Народная монархия - Солоневич Иван Лукьянович (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Соловьев — кит нашей историографии, с которого списывали все остальные историки, сравнивал петровский перелом с «бурей, очищающей воздух», затхлая, де, атмосфера Московской Руси сменилась освежающим воздухом Петербурга. Освежение? Это Остерман и Бирон, Миних и Пален — освежение? Цареубийства, сменяющиеся узурпацией, и узурпации, сменяющиеся цареубийствами, — это тоже «освежение»? Освежением является полное порабощение крестьянской массы и обращение ее в двуногий скот? Освежением является превращение служилого слоя воинов в паразитарную касту рабовладельцев? Соловьев пишет:
«Преобразования успешно производятся Петрами Великими, но беда, если за них принимаются Александры Вторые»…
А почему, собственно, беда? В результате петровских «преобразований» подавляющее большинство населения страны было лишено всяких человеческих прав. В результате реформы Александра Второго оно эти права, все-таки, получило. После Петра Россия пережила почти столетие публичного дома. После Александра Второго мы переживали свой золотой век и в культуре, и в экономике. Так почему же беда? Ответа на этот вопрос вы не найдете ни у Пушкина, ни у Толстого, ни у Соловьева, а это были первые люди своего слоя. Что же говорить об его большинстве? О том большинстве, которое на постах предводителей дворянства решало уездные дела, на постах гвардейских офицеров — столичные дела и, стоя во главе колоссального и боеспособного народа, ухитрялось временами устанавливать свою диктатуру почти над всей континентальной Европой? Но что выигрывал от этого народ? Ключевский отвечает своей знаменитой фразой: «государство пухло, а народ хирел», — фраза неверная, по самому своему существу: народ «хирел» вовсе не вследствие «распухания государства». В середине XIX века крепостное крестьянство начало, наконец, физически вымирать от избытка работы и нехватки питания. И в то же время начало вымирать и дворянство: от отсутствия работы и избытка питания. Но дворянство, с «естественным сословным эгоизмом» (Ключевский) крепко держалось за свои паразитарные права. Что есть «естественный эгоизм»? Является ли право на самоубийство требованием «естественного эгоизма»?
Во всяком случае, та группа историков, которая выросла и воспиталась в дворянских гнездах, не могла не вспоминать с благодарностью имя человека, который стоял у истоков дворянского благополучия. Разумеется, не все дворянство, не все сто процентов стояли на столь выдержанной классовой точке зрения. Но, покидая ее, они переходили на другую и тоже классовую точку зрения — революционную. Именно здесь заключается разгадка того странного явления, что канонизация Петра характерна и для реакции, и для революции. И если вы внимательно всмотритесь в методы и реакции, и революции, то за прикрытием всяких пышных слов, за всякого рода идеологическими вывесками, предназначенными для простачков, вы найдете единую линию поведения.
Французская поговорка говорит: «Противоположности сходятся».
Реакция и революция есть по существу одно и то же: и одна и другая отбрасывают назад, иногда отбрасывают окончательно, как окончательно выбросила французский народ французская революция. И реакция, и революция есть, прежде всего, насилие, направленное против органического роста страны. Совершенно естественно, что методы насилия остаются одними и теми же: Преображенский приказ и ОГПУ, посессионные крестьяне и концентрационные лагеря, те воры, которых Петр приказывал собирать побольше, чтобы иметь гребцов для галер, и советский закон от 8 августа 1931 года, вербовавший рабов для концентрационных строек; безбожники товарища Ярославского, и всепьяннейший синод Петра, ладожский канал Петра (единственный законченный из шести начатых) и Беломорско-Балтийский канал Сталина, сталинские хлебозаготовители, и 126 петровских полков, табель о рангах у Петра и партийная книжка у Сталина, — голод, нищета, произвол сверху и разбой снизу. И та же, по Марксу, «неуязвимая» Россия — «неуязвимая» и при Петре, и при Сталине, которая чудовищными жертвами оплачивает бездарность гениев и трусость вождей. Все это, собственно говоря, одно и то же. Здесь удивительно не только сходство. Здесь удивительно то, как через двести лет могли повториться те же цели, те же методы, и — боюсь — те же результаты. И мы, современники гениальнейшего, можем оценить Петра не только по страницам Ключевского и Соловьева, а и по воспоминаниям собственной шкуры. Это, может быть, не так научно. Но это нагляднее. Как нагляден был портрет Петра Первого, висевший в кабинете Сталина.
[1] Издание Технического Центра Зарубежных Организаций Русской Национально-Мыслящей Молодежи. Мюнхен, 1923.
[2] Все это признает и немецкая история техники.
[3] «Диктатура импотентов». Или. «Наша Страна». Буэнос-Айрес. 1949.
[4] Большевизм я никак не считаю народным движением.
[5] Достоевский в «Бесах» писал: «Андрей Андреевич фон Лембке (губернатор Н-ской губернии. И. С.) принадлежал к тому фаворизованному (природой) племени, которого в России числится по календарю несколько сот тысяч и которое, может, и само не знает, что соста в ляет в ней всей своею массой один строго организованный союз. И уж, разумеется, союз не п редумышленный и не выдуманный, а существующий в целом племени сам по себе, без слов, без договора, как нечто нравственно обязательное, и состоящий во взаимной поддержке всех членов этого племени один другим всегда, везде, и при каких бы то ни было обстоятельствах».
Герцен — «С другого берега» (1850 г.) -»Я не верю, чтобы судьба мира оставалась надолго в руках немцев и Гогенцоллернов. Это невозможно, это противно человеческому смыслу, противно человеческой эстетике. Я скажу, как Кант Лиру, только обратно: «В тебе, Пруссия, нет ничего, чтобы я мог назвать царским…» Воскресит ли латинскую Европу дерущая уши прусская труба последнего военного суда? Разбудит ли ее приближение ученых варваров?»
[6] Сейчас не сороковые годы, а конец девяностых, и мы видим, что автор абсолютно прав: добрела таки, даже не добрела а доскакала вприпрыжку, потому что никогда не была русской. (Прим. редакции)
[7] Иммунитетом называлось право землевладельца не пускать к себе никаких представителей центральной государственной власти. И. С.
[8] А если не превратился в государя в «собственном смысле этого слова:», то, значит, и феодализма в собственном смысле этого слова» у нас тоже нс было. И. С.
[9] Здесь автор проявляет, похоже, свою подверженность приемам еврейской пропаганды послевоенного времени. Ред.
[10] Чтобы избежать скандалов уже истинно мирового масштаба, смертная казнь в последнее время (перед Второй мировой войной) устраивалась так, чтобы, оставаясь де-юре публичной, она де-факто отгораживалась от публики рядами войск и полиции. До этого распоряжения, места на Гревской площади покупались как билеты в театр.
[11] Это определение очень не точно: деньги служат для удовлетворения материальных потребностей только на самых низших ступенях материальной обеспеченности — вот, когда есть нечего, одеваться не во что, и жить негде. В дальнейшем они служат исключительно, или почти исключительно, удовлетворению жажды власти. Или того, что немцы называют «Гельтунгстриб», желание казаться лучше, чем кажется ваш ближний.
