Некоронованные короли Америки - Зорин Валентин Сергеевич (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
Но как бы ни было велико влияние и могущество Александера и Гейтса, они остаются спицами в моргановской колеснице. А Морганы остаются Морганами, что бы там ни утверждали авторы побасенок о «революции управляющих», «демократизации капитала», «народном капитализме» и тому подобных сказок.
Да, люди, носящие сегодня фамилию Морганов, входящие в состав одного из самых богатых и могущественных семейств капиталистического мира, обладающие ценностями, с которыми не может потягаться никто, посредственны, ординарны, лишены деловых талантов и индивидуальности. Они неспособны управлять и не управляют своим гигантским бизнесом, паутиной опутавшем десятки стран, сотни банков, страховых компаний, производств и отраслей промышленности.
Но Морганы не столько реальные люди — обладатели несметных богатств, сколько имя-символ. Это не Джон, или Генри, или Томас, или Аллен Морганы. Морганы не они, Морганы — их деньги, их миллиарды, награбленные жесточайшей эксплуатацией миллионов людей.
Голубая кровь и желтый дьявол
Тень гильотины над родом дю Понов
Чтобы совершить путешествие в век XVIII, хотя бы до некоторой степени окунуться в его обстановку сословных привилегий, вельможной спеси и самоуправства, блеска богатств и мрака бедности, вовсе не обязательно прибегать к помощи пресловутой уэллсовской «машины времени». Для этой цели годится и обыкновенная автомашина. Сев в автомобиль в Нью-Йорке, через два — два с половиной часа пути можно очутиться в заповеднике, где сохранены нравы, обычаи, существовавшие во французских герцогствах и графствах два столетия назад.
Нет, внешний облик района, по которому движется наш автомобиль, мало чем отличается от обычного для востока США пейзажа — широкая современная автострада, по краям которой стоят бензозаправочные станции «Шелл» и «Эссо», мотели, окруженные сотнями автомашин последних марок, остатки некогда пышных, а ныне повырубленных лесов, луга, чуть болотистая пойма, спокойная река, небольшие городки.
И тем не менее штат Делавэр, несмотря на огромные химические заводы, построенные по последнему слову современной науки, алюминиево-стеклянные небоскребы Уилмингтона и новейшую технику на полях крупных капиталистических ферм, ревностно и цепко сохраняет политические нравы и обычаи королевской Франции. Известный американский публицист Шилдс как-то остроумно заметил, что единственное место в мире, где французский король Людовик XVI почувствовал бы себя дома, если бы ему удалось водрузить на собственные плечи свою отрубленную голову, это штат Делавэр в Соединенных Штатах Америки.
Причина столь необычного исторического анахронизма площадью в 6 тысяч квадратных километров и с населением 350 тысяч человек заключается в том, что штат Делавэр сверху донизу, вдоль и поперек, от губернаторского дворца до полицейской будки, от химических гигантов до табачных лавок находится в руках неправдоподобно богатой и фантастически могущественной семьи, фамилия которой, переделанная на американский манер, произносится Дюпоны. Холмы и тенистые рощи, зеленые лужайки, парки и тщательно охраняемые от вырубки леса, на протяжении десятков миль закрытые для постороннего, образуют огромное пространство, на котором одно к другому примыкают роскошные имения членов этой довольно многочисленной семьи.
Местные жители не удивляются, увидев сказочную кавалькаду верховых в камзолах XVIII века, услышав звуки рогов, лай собачьих свор, крики егерей, выстрелы. Они знают, что это кто-нибудь из Дюпонов со своими гостями охотится на лисиц. Дворцы, стоящие в глубине делавэрских парков, увешаны охотничьими трофеями, головами кабанов и львиными шкурами, добытыми на охоте в Африке.
Но почему же здесь, в современных Соединенных Штатах, расположился заповедник королевской Франции, спросит читатель.
В центре самого большого в штате города Уилмингтон высится 13-этажное здание, построенное в подчеркнуто старинном, респектабельно-викторианском стиле. Зажатое выросшими в последние годы современными небоскребами, оно не бросается в глаза. Именно здесь, в этом потемневшем от времени и океанских ветров доме, сходятся нити огромной промышленно-финансовой империи Дюпонов.
Стены парадного зала увешаны полотнами в богатых золоченых рамах. Переходя от одного к другому, можно проследить более чем полуторастолетнюю историю американских Дюпонов. Вот большой групповой портрет. Трое джентльменов, одетые, как это было принято в начале прошлого века, в камзолы и белые жилеты, уставились на четвертого, небрежно развалившегося на стуле. Гид поясняет, что картина запечатлела встречу основателя «дюпоновской империи» Элетера Иренэ Дюпона (это он восседает на стуле) с президентом Джефферсоном в Белом доме. В разговоре президента с промышленником участвовали два американских министра. Речь шла, говорит наш провожатый, о поставках мистером Дюпоном пороха для американской армии.
Встрече Элетера Дюпона с президентом Джефферсоном предшествовали события бурные и драматические. Старинный род маркизов дю Понов де Немур в течение многих десятилетий фигурировал в золотой книге знатнейших родов королевской Франции. Паркетные шаркуны и великосветские волокиты дю Поны де Немуры из поколения в поколение были завсегдатаями французского королевского двора, дуэлянтами и скандалистами, той вельможной чернью, которую вымела из дворцовых залов Лувра и Версаля метла Великой французской революции.
Отец первого из американских Дюпонов — Пьер-Самюэль был заметной фигурой среди придворных Людовика XVI. Он привлек к себе внимание двора, раньше других сообразив, что потрясая кружевными манжетами шитых золотом камзолов и размахивая шпагой, зашатавшееся королевство не спасти. Преуспев в экономических науках, Пьер-Самюэль стал одним из наиболее влиятельных идеологов Бурбонской династии в период кануна революции. Выпускавшийся им журнал «Дневник гражданина» снискал благосклонность королевской четы и просвещенных вельмож своими благонамеренными идеями об укреплении абсолютистской власти Бурбонов при помощи экономических реформ.
Когда восставший народ в 1792 году ворвался в Тюильри, Пьер-Самюэль дю Пон вместе со своим сыном Элетером был среди той кучки по-собачьи преданных монархии дворян, которые встретили революционных па. рижан ружейным огнем в парке королевского дворца. Согласно семейным документам, отец и сын дю Поны едва уцелели в тот день — они трясущимися от страха руками напялили поверх своего платья одежду садовников и выдали себя за рабочих.
Но старому дю Пону не так-то легко было оторваться от его поместий и привилегированного положения при королевском дворе. Пустив в ход всю свою изворотливость, он еще некоторое время продержался на политической поверхности в революционной Франции, ухитрился даже стать депутатом Учредительного собрания, затем председателем Законодательного собрания, а позже, при Директории, — президентом Совета старейшин; на этом посту Пьер-Самюэль дю Пон отличился яростной борьбой против Наполеона Бонапарта. Не потому, конечно, что ему претили монархистские замашки молодого корсиканского генерала, а потому, что он считал лишь Бурбонов достойными правителями французского королевства.
В эти годы Элетер дю Пон вместе с отцом вел яростную борьбу против народа и революции. Он участвовал в интригах и заговорах, предательских переговорах с иноземными державами, печатал и распространял контрреволюционные прокламации. В конце концов, козни дю Понов выплыли наружу и, спасаясь от справедливого возмездия, от ставшей весьма реальной угрозы гильотины, захватив с собой семейные драгоценности, бывшие французские аристократы тайно покинули родину и после многонедельного путешествия высадились на американской земле.
Старый дю Пон вскоре умер. Что же касается Элетера, то, пылая ненавистью к революционной Франции, он навсегда выбросил ее из своего сердца и, перекрасившись на американский манер в Дюпона, поклялся, что здесь, на земле Нового Света, воссоздаст и сохранит в неприкосновенности милые его сердцу порядки французского королевства. А поскольку дюпоновское семейство поселилось на берегу реки Делавэр — это место и стало бурбоновским заповедником.
