Мир в движении - Автор неизвестен (первая книга .txt) 📗
Вместе с тем, в тех случаях, когда "братский народ" в массе своей начинал осознавать хищническую и реакционную сущность Московии-России-СССР-РФ, внутрироссийская пропаганда немедленно превращала его в злейшего врага. Так было с поляками в течение нескольких столетий, так происходит и со вчерашними "братьями" по СЭВ, вступившими в ЕС и в НАТО в последние десятилетия, с прибалтами, и с грузинами. Точно такая же информационная политика осуществляется в последние месяцы и в отношении Украины. Российские власти, понимая, что Украина ими начисто проиграна, стремятся, во-первых, оставить там за собой многолетнюю гражданскую войну, максимально ослабив и разорив её, а, во-вторых, посеять обоюдную ненависть между двумя народами. Всё это, по их замыслу должно защитить Россию от индустриального идеологического влияния со стороны близкой ей по языку и культуре Украины. К тому же, Украина связана с Россией множеством человеческих, в том числе и личных, а также родственных связей, что делает её ещё более опасной для хозяев Кремля в качестве источника идеологии индустриальной формации, которая сможет проникать с её территории в принципиально доиндустриальную Россию. И если Кремлю не удастся сломить и поглотить Украину, то российская политика в ближайшие годы будет направлена на максимальную изоляцию Украины от России.
В дальнейшем, Московии, а затем, Российской Империи, СССР, и, как показывают последние события, также и современной Российской Федерации не раз доводилось успешно включать в сферу своего влияния и другие, часто не слишком-то и "родственные" страны и территории, сопредельные с ней со стороны западной границы. Демагогия о "братстве" неизменно была во всех подобных случаях дежурным пропагандистским десертом. Что же до сути дела, то жертвами российской экспансии легче всего оказывались государства в стадии межформационного перехода, то есть, такие, в которых доиндустриальные классы присутствовали в значительном количестве. Опираясь на поддержку этих классов, Россия, тем или иным способом, не останавливаясь, при необходимости и перед прямой военной интервенцией, захватывала там власть, затем демонтировала уже возникшие институты индустриальной формации, и, наконец, уже окончательно поглощала эти государства, растворяя их в себе культурно и экономически. В зависимости от ситуации, поглощение реализовывалось в разных формах: от прямого включения новой территории в состав России, до сохранения формальной независимости с передачей власти марионеточному режиму.
Надо сказать, что в государствах, где переход к индустриальной формации был уже в значительной степени завершен, подобные сценарии, если и удавались, то лишь с трудом, а пророссийская власть держались исключительно на штыках оккупантов. Так было, к примеру, в Польше, Венгрии, Чехословакии и ГДР в составе СЭВ. Иногда даже, несмотря на абсолютное неравенство сил, такие захваты не удавались вовсе. Так, финнам, проявившим чудеса героизма в Зимнюю войну 1939-40 годов, ценой практически полной потери двух поколений мужчин и значительной части территории страны, все-таки удалось отстоять свою независимость от СССР, и даже выстроить в дальнейшем достаточно выгодные для Финляндии отношения с этим агрессивным и опасным соседом. Но там, где индустриальные классы ещё не были основательно сформированы, пророссийские режимы сидели, как правило, достаточно прочно.
Все сказанное порождает множество аллюзий с настоящим днем - и эти аллюзии, по большей части, абсолютно справедливы. Специфика России, её уникальность, как раз и состоит в том, что независимо от формальных смен властей, элит, государственных устройств и идеологических установок, она, в течение, по меньшей мере, последних двух с половиной веков, была и остается цепным псом мировой доиндустриальной реакции. Эта роль России, отмеченная, к слову, также Марксом и Энгельсом, первоначально была порождена и закреплена её уникальным положением "между Западом и Востоком". Однако, в дальнейшем, по мере разрастания России на Восток, феномен её доиндустриального охранительства утратил свой пограничный и межформационный характер став весьма устойчивым и самодостаточным. Захват огромных площадей и ресурсов придал ему черты уже вполне самостоятельного, притом, чрезвычайно живучего явления. И даже сегодня, в условиях значительной и глобальной мировой индустриализации, Россия все ещё не утратила способность не только обороняться от наступления индустриальной формации, но и наносить ей, при случае, весьма эффективные ответные удары.
Эта неизменная суть России была точно подмечена и блестяще описана Марксом в его "Разоблачении дипломатической истории XVIII века" - работе, совершенно неизвестной в Советском Союзе, тщательно замалчиваемой и в наши дни - и уже по этой причине интересной для вдумчивого прочтения. Впрочем, это исследование интересно и само по себе, в том числе и как интеллектуальная конструкция, изобилующая афористичными и удивительно точными оценками. Вот лишь одна из них: "Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuosa в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. … Так же, как она поступила с Золотой Ордой, Россия теперь ведет дело с Западом. Чтобы стать господином над монголами, Московия должна была татаризоваться. Чтобы стать господином над Западом, она должна цивилизоваться... оставаясь Рабом, т.е. придав русским тот внешний налет цивилизации, который бы подготовил их к восприятию техники западных народов, не заражая их идеями последних".
Современная Россия и ее влияние на окружающий мир
Разумеется, по первому впечатлению, нынешняя Россия являет собой безнадежное зрелище. Технологическая отсталость не оставляет ей иного места в современном мире, кроме места поставщика сырья. Нет у России и каких-либо шансов на преодоление этой отсталости. Как явствует из сказанного ранее, приток в любую страну инвестиций и новых технологий возможен только при наличии твердых гарантий неприкосновенности частной собственности. Практика выдачи такого рода гарантий отдельным лицам или фирмам, не на основе повсеместно установившихся в обществе отношений, а лишь "под честное слово", данное существующей в этот период властью, довольно широко распространена в условиях доиндустриальных формаций, но способна, в лучшем случае, обеспечить только первоначальный ручеек инвестиций. А чтобы за первыми шагами на пути к переходу в индустриальную формацию последовала широкомасштабная модернизация, необходимы уже структурные правовые реформы, затрагивающие все общество, и выводящие его в индустриальное правовое поле.
Но такие реформы неприемлемы в современной России. Причем, не только для нынешней российской власти, но и для российских элит, и для абсолютного большинства российского населения в целом. Все, без исключения, российские элиты являются продуктом доиндустриальных отношений, и в ином правовом поле существовать просто не могут. Никакой альтернативной силы, сопоставимой с ними по влиянию, и заинтересованной в индустриальном развитии общества, в России, по причинам, изложенным выше, так и не сложилось. Большая часть рядовых российских граждан, порядка 85% избирателей, также выступают против индустриальных реформ, поскольку являются юнитами доиндустриальной формации, и не готовы существовать в индустриальном правовом поле, ровно в той же степени, что и их сеньоры. Как следствие, политика российских властей, направленная на сохранение и упрочение внутри России доиндустриальных порядков, встречает поддержку со стороны большинства населения. Ну, а случаи недовольства, возникающие по частным поводам - это типичная, уже рассмотренная ранее, ситуация, когда борьба за сохранение своей формации, в нашем случае, доиндустриальной, совпадают по месту и времени с борьбой, которую ведут различные классы, принадлежащие к этой формации за свои привилегии внутри неё.
