоенная демократическая администрация будет сохранять высокую численность вооруженных сил. Она будет тормозить демобилизацию после войны. Если американский народ хочет, чтобы его родные и близкие в солдатской униформе вернулись домой поскорее, говорил Дьюи, он должен голосовать за республиканскую партию. Этот вопрос избирательной кампании приобрел такую важность, что кандидаты-демократы выступили с обещаниями провести безотлагательное и очень существенное сокращение вооруженных сил (после войны).

Тогда я считал большой ошибкой то, что Дьюи включил этот вопрос в повестку дня избирательной кампании. Каждый хорошо информированный наблюдатель, следивший за развитием международных отношений в то время, прекрасно знал, что и после разгрома стран «оси» не отпадет необходимость иметь большую армию до тех пор, пока Советы не сделают каких-то существенных шагов навстречу нам.

Будучи неплохо осведомлен о росте авторитета Советов в политическом мышлении США, в то время я был обеспокоен тем, чтобы Дьюи в напрасных поисках аргументов против демократов не попался на удочку искусно и злонамеренно подброшенного Советами лозунга о сокращении армии. Нечего говорить о том, что, если даже Советы не сами выдумали этот лозунг, они умело воспользовались им после того, как он стал центральным вопросом избирательной кампании. Как только война закончилась, коммунистические ячейки в армии и на флоте, в тред-юнионах и прессе развернули пропаганду за немедленную демобилизацию. Один признанный в национальных масштабах обозреватель, возглавивший это движение за демобилизацию, буквально каждодневно получал горы телеграмм от американских солдат и матросов со всего света, умолявших и требовавших проведения демобилизации, жаловавшихся на медлительность в этом деле. Я знаю, что эта кампания по засылке телеграмм направлялась и частично финансировалась Коминтерном. Вполне возможно, Советы рассматривали свою тайную кампанию, нацеленную на скорую и масштабную демобилизацию вооруженных сил Соединенных Штатов, в качестве одного из самых главных своих достижений после окончания войны.

Нет сомнений, что Молотов категорически отверг бы обвинение в том, что Советы хоть как-то вмешивались в организацию кампании за ускоренную демобилизацию американских вооруженных сил. И действительно, никто из советских официальных представителей открыто не принимал участия в этой кампании. Точно так же Советы официально стали бы отрицать любую свою причастность к деятельности своих тайных агентов по всему миру. Но это не должно нас обмануть.

Юридическая фирма, членом которой я являюсь, была привлечена прошлой осенью правительством Чехословакии для участия в переговорах о продаже чехословацких вагонов американской военной миссии в Германии. Наша фирма выполняла свои обязательства еще в январе этого года (1948). В процессе работы были установлены контакты с весьма высокими должностными лицами как с чехословацкой, так и с американской стороны. Как мы выяснили, ни чехи, ни американцы не верили в опасность очень близкого переворота в Чехословакии. Всеобщие выборы в Чехословакии должны были состояться в мае 1948 г., и чехословацкие официальные лица были уверены, что до выборов Советы не предпримут никаких действий. Чехи были также уверены, что выборы принесут сокращение числа коммунистических депутатов в национальном парламенте. Советы ранее дали гарантию чехам, что они позволят Чехословакии, как и прежде, решать свои домашние дела самостоятельно, как вполне независимой стране. Очень убедительным аргументом со стороны Советов прозвучала та мысль, что в случае, если они попытаются установить свой режим в Чехословакии, чехословацкая промышленность снизит темпы своего развития, чего Советам совсем не хотелось бы, поскольку они очень нуждаются в чехословацкой продукции, поступающей в Советский Союз. Чехи и мы вместе с ними были довольны такими доводами. В Чехословакии в тот момент не было Красной армии, и никто не угрожал ее границам. Чехи с одобрения Советов в печатных изданиях, выходящих повсюду в мире, рекламировали свою страну в качестве привлекательного места для туристов, которые могли бы насладиться вполне достойным отдыхом «за железным занавесом». Полюбоваться Прагой с ее прелестными магазинами, театрами, довоенным очарованием. Отведать кушанья в лучших ресторанах Центральной Европы. Поправить здоровье на известнейших курортах. Познакомиться со страной, расположенной «за железным занавесом», в которой, однако, промышленность продолжала набирать обороты, где все было спокойно и изумительно красиво. Между тем в это же самое время Советы втайне занимались передвижением своих воинских частей, завершая подготовку к захвату страны.

Для каждого, кто наблюдает за деятельностью коммунистов в Соединенных Штатах после Победы, должно быть ясно, что целью Коминтерна оставалось привести к руководству американским правительством реакционные политические силы. Реакционное правительство здесь в Америке будет означать снижение американского влияния в Западной Европе и усилит в нашей стране влияние радикальных элементов за счет либералов. Для того чтобы добиться этой цели, Коминтерн считает вполне приемлемым осуществить раскол демократической партии. Он прилагал усилия к тому, чтобы вызвать грызню между двумя наиболее влиятельными лидерами демократической партии, президентом Трумэном и Генри Уоллесом. Разрыв между ними был довершен путем публикации в печати конфиденциального письма Г. Уоллеса, адресованного президенту Трумэну. Это письмо, отражающее враждебную государственному секретарю Дж. Ф. Бирнсу коммунистическую точку зрения, было выкрадено из личного архива Уоллеса в министерстве торговли и передано прессе. Так случилось, что я знаю об этих фактах из первых рук, а потому имею основания полагать, что письмо это было похищено советским агентом и оказалось в руках газетчиков по воле Советов. После публикации этого письма Трумэн не имел другого выхода, кроме как потребовать отставки Уоллеса. Отлученный от демократической партии Уоллес прилагал усилия к тому, чтобы найти политическую поддержку. И коммунисты не упустили свой шанс. Первый раз за всю политическую историю Соединенных Штатов они приобрели в качестве союзника лидера столь высокого политического ранга. Обеспечив себе взаимодействие с Уоллесом, коммунисты продолжили свою деятельность, нацеленную на раскол демократической партии. Была создана третья партия – радикальная, дружественная к Советам. Шансы демократической партии победить в избирательной кампании 1948 г. оказались проблематичными. И одновременно улучшились шансы на выдвижение реакционера в качестве кандидата от республиканской партии.

Меня не покидает желание выяснить, что подтолкнуло президента Трумэна в конце этой зимы направить свое знаменитое послание Конгрессу с предложением принять законодательство в поддержку негров. Фразеология послания, выбранное для него время (как раз в разгар праймериз, предваряющих президентские выборы) как будто бы специально должны были спровоцировать раскол между южными демократами и демократической администрацией. Так оно и случилось – раскол произошел, и его последствия будут ощущаться и после ноябрьских выборов.