От лжекапитализма к тоталитаризму! - Антонов Михаил Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Остро ли наше духовное оружие?
Говорят, залог возрождения нашего народа — возвращение его к православию, понимаемое как его воцерковление. Это узкое понимание задачи. Русские советские люди, борясь за правду и справедливость, переросли то обрядоверие, которое восторжествовало в предреволюционной Церкви и которое остается преобладающей чертой современной церковной жизни. Прав православный богослов диакон Андрей Кураев: Церкви, если она не желает сама себя заточить в некоем «православном гетто», предстоит пойти вдогонку за жизнью страны, и это будет подлинным возвращением к Христу.
Нам столько говорят о духовном возрождении России, которое проявляется в строительстве множества новых храмов и монастырей, что за этим совсем потерялось понимание сущности христианства. Напомню некоторые давно известные, но ныне часто забываемые положения.
Никакая наука не может заменить религию. Наука имеет дело с интерпретацией фактов, которые можно экспериментально проверить. Но никто не сможет на основании эксперимента ответить на вопросы «Было ли начало и будет ли конец мира?» или «Есть ли жизнь после смерти?». Это — вопросы веры. Поэтому религия то блистает на поверхности жизни общества, то уходит в глубину, но не исчезает никогда.
В Средние века общественные движения чаще всего принимали религиозную форму. В наше время религиозные процессы нередко выступают в форме общественных движений. В XX веке православие было оттеснено на обочину истории, потому что его вожди не видели знамений времени и накрепко связали Церковь с антинародным режимом «европеизаторов России» Романовых. На нынешнем этапе развития цивилизации преобладает светская идеология как текущее понятие о справедливости, о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Она играет роль светской гражданской религии, которая пытается устроить жизнь людей без Бога. В принципе это невозможно, но в рамках светской идеологии есть учения совсем далёкие от идеалов христианства, а есть (в части понимания земных обязанностей человека) приближающиеся к нему.
Человечество постигает смысл учения Христа не сразу, а постепенно, по мере своего созревания. А в учении Господа со временем открываются всё новые грани, ранее остававшиеся в тени.
Ещё до революции историк религии Н.К.Никольский писал, что христианство, первоначально пришедшее на Русь, было светлым и радостным. Но затем в Церкви взяло верх монашество с его культом умерщвления плоти, и это наложило отпечаток на всю нашу веру.
Религиозное возрождение — не исходный пункт, а увенчание дела освобождения страны. Православие — это национальное мировоззрение русского народа, выраженное в религиозных терминах. И вообще, христианство — это не только церковность, это более высокое понимание смысла жизни, постижение места человека в мироздании, его высокого человеческого призвания. (Этому не учила Церковь перед революцией, пока ещё не учит и сейчас.)
Православие — это не одни лишь обряды, посты и молитвы. Это и разностороннее, многогранное совершенство человека («… будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» — вот итог заповедей Христа). Христианин должен быть мудрецом и благородным человеком, потому что Христос был воплощением мудрости и благородства. Во всяком случае, христианство и глупость — две вещи несовместные (юродивые и простецы только казались глупыми окружающим, на самом деле они обладали острым умом, только непривычного для нас толка). Святость заключается не в одних лишь аскетических подвигах, а ещё и в правильной христианской реакции на все явления жизни. В любом деле нужно находить христианский путь. Мало быть верующим, надо ещё и жить праведно. О том, что излишняя религиозность нередко мешает истинной вере, хорошо сказано в книге протоиерея Александра Борисова «Побелевшие нивы». Для православного человека главное — Истина, непримиримое стояние за Истину, и историю нужно оценивать с этой точки зрения. Нужно строить общество возможно большей справедливости — это и будет христианское дело. Вот и Святейший патриарх Московский Всея Руси Алексий II в речи на открытии в Москве VII Всемирного Русского Народного Собора выразил убеждение, что «будущее — за идеалами справедливого и высоконравственного общества…»
Говорят, что христианство несовместимо с социализмом. Но оно так же несовместимо ни с рабовладением, ни с крепостным правом, ни с капитализмом. Ни капитализм, ни социализм не близки христианству. По словам Н.А.Бердяева, «капитализм и социализм можно мыслить как две формы рабства человеческого духа у экономики». Но русский народ — наименее эгоистичный, и в этом смысле он ближе других к Христу. Но общество, государство объединяет и Церковь, и мир, верующих и неверующих. Духовно Антихристу противостоит Церковь, а материально — государство. И до недавнего времени такой силой был Советский Союз. Религиозный смысл русской советской цивилизации пока ещё не осознан. Но надо знать: в наши дни антисоветизм и антисоциализм — это русофобские и антиправославные явления.
Честный атеизм порой выступал как разрушитель обветшавших религиозных догм, как обличитель неправедных действий тех, кто взял на себя роль выразителей духа христианства. Ведь у каждой эпохи есть своё фарисейство. Советский Союз 40 — 50-х годов, по сути, был в известном смысле более православным обществом, чем предреволюционная царская Россия: церковности раньше было больше, а веры (точнее, квазиверы), горения, энтузиазма меньше. Хотя есть и другой взгляд на этот предмет.
Дескать, до революции русский народ был православным и руководствовался в жизни единственно истинным христианским идеалом. Большевики сокрушили этот настоящий идеал и заменили его ложным, но все же привлекательным идеалом справедливости и братства трудящихся всех стран, коммунистического строя с соответствующим моральным кодексом. А сейчас нет никаких идеалов, призыв же к голому чистогану русский человек внутренне отвергает и, оставшись без святынь, разлагается. Отсюда и коррупция, и пьянство, и разгул преступности, и другие пороки, поставившие народ на грань вымирания. Поэтому сегодня жизненно важно дать народу новую великую идею, и тот, кто ее выдвинет, станет подлинным «властителем дум» нашего времени.
В этом рассуждении есть некоторые правильные моменты, но в целом оно узко. Не был русский народ носителем православного идеала, иначе он не смог бы в какие-то считанные месяцы превратиться из «народа-богоносца» в «народ-богоборец». Стоило Временному правительству в 1917 году отменить обязательные богослужения в армии, как 80 процентов солдат (то есть, крестьян, одетых в шинели) перестали посещать храм. Да и осквернение храмов, занятие их под мирские нужды начались тогда же, ещё до прихода большевиков. Русскому народу просто неоткуда было взять христианский идеал. Об этом говорили и до революции, и после неё не только видные русские мыслители и писатели, но и богословы, и церковные иерархи.
Ведь Церковь еще в IV веке стала государственной и чем дальше, тем больше превращалась в шестерёнку административного механизма, лишалась возможности стоять за правду и справедливость в земной жизни и была вынуждена заменять живое учение Христа мертвой обрядностью, лишь прикрываемой Христовым именем (что, конечно, не исключало святости отдельных подвижников и искренней веры миллионов людей). В России же она, повторяю, с XVII века неразрывно связала себя с антинародным режимом Романовых и, естественно, разделила его историческую судьбу. Известный дореволюционный богослов В.И.Экземплярский утверждал, что государство в «христианских» странах по существу оставалось языческим (см.: «Дар ученичества». М., 1993). О том, что представляла собой Церковь в начале XX века, хорошо сказано, например, в книгах воспоминаний двух ее иерархов, отнюдь не диссидентов: митрополита Вениамина (Федченкова) «На рубеже двух эпох» и митрополита Евлогия (Георгиевского) «Путь моей жизни». Поэтому большевики не сокрушали истинного идеала и не подменяли его ложным, а отбросили остатки идеала, выродившегося в пустую обрядность, и выдвинули другой, внешне не только не христианский, но даже и богоборческий, зато внутренне, по стремлению к правде и справедливости, ближе стоящий к учению Христа, чем предреволюционное православствующее фарисейство. Церковь, которая не разделяет стремление людей установить на земле строй правды и справедливости, впадает в «ересь церковности» и расходится и с народом, и с Богом.
