Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать хорошую книгу TXT) 📗
Накануне открытия переговоров, 18 ноября (1 декабря), Ленин беседует с А. А. Иоффе перед его отъездом в Брест-Литовск в качестве председателя советской делегации, говорит о нашей позиции на этих переговорах, дает соответствующие указания на этот счет122. Продолжавший свои заседания в Петрограде Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов утвердил кандидатуры от левых эсеров в состав советской делегации: С. Д. Мстиславский, А. А. Биценко и Р. И. Сташ-ков123.
18 ноября в печати за подписью Троцкого публикуется официальный текст радиограммы Советского правительства правительству Австро-Венгрии. В ней говорилось о том, что министр иностранных дел Австро-Венгрии известил нас о согласии его страны приступить 19 ноября к переговорам о перемирии, что это сообщение будет немедленно доведено «до сведения русского народа, а также союзных народов и их правительств», а на переговоры будет послана «делегация Совета Народных Комиссаров»>. На следующий день печать сообщила, что и германский канцлер Гертлинг находит наши предложения приемлемыми для открытия переговоров124. С такими же заявлениями выступили Болгария и Турция125.
18 ноября Троцкого в Смольном посетил американский генерал У. В. Джедсон. Беседа была весьма любопытной, и в ходе ее военный представитель США вновь демонстрировал, правда в очень изысканных дипломатических выражениях, отрицательное отношение своей страны к советским мирным предложениям, да и вообще к новой власти в России126. Во время визита Джедсон сказал Троцкому, что пока он не имеет известий от своего правительства по вопросу о признании Советской власти, однако счел необходимым посетить Смольный, дабы прояснить кое-что и рассеять возникшее между сторонами недоверие. «Время протестов и угроз по адресу Советской власти прошло,— подчеркивал генерал, явно желая сгладить у Советской власти отрицательное впечатление в связи с американским демаршем в ставке перед Духониным,— если вообще это время существовало»127. И тут же поинтересовался, можно ли инцидент, связанный с протестом американской военной миссии, считать исчерпанным. Троцкий ответил, что формальная сторона дела не представляет интереса и может считаться исчерпанной заявлением Джедсона — «время угроз и протестов по адресу Советской власти прошло»128.
Американский генерал сказал также Троцкому, и, думается, в этом заключалась главная цель его визита в Смольный, что союзники вряд ли 19 ноября смогут начать переговоры. На это Троцкий ответил: мы будем делать все гласно, и союзные державы могут присоединиться на следующем этапе переговоров129. Это была, так сказать, неофициальная попытка обращения к благоразумию союзных держав. Начиная переговоры, Советская власть для всех держала двери открытыми.
Наступило 19 ноября, обусловленный день открытия переговоров о перемирии. И начинались они под несмолкаемый аккомпанемент обвинений Советской власти и большевиков во всевозможных мыслимых и немыслимых грехах. Но лейтмотив при этом был один — предательство интересов родины и народа, измена союзническому долгу. «Дело сделано,— писал 19 ноября один из периферийных органов кадетской партии.— Большевики могут торжествовать. Немецкие деньги взяты не даром. Россия не только изменила своим союзникам, не только предала европейскую демократию реакционному хищнику, но для высшего торжества этого хищника пошла через своих уполномоченных умолять торжествующего победителя о мире, очевидно «похабном»130. Здесь кадетский орган воспользовался словом, которое впервые употребил большевик Чудновский в своем выступлении на заседании ВЦИК Ю ноября 1917 года131.
Итак, советская делегация 18 ноября (1 декабря) выехала поездом в Брест-Литовск132. Делегация была очень представительной, и в то же время ее состав отражал глубокий демократизм Советской власти и те гуманистические цели, которые преследовала наша страна, начиная переговоры с державами Четверного союза. Первоначально состав нашей делегации был намечен в 15 человек, но затем она была значительно увеличена. В состав делегации в итоге вошло 28 человек133. Персонально и, так сказать, по тем обязанностям, которые все они должны были выполнять в составе делегации на переговорах о перемни, это были следующие товарищи s.
В качестве уполномоченных — членов ВЦИК в делегации было 9 человек: Иоффе Адольф Абрамович (председатель делегации), Каменев Лев Борисович, Сокольников Григорий Яковлевич, Биценко Анастасия Александровна, Масловский Сергей Дмитриевич, Олич Федор Владимирович (матрос), Беляков Николай Кузьмич (солдат), Сташков Роман Илларионович (крестьянин), Обухов Павел Андреевич (рабочий)134. Последний — москвич135.
Первые пять членов делегации были видными деятелями в своих партиях: Иоффе, Каменев и Сокольников — в РСДРП (б), Бицецко и Масловский«— в партии левых эсеров. Четверо других как бы олицетворяли силы, бывшие ведущими при свершении социалистической революции: рабочий, крестьянин, солдат и матрос. Коротко скажем здесь об одном из видных деятелей партии левых эсеров, Масловском С. Д. Это его настоящая фамилия, а как политический деятель он больше известен под псевдонимом Мстиславского. Под этой фамилией он напишет в дальнейшем интересную книгу из истории революционного движения в России, посвященную Н. Э. Бауману,— «Грач, птица весенняя».
Далее в состав делегации входили так называемые «члены военной консультации»—девять крупных военных специалистов из числа офицеров бывшей царской армии, которые с установлением Советской власти отнеслись к ней более или менее лояльно. Старшим среди них был контр-адмирал Альтфатер Василий Михайлович В составе военных консультантов были также капитан 1-го ранга Доливо-Добровольский Борис Иосифович, полковники Шишкин Владимир Иванович и Станиславский Андрей Васильевич, подполковники Мороз Феликс Антонович, Берендс Константин Юльевич, Сухов Василий Гаврилович, Фокке Д. Григорьевич, Ведин Карл Янович. В дальнейшем все они пошли служить в Красную Армию. Газеты писали, что всем включенным в делегацию военным консультантам «вменено в обязанность во время ведения переговоров отстаивать интересы русской армии и наших союзников с чисто военно-технической точки зрения» 2.
Десять человек входили в состав служебного персонала — «состоящие при делегации». Это — секретарь делегации Карахан Лев Михайлович, переводчики Соколов Владимир Петрович, поручик Щуровский Андрей Владимирович и Штукгольдт, юзисты (телеграфисты) Гербер-сон Карл Антонович, Иванов Василий Петрович и Ар-тарьян Иван Павлович, переписчик Войшвилло Бронислав Иосифович, ординарцы Иванов и Коршунов.
19 ноября в 11 часов утра советская делегация прибыла в Двинск. Мы оставим ее на некоторое время здесь и обратимся к другой крайне важной акции, которую в этот день начала проводить Советская власть. Чтобы способствовать более успешному ведению переговоров о перемирии, надо было покончить с контрреволюционной ставкой в Могилеве, революционным путем прекратить ее существование, вносившее определенную двусмысленность в военную политику новой власти. И этот час настал.
Среди солдатских масс, особенно ближайших к Ставке Северного и Западного фронтов, равно как и солдат гарнизона Могилева, нарастало возмущение ее политикой, попытками затягивать решение вопросов войны и мира. Это недовольство имело вполне конкретный адрес — Духонин, открытое неповиновение которого распоряжениям СНК могло плохо закончиться для генерала. Советская власть не хотела кровопролития и сделала все необходимое, чтобы быстро и безболезненно решить вопрос о ликвидации контрреволюционной Ставки в Могилеве. По распоряжению СНК из Петрограда и со стороны Западного фронта на Могилев направлялись революционные отряды моряков и солдат. Все они были под общим командованием Н. В. Крыленко, который 19 ноября находился в Орше Могилев и расположенная в нем Ставка брались в клещи. В 4 часа утра 19 ноября в Ставку прибыл от Крыленко состоявший при нем генерал С. И. Одинцов136. После переговоров с генералами — сторонниками подчинения Ставки Советской власти выяснилось, что гарнизон города и охрана Ставки не будут оказывать сопротивления двигавшимся к Могилеву революционным силам. Дело в том, что в часы, когда Одинцов вел переговоры с военными Ставки, в городе произошли важные события. Могилевский Совет, преодолев сопротивление соглашателей, вынес постановление об избрании Военно-революционного комитета, который взял всю власть в городе и контроль над Ставкой в свои руки137. В своем первом же сообщении Военно-революционный комитет подчеркивал: «Всякая попытка нарушения спокойствия будет подавлена революционными мерами»138. Генерал Духонин был взят под домашний арест, но с исполнением служебных обязанностей до прибытия Крыленко139.
