Сталинский неонеп - Роговин Вадим Захарович (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Хрущёв считал, что ставший известным Сталину факт тайного совещания и результаты голосования на съезде явились главным побудительным мотивом убийства Кирова и последующей массовой резни, учинённой в партии и стране.
Аналогично оценивал данные факты и Микоян, подчёркивавший, что они вызвали у Сталина «враждебность и мстительность ко всему съезду и, конечно, к самому Кирову» [94].
VI
Состав ЦК XVII съезда. Новые выдвиженцы Сталина
Несмотря на крепнущее в среде старой партийной гвардии убеждение в необходимости «убрать Сталина» с поста генсека, такой «революции сверху» на XVII съезде не произошло. Но и Сталин в свою очередь не одержал победу над своими действительными и потенциальными противниками.
Характерно, что в официальном сообщении о результатах выборов в руководящие органы партии Сталин именовался не генсеком, а лишь одним из секретарей ЦК. По-видимому, это должно было служить вытравлению из партийного лексикона самого понятия «генсек», ставшего одиозным в результате знакомства многих членов партии с запретным завещанием Ленина. Подтверждением этого служит тот факт, что и во все последующие годы в официальных документах, подписанных Сталиным, он именовался просто секретарём ЦК, а не генеральным секретарём.
Ни состав делегатов XVII съезда, ни состав избранного на нём ЦК не могли удовлетворить Сталина. Состав делегатов отражал сохранявшееся преобладание в руководящих органах партии и государства коммунистов, вступивших в партию в годы подполья и гражданской войны. Из 1225 делегатов с решающим голосом 981 человек (80 %) вступили в партию до 1920 года, тогда как в партии в то время коммунисты с таким стажем составляли всего десять процентов. Из сознания этих людей не могла выветриться память о нормах и принципах партийной жизни, действовавших при Ленине.
Несмотря на подавление всех оппозиций, состав ЦК, избранного XVII съездом, обновился в незначительной степени. Из 71 члена ЦК 62 избирались в его состав на предшествующих съездах. Столько же были членами партии с дореволюционным стажем. От такого ЦК Сталин мог ожидать не беспрекословного служения ему на основе личной преданности, а серьёзного отпора и даже свержения в критический момент, например, в случае неблагоприятно складывающейся войны.
В своих воспоминаниях Хрущёв объяснял причины уничтожения Сталиным подавляющего большинства делегатов XVII съезда и избранного им Центрального Комитета тем, что «созревали условия для замены Сталина… партия уже не могла высказывать свою волю… Руководство уже не являлось избранным партией, Центральным Комитетом. Сталин что хотел, то и делал: хотел — казнил, хотел — миловал» [95]. Такое положение, на которое в те годы указывали только Троцкий и его приверженцы в СССР (в анонимных листовках, распространявшихся в стране, и в корреспонденциях, публиковавшихся в «Бюллетене оппозиции»), не могло восприниматься в качестве нормального подавляющей частью старых большевиков, в том числе находившихся в руководящих органах партии.
Нужные Сталину изменения в составе ЦК были осуществлены в незначительной мере. Рыков, Бухарин и Томский были переведены из членов в кандидаты в члены ЦК. Кандидатами в члены ЦК впервые были избраны сотрудники личного секретариата Сталина Поскребышев и Товстуха, а также ответственный редактор «Правды» Мехлис, долгие годы проработавший в сталинском секретариате.
Своего рода преддверием «кадровой революции», задуманной Сталиным, очевидно, сразу же после XVII съезда, стало избрание на съезде членами ЦК (минуя кандидатский стаж) трёх лиц, прошедших как перед самим съездом, так и вскоре после него полосу стремительного продвижения и в дальнейшем сыгравших важную (хотя и существенно различавшуюся) роль в истории партии и страны. К ним относились Ежов, Берия и Хрущёв.
Особенно головокружительной была карьера Ежова. В 1922—1927 годах он работал секретарём ряда обкомов партии, а в 1927—1930 годах — заместителем заведующего отделом ЦК и заместителем наркома земледелия СССР. После 1930 года Ежов последовательно занимал посты заведующего распредотделом, отделом кадров и промышленным отделом ЦК. В 1934 году он стал заместителем председателя, а в 1935 году — председателем Комиссии партийного контроля при ЦК. После смерти Кирова занял освободившийся пост секретаря ЦК.
Если Ежов легко прошёл этапы своего возвышения в партийной иерархии, то по-иному обстояло дело с другим сталинским ставленником, Берией, который был переведён на партийную работу после длительной работы в органах ЧК — ГПУ Закавказья. По-видимому, первая встреча Берии со Сталиным произошла в 1931 году, во время отдыха последнего в Цхалтубо, где Берия руководил его охраной. Уже во время пребывания в Цхалтубо Сталин передал в Москву распоряжение о созыве совещания руководителей Закавказской федерации. Как вспоминал А. В. Снегов — в то время заведующий орготделом Закавказского крайкома, все участники этого совещания обратили внимание на отсутствие на нём Орджоникидзе. «Улучив удобную минуту,— рассказывал Снегов,— я спросил у сидевшего рядом Микояна: „Почему нет Серго?“ Тот ответил мне на ухо: “Да с какой стати Серго будет участвовать в коронации Берии? Он его хорошо знает“. Так вот в чём дело! Я, таким образом, первым из приехавших узнал, что нам предстоит».
Итоги совещания, обсуждавшего хозяйственные вопросы, подвел Сталин, который, завершая своё выступление, неожиданно для всех спросил: «А что, если мы так сформируем новое руководство крайкома: первый секретарь — Картвелишвили, второй секретарь — Берия?» Тогдашний первый секретарь Заккрайкома Картвелишвили на это предложение сразу же отреагировал словами: «Я с этим шарлатаном работать не буду!» Председатель Совнаркома Закавказской федерации Орахелашвили спросил: «Коба, что ты сказал, может я ослышался?» Тогда Сталин заявил: «Ну, что ж, значит, будем решать вопрос в рабочем порядке» [96].
Вскоре после этого совещания Берия был избран первым секретарём ЦК Компартии Грузии. Даже по словам его ближайшего приспешника Деканозова, «все, кто хорошо его знал, были буквально ошеломлены его назначением на эту должность» [97].
Уже в первые месяцы работы Берии на этом посту в большинстве районов Грузии, как вспоминал Снегов, «появились новые первые секретари райкомов. Они до этого занимали посты начальников районных отделов НКВД. Мне кажется, это очень характерно. Не менее характерно, чем тот факт, что никто из тех, кто был вызван в Москву (на совещание 1931 года.— В. Р.), не умер естественной смертью. Я один выжил после 18 лет в лагерях» [98].
Спустя несколько месяцев после совещания Картвелишвили был переведён на работу в Западную Сибирь, а в 1933 году стал первым секретарём Дальневосточного крайкома (сменив, по указанию Сталина, свою фамилию на русскую — Лаврентьев). На посту первого секретаря Заккрайкома его заменил Орахелашвили, через год переведённый в Москву на работу заместителем директора Института Маркса — Энгельса — Ленина (Орахелашвили, бессменно находившийся в ЦК с 1923 года, не был избран в его состав на XVII съезде). Только тогда Берия сделался первым секретарём Заккрайкома, сохранив за собой пост первого секретаря ЦК компартии Грузии и одновременно получив ещё одну должность — первого секретаря Тбилисского горкома. Так Сталин проделал одну из своих самых хитроумных операций, позволившую ему поставить надёжного ставленника во главе партийной организации Закавказья, где было особенно много коммунистов, хорошо знавших его, Сталина, прошлое и оппозиционно к нему настроенных.
Многие закавказские коммунисты с неприязнью относились к Берии — не только из-за его отрицательных личных качеств, но и потому, что им было известно о его сомнительной роли в годы гражданской войны, когда он был связан с мусаватистской разведкой. Надёжную опору Берия нашёл только в Багирове, чья биография была тесно переплетена с его собственной. Прошлое Багирова было политически запятнанным: во время генеральной чистки 1921 года он был исключён из партии за взяточничество и избиение арестованных во время работы в Азербайджанской ЧК, в 1929 году вновь привлекался за злоупотребление властью к партийной ответственности Президиумом ЦКК. Тем не менее Багиров был избран в 1933 году первым секретарём ЦК Компартии Азербайджана, а на XVII съезде ВКП(б) — кандидатом в члены ЦК.
