Советская цивилизация т.1 - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Очевидно, что такие товары и такой товарооборот существуют и при натуральном хозяйстве, начиная с зачатков земледелия. «Рыночная экономика» как особый тип общественного производства возникает именно с превращением в товар средств производства и, главное, рабочей силы. В «Экономических проблемах социализма в СССР» Сталин сказал несколько туманно, но все же достаточно определенно: «Не может быть сомнения, что при наших нынешних социалистических условиях производства закон стоимости не может быть „регулятором пропорций“ в деле распределения труда между различными отраслями производства».
В неявном виде, дав в «Экономических проблемах социализма в СССР» определение Аристотеля для двух разных типов хозяйства — экономики и хрематистики — И.В.Сталин предупредил о непригодности трудовой теории стоимости для объяснения советского хозяйственного космоса в целом. После смерти Сталина тех, кто пытался, по выражению Чаянова, разрабатывать «частную» политэкономию советского хозяйства как нетоварного, загнали в угол, хотя дискуссия периодически вспыхивала, пока давление «рыночников» не соединилось с интересами партийно-государственной номенклатуры и не привело к реализации всей «программы Горбачева-Ельцина».
Несмотря на эти дискуссии, советская экономическая наука начиная с конца 50-х годов стала пользоваться языком и интеллектуальным аппаратом хрематистики, что в конце концов привело к ее фатальной гибридизации с неолиберализмом в его разрушительной версии. Самые тяжелые последствия это имело для советского проекта. Как только, после смерти И.В.Сталина, в официальную идеологическую догму была возведена «политэкономия социализма» с трудовой теорией стоимости, в советском обществе стало распространяться мнение, что и в СССР работники производят прибавочную стоимость и являются объектом эксплуатации. В воображении был создан и «класс эксплуататоров» — бюрократия. Отрицание присущего натуральному хозяйству «фетишизма вещей» породило разрушительный фетишизм призрака эксплуатации. Сам марксизм создал «троянского коня», в чреве которого в СССР ввозились идеи, разрушающие общество, принявшее марксизм в качестве идеологии.
Для понимания советского хозяйств чрезвычайно важен тот огромный убийственный эксперимент, который осуществляется в CCCР начиная с 1989 года. Цель его — сознательное превращение советского хозяйства в рыночную экономику. В ходе этого эксперимента получен большой запас нового (во многом неожиданного) знания в области экономической теории. Именно когда ломают какой-то объект, можно узнать его внутреннее устройство и получить фундаментальное знание. Но этот миг короток. Мы только сегодня начинаем понимать суть советского хозяйства.
Недавно целая группа американских экспертов (из школы Гэлбpайта) признала: «Политика экономических преобразований в России потерпела провал из-за породившей ее смеси страха и невежества». Экзистенциальный стpах либерального интеллигента — особая важная тема. Для нас здесь интересно невежество. Почему оно?
Как сказано выше, советское хозяйство описывалось и официальной советской наукой, и либеральными советологами на Западе в понятиях политэкономии — науки, которая изначально возникла как наука о хрематистике, о рыночной экономике Запада. Но хрематистика — тип хозяйства, господствующий лишь в современном капиталистическом обществе, то есть на Западе. В России до 1917 г. и затем, после хаоса революции, в период сталинизма и вплоть до перестройки Горбачева, индустриализация осуществлялась в рамках традиционного общества и свойственного такому обществу неpыночного, "натуpального" хозяйства.
В чем же суть советской системы?
Сталин буквально определил советское хозяйство в категориях Аристотеля. А именно, его цель — удовлетворение потребностей. В понятиях Аристотеля это есть «натуральное хозяйство» — экономия, что означает «ведение дома» (экоса). Другой тип — хрематистика (рыночная экономика). Она нацелена на получение дохода, накопление как высшую цель деятельности. В царской России хрематистика не смогла занять господствующего положения, а в СССР она была подавлена или ушла в «теневую экономику». Господствовали нетоварные отношения, хотя сохранялась внешняя форма товарообмена и денег.
Теория и практика начиная с 50-х годов расходились между собой все больше и больше, так что и появились такие теоретики, как Егор Гайдар. Насколько велико было непонимание, говорит тот поразительный факт, что Н.И.Рыжков, чье правительство в 1989-1990 гг. уничтожило советскую экономическую систему, до сих пор искренне не понимает, как это произошло (во всяком случае, он считает принятые по инициативе его правительства законы «хорошими»).
Различия между хозяйством традиционного общества и рыночной экономикой фундаментальны. Различна их антропология — представления о человеке, его теле и естественных правах. Для рыночной экономики нужен субъект — homo economicus, — который возник с превращением общинного человека аграрной цивилизации в свободного индивида («атом») с картезианским разделением «дух-тело». Ни в России, ни в СССР этого превращения не произошло, поэтому и не возникло антропологической основы для восприятия частной собственности как естественного права.
На исходное представление о теле как первичной частной собственности надстраиваются и все представления о земле, деньгах, труде, конкуренции, обязанностях государства — все категории, в которых мыслится хозяйство. Содержание всех этих понятий настолько различалось в СССР и на Западе, что нередко даже специалисты просто не понимали друг друга, хотя формально говорили об одном и том же. Сегодня в России совещания хозяйственников — это театр абсурда. После ритуальных рыночных заклинаний начинается обычный «партийно-хозяйственный актив», где в рыночную терминологию втиснуто мышление натурального хозяйства. Благодаря этому мышлению хозяйственников мы еще и живы.
Советская система хозяйства сложилась в своих основных чертах в процессе индустриализации, войны и послевоенного восстановления (30-50-е годы). Это — эпоха т.н. "мобилизационного социализма" (иначе его называют «сталинизмом»). Многие называют первейшим признаком этого хозяйства огосударствление собственности. Это верно, но в любом тезисе важна мера. К сожалению, за годы перестройки мы привыкли к тоталитарности мышления («Иного не дано», «реформы должны идти любой ценой» и т.д.). Говорилось, что в СССР произошло полное огосударствление собственности, и это якобы стало причиной краха экономики. На деле личная собственность в СССР не только существовала и была узаконена, но уже представляла собой очень значительную часть национального богатства и была вовлечена в хозяйство.
Возьмем хотя бы такую важную его составляющую, как жилой фонд. Какая же здесь монополия государства? Один из самых радикальных рыночников В.Найшуль пишет о 70-х годах: «По новому жилищному кодексу человека вынуть из квартиры нельзя было практически ни при каких условиях. У нас на улице никто не мог оказаться. Фактически мы стали страной буржуа. И в рыночные преобразования вступили, будучи де-факто страной домовладельцев. У нас каждый обладал немалой собственностью в размере нескольких тысяч или десятков тысяч долларов. Не хухры-мухры! Поэтому сначала многие люди даже не понимали, зачем им приватизировать свои же квартиры. Она и так моя!» 115.
На селе в СССР жило 100 млн. человек. Практически все они имели подворья, которые играли существенную роль в производственной структуре страны (антисоветские идеологи эту роль даже сами многократно преувеличивают, противореча сами себе). Да и рассматривать колхозы как часть государственного производства — очень большое искажение. Даже как с метафорой с этим трудно согласиться. На личной собственности было основано в СССР домашнее хозяйство, в которое была вовлечена очень большая часть трудовых усилий нации (порядка 30%). Сварить борщ для семьи — сложное производство, со своей технологией и материальной базой. Маркс домашнее хозяйство из политэкономии исключил, но он же изучал абстрактную модель. Когда говорим о реальной жизни, его забывать нельзя.
