Капитал в XXI веке - Пикетти Томас (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Впрочем, в августе 2012 года шахтеры Мариканы бастовали не толь ко потому, что считали прибыль группы Lonmin чрезмерной, но еще и из-за разницы в оплате труда рабочих и инженеров, а также из-за того, что директор шахты получал заоблачную зарплату [42]. Более того, если бы владение капиталом было бы распределено строго поровну и каждый сотрудник, помимо своей зарплаты, получал равную долю прибыли, то вопрос распределения дохода между прибылью и зарплатами никому (или почти никому) не был бы интересен. Распределение дохода между капиталом и трудом вызывает столько конфликтов прежде всего вследствие чрезмерной концентрации капитала в руках собственников. Действительно, во всех странах имущественное неравенство — и обеспечиваемые им доходы с капитала — всегда сильно превышает неравенство в зарплатах и в трудовых доходах. Мы исследуем этот феномен и его причины в третьей части. Для начала же примем как данность неравенство в трудовых доходах и доходах с капитала и сосредоточимся на распределении национального дохода между капиталом и трудом в целом.
Хочу внести полную ясность: моя задача здесь заключается не в том, чтобы рассматривать дело трудящихся против собственников, а скорее в том, чтобы помочь каждому уточнить свои представления и сформулировать свое понимание проблемы неравенства. Конечно, в символическом плане неравенство между трудом и капиталом выражено очень сильно. Оно идет вразрез с наиболее распространенными представлениями о том, что справедливо, а что нет, и неудивительно, что иногда это противоречие выливается в физическое насилие. Всем тем, кто владеет только собственным трудом и зачастую живет в скромных или даже очень скромных условиях, как, например, крестьяне XVIII века или шахтеры Мариканы, трудно смириться с тем, что владельцы — иногда потомственные — капитала не работают, но при этом присваивают себе значительную часть произведенного богатства. А доля капитала может быть весьма значительной — зачастую от четверти до половины произведенного продукта, иногда более поло вины, когда речь идет о капиталоемких отраслях вроде добычи полезных ископаемых, или даже еще выше в том случае, если собственники располагают локальной монополией.
В то же время каждому ясно, что если бы весь произведенный продукт направлялся на выплату зарплат и на прибыль ничего не оставалось, то было бы трудно привлечь капиталы, необходимые для новых инвестиций, по крайней мере при современных формах организации экономики (можно, разумеется, представить себе и другие формы). Кроме того, лишать всякого вознаграждения тех, кто принял решение сберегать больше, чем остальные, тоже не совсем справедливо — разумеется, если предположить, что речь идет о важном источнике неравенства в состояниях; этот вопрос мы также рассмотрим. Не стоит также забывать, что часть того, что называют «доходами с капитала», зачастую соответствует — по край ней мере отчасти — вознаграждению за «предпринимательский» груд, который, безусловно, должен рассматриваться как один из видов труда.
Этот классический аргумент также следует подробно изучить. Каким будет «правильное» распределение дохода между капиталом и трудом, если учесть все эти обстоятельства? Можем ли мы быть уверены в том, что «свободное» функционирование рыночной экономики и частной собственности всегда и везде, словно по мановению волшебной палочки, ведет к этому оптимальному распределению? Как следовало бы организовать распределение дохода между трудом и капиталом в идеальном обществе и как к этому идеалу приблизиться?
Для того чтобы развить — в меру наших скромных возможностей — эту мысль и попытаться хотя бы уточнить предмет спора, конца которому не видно, необходимо максимально скрупулезно и точно установить факты. Что мы знаем о распределении дохода между капиталом и трудом начиная с XVIII века? Согласно утверждению, которое в течение длительного времени было широко распространено среди экономистов и слишком поспешно включено в учебники, распределение национального дохода между трудом и капиталом в долгосрочной перспективе отличается большой устойчивостью и выглядит так: две трети к одной трети [43]. Благодаря исторической перспективе и новым данным, имеющимся в нашем распоряжении, мы покажем, что в действительности все устроено сложнее.
С одной стороны, на протяжении минувшего столетия распределение дохода между капиталом и трудом претерпело значительные изменения ввиду хаотичности политической и экономической истории двадцатого столетия. В сравнении с ними процессы XIX века, которые мы упоминали во введении (повышение доли капитала в первой половине века, затем небольшое снижение и стабилизация), кажутся довольно плавными. Коротко говоря, потрясения первой половины XX века (1914–1945 годы) — а именно Первая мировая война, большевистская революция 1917 года, кризис 1929 года, Вторая мировая война и последовавшая за ними новая политика в области регулирования и налогообложения, а также государственный контроль над капиталом — привели к тому, что в 1950-1960-е годы доля частного капитала опустилась до минимальных в истории значений. Очень скоро начался процесс восстановления доли имущества, который ускорился вследствие консервативной финансовой революции в англо саксонском мире, крушения советского блока в 1989–1990 годах, финансовой глобализации и дерегулирования в 1990-2000-е годы, — эти события обозначили политический поворот в обратную сторону, позволивший частным капиталам в начале 2010-х годов достичь небывалого с 1913 года процветания. Эту эволюцию и процесс восстановления состояний не стоит считать исключительно отрицательным явлением: отчасти они носят естественный и желательный характер. Однако это значительно меняет понимание процесса распределения дохода между капиталом и трудом в начале XXI века и его возможного развития в ближайшие десятилетия.
С другой стороны, если отвлечься от этого двойного поворота, произошедшего в двадцатом столетии, и обратиться к более долгосрочной перспективе, то окажется, что тезис о полной стабильности распределения дохода между капиталом и трудом наталкивается на тот факт, что кардинально изменилась сама природа капитала (от земельного капитала XVIII века до недвижимого, промышленного и финансового капитала в веке двадцать первом), и что современный рост характеризуется повышением роли «человеческого капитала», — это утверждение также имеет широкое хождение среди экономистов и подразумевает, что доля труда в национальном доходе имеет тенденцию к увеличению. Мы увидим, что в очень долгосрочной перспективе такая тенденция, возможно, и имеет место, однако в относительно скромных масштабах: представляется, что в начале XXI века доля капитала (не человеческого) лишь немногим меньше, чем в начале века девятнадцатого. Очень высокий уровень капитализации имущества, который можно наблюдать в богатых странах в наши дни, объясняется прежде всего возвращением к режиму низкого роста населения и производительности, сопровождающимся возвращением к такому политическому режиму, который объективно очень благосклонно относится к частным капиталам.
Мы увидим, что самый плодотворный подход для понимания этих изменений заключается в анализе эволюции соотношения между капиталом и доходом (т. е. соотношения между общим объемом капитала и ежегодным оборотом доходов и производства), а не только изменений в распределении дохода между капиталом и трудом (т. е. распределения дохода и производства между доходами с капитала и трудовыми доходами), которые классическая экономика изучала прежде, во многом за неимением адекватных данных.
Однако к подробному изложению всех этих результатов нужно подойти постепенно. Задача первой части этой книги — ввести ключевые понятия. В первой главе мы начнем с разъяснения таких терминов, как внутреннее производство национального дохода, капитала и груда, а также соотношения между капиталом и доходом. Затем мы исследуем изменения в распределении производства и дохода в мировом масштабе со времен промышленной революции. Во второй главе мы проанализируем историческую эволюцию темпов роста в целом — эволюцию, которая в нашем дальнейшем исследовании будет играть центральную роль.
