Собственность и государство - Чичерин Борис Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Маркс отправляется от различия потребительной ценности и меновой. Первая представляет собою полезность товара, вторая — то количественное отношение, в котором обмениваются друг на друга различные полезные предметы. Это отношение указывает на то, что в обоих существует нечто общее, находящееся и здесь и там в равном количестве. Это общее должно быть отлично от разного качества товаров, следовательно и от их полезности, которая заключается именно в их качестве. Поэтому, чтобы получить меновую ценность, надобно сделать отвлечение от всякой потребительной ценности. «Как потребительные ценности, — говорит Маркс, — товары прежде всего являются с различным качеством; как меновые ценности, они могут быть только разного количества, следовательно они не содержат в себе ни единого атома потребительной ценности».
Что же остается в обменивающихся товарах за исключением их полезности? То, что и те и другие суть произведения труда. На этом только основании может происходить уравнение. Однако и труд берется здесь не со стороны его полезности, ибо, исключивши полезность предмета, мы исключили и полезность труда. Остается один «отвлеченный человеческий труд», или трата рабочей силы, измеряемая временем. Это и есть истинное мерило меновой ценности, и ничего другого в ней не заключается [211].
Такова аргументация Маркса. В ней есть как будто попытка сделать логический вывод; но эта попытка обнаруживает только полный недостаток логики и тем самым обличает совершенную несостоятельность этой теории. Нечего говорить о том, что в действительности не происходит и не может происходить ничего подобного. Никто никогда не меняет товаров, отвлекаясь от их полезности, ибо мена происходит именно вследствие того, что каждой стороне нужен товар, находящийся в руках другой, и эта потребность составляет существенный элемент в определении ценности. Но и чисто логически такой вывод представляется нелепым. Невозможно отвлекаться от того, что составляет основание всего процесса. Сказать, что в меновой ценности нет ни единого атома потребительной ценности, значит утверждать, что бесполезные вещи должны меняться совершенно так же, как и полезные, а это — чистая нелепость. Затем не видать, почему, за исключением полезности, в товарах остается одно только качество, именно, что они являются произведениями труда; как будто не могут меняться произведения природы в различных пропорциях, смотря, например, по их величине или редкости. Наконец, когда мы отвлекаемся от самой полезности труда и берем в расчет единственно трату силы, измеряемую временем, то здесь уже теряется всякий смысл. Обезьяна, которая в басне катает бревна, должна, по этой теории, получить совершенно такую же плату, как и самый полезный работник. Вследствие этого сам Маркс принужден признать, что работа, воплощаемая в меновой ценности, должна быть работа полезная (стр. 16, 17). Но если так, то определяя меновую ценность товаров, мы не отвлекаемся от всякой полезности, а напротив, должны принимать ее в соображение, и тогда вся теория рушится в самом основании.
Не меньшие несообразности оказываются и в приложении принятого Марксом начала. Прежде всего против него говорит тот очевидный факт, что различного качества работа оплачивается и не может не оплачиваться разно, между тем как по теории, каждый час рабочего времени должен иметь одинаковую цену, какова бы ни была работа. Маркс не решился последовательно провести свое начало, как это делает, например, Прудон, который отвергает всякое право таланта на высшую плату. Маркс требует, напротив, чтобы более сложная или высшего качества работа сводилась к единице простой (стр. 19). Но каким образом возможно произвести эту операцию? На это у Маркса нет ответа. Он просто ссылается на опыт, указывая на то, что этот процесс постоянно происходит «за спиною производителей». Между тем в действительности этот процесс происходит именно в силу того начала, которое устраняется Марксом. Качественно высшая работа оплачивается выше, вследствие того что ее произведения ценятся дороже: от цены произведений зависит и цена работы; оценка же произведений совершается посредством предложения и требования. На это указывал уже Адам Смит, на которого ссылается и Рикардо [212]. Если же мы устраним предложение и требование и отвлечемся от всякой полезности, то мы потеряем вместе с тем и всякое мерило; тогда не будет никакой возможности свести качество на количество. Сам Маркс признает, что качество работы определяется ценою произведений, когда он говорит, что «хотя товар может быть произведением самой сложной работы, однако ценность приравнивает его к произведению простой работы, а потому сама представляет только известное количество простой работы» (стр. 19). Но это возможно, только когда ценность определяется независимо от работы, именно, предложением и требованием; если же ценность произведений должна определяться положенною на них работою, а работа, в свою очередь, должна определяться ценностью произведений, то мы вращаемся в логическом круге, как и делает Маркс.
Даже простая работа ценится не одним продолжением времени, но и ее достоинством. «Может казаться, — говорит Маркс, — что если ценность товаров определяется истраченным на его производство количеством работы, то чем ленивее и неискуснее человек, тем ценнее его товар, ибо тем более времени он употребил на его приготовление» (стр. 13). Это затруднение устраняется тем, что в расчет берется среднее рабочее время. «Совокупная рабочая сила общества, — говорит Маркс, — изображающаяся в ценностях товарного мира, считается одною и тою же человеческою рабочею силою, хотя она состоит из бесчисленного множества индивидуальных рабочих сил. Каждая из этих индивидуальных рабочих сил есть такая же человеческая рабочая сила, как и другая, насколько она носит на себе характер общественной средней рабочей силы и действует как таковая средняя рабочая сила» (Там же).
Итак, нормою должна служить не действительная рабочая сила, а средняя, то есть воображаемая рабочая сила, определяемая посредством статистических выводов из всех работ, совершающихся в обществе, пожалуй даже во всем человечестве, ибо товарный мир простирается на весь земной шар. Какое же однако мерило имеем мы для сведения бесчисленных, обращенных на разные товары работ к одной единице, представляющей среднюю общественную рабочую силу? Мы можем определить для каждой отдельной отрасли, что в состоянии сделать средний работник в данное время и в данной местности. Для разных местностей и для разных условий это делается уже гораздо затруднительнее; но какой есть способ свести к средней единице все разнородные работы, совершающиеся в обществе, если не брать в расчет их цены, которая должна определяться именно этою среднею нормою? Об этом Маркс умалчивает. Ясно только, что интерес рабочих будет состоять в том, чтобы эта средняя норма определялась как можно ниже, ибо через это они при наименьшей работе будут получать наибольшую плату; это будет конкуренция лени. И при всем том, установить эту среднюю норму можно только определивши количество товара, которое может быть произведено в данное время. Следовательно, количество произведенного товара будет окончательно определяющим началом его ценности, между тем как по теории требуется наоборот, чтобы мерилом ценности служило отнюдь не количество товара, а единственно работа, измеряемая временем. «Чем больше производительная сила работы, — говорит Маркс, — чем меньше рабочее время, потребное для производства известного предмета, тем меньше кристаллизованная в нем масса работы, тем меньше его ценность» (стр. 15). И тут мы опять вращаемся в круге.
Таким образом, единица рабочего времени, которая должна получиться из вывода среднего общественного рабочего времени, оказывается фикциею. Но этот фиктивный ее характер увеличивается еще в бесконечно больших размерах через то, что это среднее время, по учению Маркса, должно представлять не действительное среднее рабочее время, а потребное, или общественно-необходимое среднее рабочее время (стр. 14). В самом деле, товар может быть произведен в гораздо большем количестве, нежели нужно: в таком случае, говорит Маркс, в расчет принимается только то количество работы, которое было потребно для производства нужного количества товара, и это количество работы распределяется на все количество произведенного товара; излишек же работы пропадает даром (стр. 86). Такое же последствие имеет введение всякого усовершенствования, дозволяющего в меньшее время производить больше товара: излишек времени, который был употреблен на производство прежнего, еще не сбытого товара или который употребляется на производство товара по старому способу, опять же пропадает даром. Час работы ручного ткача, по введении паровой машины, представляет собою примерно только половину общественно-необходимого рабочего часа, а потому и ценится только в половину (стр. 14, 86).
