Собственность и государство - Чичерин Борис Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
В одном лишь случае государство могло бы вступиться и оградить должника от неумеренных притязаний кредиторов, именно, когда сельское ростовщичество грозит обезземелением крестьянскому населению. Но тут оно смотрит на крестьян как на малолетних, которых следует опекать, а потому подобная охрана может быть допущена единственно в виде исключения, когда она вызывается крайностью. В обществе, где господствует начало свободы, каждый должен искать опоры в самом себе; в обществе промышленном, особенно где земля требует интенсивной обработки, землевладелец должен быть хорошим хозяином и уметь вести свои дела. Если он запутывается, пускай он откажется от поземельной собственности; это будет выгоднее и для него, и для государства, которое может опираться только на людей, способных стоять на своих ногах. Ему нужны землевладельцы, но именно как наиболее независимый и прочный элемент общественного порядка, а не как класс, который оно должно ограждать от разорения.
Со стороны денежного капитала едва ли землевладению грозит какая-либо опасность. Господство капитала может повлечь за собою разве только переход земель из одних рук в другие. Там, где наследство делится поровну между детьми, можно даже скорее опасаться излишнего раздробления, нежели излишнего сосредоточения поземельной собственности. Но имея в руках законы о наследстве, государство всегда может действовать в том или другом смысле, смотря по тому, на что указывают обстоятельства. Никакой особенной административной деятельности в отношении к поземельной собственности от него не требуется.
Что же касается, наконец, до опасности, грозящей европейскому землевладению со стороны иностранной конкуренции, то в этом отношении действительно может произойти некоторый подрыв. ибо громадные пространства девственной почвы Северной Америки могут обрабатываться при гораздо более благоприятных условиях, нежели это возможно в Европе, а дешевизна перевозки уравнивает расстояния. Но и против этого зла у государства есть надлежащее оружие - таможенные пошлины. Надобно только заметить, что это оружие совершенно одинаково относится к земледелию и к фабрикам. Особенностей, вызываемых поземельною собственностью, тут нет никаких. Еще менее можно видеть в этом какое-либо последствие свободной собственности. Иностранная конкуренция может точно так же подорвать и несвободную собственность, даже в гораздо большей степени, ибо свобода, возвышая производство, дает большую возможность выдерживать соперничество. Имея это в виду, государство должно взвесить, что для народного хозяйства выгоднее: ограждение ли землевладельцев от иностранного соперничества или дешевизна средств жизни? Безусловного ответа на этот вопрос нельзя дать, ибо охранение положенных в землю капиталов и некоторое, по крайней мере, уравнение условий производства могут быть желательны в видах общей пользы; но как общее правило можно думать, что дешевизна жизненных средств составляет такое благо для массы народонаселения, которое всегда будет значительно склонять весы в эту сторону. Во всяком случае, едва ли можно видеть существенный ущерб для народного хозяйства и для государства в том, что хлеб будет очень дешев, или что мясо будет доступно всем.
Итак, мы не можем разделять опасений Штейна насчет гибельных последствий, которыми грозит европейским обществам свободная собственность. Мы полагаем, напротив, что свободная промышленность непременно влечет за собою свободную собственность и что только через это народное хозяйство способно достигнуть высшего своего развития. Можно допустить ограничения свободного перехода во имя семейного начала и прав завещателя; можно допустить и большее или меньшее распространение общественной собственности рядом с частною: это зависит от местных и временных условий. Но вообще вмешательство государства в область частной собственности столь же мало оправдывается экономически, как и юридически. Только чрезвычайные обстоятельства могут вызывать подобные меры, и всегда в них следует видеть исключение, а никак не правило.
Глава VII. ЗАКОНЫ МЕНЫ
Произведенная вещь поступает в оборот. Только на самых низких ступенях экономического развития господствует домашнее хозяйство, где человек производит все исключительно для собственного потребления. На высших ступенях, при разделении занятий, каждый производит для других и получает взамен от других то, что ему потребно. Мена становится определяющим началом всего промышленного быта. От нее зависит и самое производство, ибо товар производится в виду обмена.
Всякая мена основана на определении сравнительного достоинства товаров — их ценности. Ходячим мерилом этого достоинства является исключительно для этого предназначенный товар — деньги, или заменяющие их знаки. От каких же данных зависит это определение?
Со времени Адама Смита экономисты различают двоякую ценность произведений: потребительную и меновую. Первая есть достоинство предмета в отношении к тем потребностям, которым он удовлетворяет, или к той пользе, которую он приносит; вторая есть достоинство предмета, определяемое количеством других товаров, которые можно за него получить. Меновая ценность, выраженная в деньгах, называется ценою.
Эти два рода ценностей не совпадают. Есть предметы в высшей степени полезные, и которые однако не имеют никакой меновой ценности. Это те, которые не произведены и не усвоены человеком, а находятся в природе в неограниченном количестве, так что каждый может ими пользоваться беспрепятственно. Таковы свет, воздух. Меновую ценность имеют только те предметы, которые находятся в обладании человека, будучи им усвоены или произведены.
В силу чего же эти предметы получают меновую ценность? Единственно в силу того, что они нужны другим, и что другие готовы дать за них свои собственные произведения. Что никому не нужно, то не имеет меновой ценности. Следовательно, основанием меновой ценности является все-таки ценность потребительная. А потому утверждать, что для определения первой необходимо совершенно отвлечься от последней, так чтобы в меновой ценности не оставалось ни единого атома потребительной ценности, значит исходить от чистой бессмыслицы. Мы увидим далее, что именно на этом начале строит всю свою экономическую теорию Карл Маркс. Справедливо, что при сравнении полезности двух обменивающихся товаров, необходимо сделать отвлечение от их разнокачественности и вознести их к общему мерилу, которое и служит основанием сравнения; но отвлекаясь от специальной полезности предметов, мы получаем только понятие об общей полезности, которая и выражается в меновой ценности и находит своего представителя в деньгах.
Полезность предмета, или способность его удовлетворять человеческим потребностям, составляет таким образом первый и необходимый фактор в определении ценности. На ней основывается ее требование, или спрос. В силу этого начала, чем больше требование, тем выше ценность произведения, и всякое усиление требования влечет за собою возвышение ценности. Таков основной экономический закон, имеющий силу всегда и везде.
Человеческие потребности, составляющие источник спроса, изменчивы и разнообразны до бесконечности. Есть потребности необходимые и потребности роскоши, потребности разлитые в массе, и потребности, составляющие достояние немногих. Между теми и другими идет непрерывная, хотя и вечно изменяющаяся лестница. Отсюда вытекает другой основной экономический закон, которым определяется весь оборот, именно, что меновая ценность предметов есть не постоянная, а изменяющаяся величина. А потому невозможно упрочить ценность, как требуют Прудон и за ним другие социалисты. Для этого надобно было бы предварительно упрочить потребности, что немыслимо. Все подобные попытки грешат в самом своем основании.
Не одними однако потребностями определяется спрос произведений. Для того чтобы какое бы то ни было требование могло служить источником мены, необходимо, чтобы требующий имел с своей стороны предмет, который бы он мог дать взамен приобретаемого товара. Экономическое требование зависит не только от потребностей, но и от покупной силы потребителей. И тут является непрерывная лестница, расширяющаяся к низу и суживающаяся к верху. В массе покупная сила каждого отдельного лица невелика, но совокупность ее громадна. Напротив, чем выше мы восходим по общественной лестнице, тем больше становится покупная сила отдельных лиц, но зато тем более суживается их круг. Отсюда третий закон экономического оборота, что чем дешевле товар, тем более у него сбыта, и наоборот, самые дорогие товары имеют наименьшее количество покупателей.
