Идеология суверенитета. От имитации к подлинности - Леонтьев Михаил Владимирович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
У нас сейчас «восстанавливают в правах» Первую мировую войну 1914–1918 годов. И это справедливо. Но несправедливо уравнивать её с Великой Отечественной. Никакая она не «Отечественная» – война со смутными и неясными целями, надрывающая народные силы ради нужд наших геополитических противников. Эта война не смогла стать отечественной, и поэтому Россия её проиграла. Даже не потерпев военного поражения.
Отечественную войну Россия проиграть не может по определению.
Есть войны господ – этакие рыцарские или бандитские разборки, что, в сущности, одно и то же. Это войны по правилам или по понятиям, где решаются конкретные вопросы.
И есть войны Народные. Которые путать с войнами господскими очень опасно. Это когда за ценой не стоят. Это вообще явление другого порядка, на которое способны не все народы и не всегда. И тем, которые не способны, судить об этом не дано. Кстати, это и нас касается. Может коснуться.
Россия формально – правопреемник СССР. С другой стороны, наше самоопределение, идентичность напрямую связаны с Победой. Не с конкретными результатами Второй мировой, которые… Да где они уже, эти результаты? В нашем генетическом коде эта война Народная и Священная. Это абсолютное сакральное столкновение добра со злом. Победа, достигнутая такой ценой, такими невероятными и невиданными усилиями, – это та война, которая, безусловно, «всё спишет». Только в этом контексте мы можем чтить, судить и прощать. Во всём, что касается памяти об этой войне. Это если мы действительно сохраним правопреемство, потому что, кроме международно-правовой формы, есть ещё право преемства. А его нам ещё предстоит заслужить.
То, что у нас называют «попыткой фальсификации истории», для многочисленных последышей нацистских коллаборационистов, по существу, – их реванш, обозначающий одно: что, в конце концов, они выиграли ту войну. В чём их, кстати, наглядно убеждает просто вид современной политической карты. Для более серьёзного заказчика это, в первую очередь, попытка навсегда исключить наш реванш, стереть генетический код, предполагающий в принципе такую возможность.
Шизофреническая и позорная кампания «десталинизации» – очень удачная картинка к мотивации либеральных генетиков. Независимо от их конкретной политической ориентации и общественного положения. Не о репрессиях речь идёт и не о цене Победы. Хотя патологическая страсть отдельных публицистов к фальсифицированному наращиванию масштабов наших потерь как в репрессиях, так и в боевых действиях, вполне показательна.
Панический страх перед Сталиным – это страх Победы, способности к Победе любой ценой. Давайте уж до конца: если цена Победы чрезмерна и непосильна, может, и не надо было Победы? Бог бы с ней, с Победой? Логически допустимая (и допускаемая в сегодняшнем российском политическом дискурсе) конструкция. И опять же, могла ли в конкретных исторических условиях эта цена быть существенно меньше? Это могло бы быть также вполне допустимым предметом содержательной дискуссии, если вынести за скобки истерику, эмоции, штампы и табу. Однако вынести их за скобки не удастся, потому что они и есть суть «дискуссии».
«22 июня» закончилось «9 мая» только потому, что всё, что можно было сделать до «22 июня», было сделано. Сознательно, последовательно и невзирая на цену. Всё, чем занималась страна последние десятилетия перед войной, – это подготовка к войне. Это был смысл её существования. Слезами, потом и кровью была построена экономика, показавшая самый мощный результат во Второй мировой. Всё то же касается внешней политики: борьба за коллективную безопасность, договоры с Францией и Чехословакией, попытки оттянуть неизбежное, не дать нас столкнуть с немцами на заведомо проигрышных условиях. И не в последнюю очередь пакт Молотова – Риббентропа есть возможность перенести будущую линию обороны далеко назад. Даже с учётом катастрофы лета 1941-го – прежде всего, с её учётом, – вот представьте себе, где бы были немцы через неделю-три, начни они наступления от старой границы?
В конечном итоге мы приходим к тому же, о чём много раз говорено: для чего вообще нужно государство? Государство нужно для Победы и больше ни для чего (речь идёт о настоящем государстве, а не о симулякре с разноцветными флажками и сданным на аутсорсинг суверенитетом). Если вам не нужна Победа, то вам и такое государство ни к чему – цена чрезмерна. Причём чрезмерной будет любая цена.
Смысл в том, что нам предложен тест на нашу способность к Победе. И если мы тест не пройдём, последствия будут соответствующие, можете не сомневаться.
«Мягкой силы» не бывает без твердой. Как создать элиту, лояльную своей стране
Что такое «мягкая сила»?
«Мягкая сила» – не просто модная тема. Это область нашей профессиональной, да и не только, деятельности. Что само по себе, надо признать, не вполне адекватно. Поскольку у нас попытки формировать «мягкую силу» являются во многом сублимацией недоступности силы жесткой. Потому хотелось бы сформулировать несколько принципиальных моментов.
Первое. «Мягкая сила» – реальная, эффективная – является проекцией жесткой силы. Никакой «мягкой силы» в отсутствие жесткой силы у того же субъекта быть не может. Может быть только мягкое бессилие. Разные субъекты обладают разными возможностями и способностями проецировать и мультиплицировать «мягкую силу». Например, Советский Союз в 20–30–40-е и даже 60-е разным образом и разными инструментами, от коммунистической идеи, до Победы и Спутников, обладал гораздо большими возможностями проецировать «мягкую силу», чем его идеологические противники. Советская идеологическая экспансия была объективно мощнее советского экономического и военного потенциала. Нетрудно проследить момент, когда эта проекция стала пропорционально слабее. То есть американцы в итоге, безусловно, превзошли Советы в «мягкой силе».
Кстати, когда икра, космос, хоккей, водка и балет оставались последними, как казалось – анекдотическими элементами советской «мягкой силы», это, тем не менее, все еще была «мягкая сила». И не только потому, что за этим стояла сила жесткая, а потому, что это были элементы перфекционизма. Это действительно были лучшая икра и лучший балет.
Отказываясь от перфекционизма, мы зачеркиваем для себя в принципе тему «мягкой силы». Способность привлечь, понравиться, продать и продаться сама по себе не является силой ни в каком виде. В этом контексте, кстати, еще раз стоит вернуться к постоянно упоминаемому в связи с темой «мягкой силы» и «имиджа России» феномену Горбачева. Медицинский факт, что наиболее позитивный имидж нашей страны на Западе, наверное, за всю ее историю связан с деятельностью этого деятеля. Здесь важно видеть разницу между «мягкой силой» и позитивным имиджем. Один и тот же объект может обладать позитивным имиджем как партнер, союзник, начальник или пищевой ингредиент. Есть все основания полагать, что в основе позитивного имиджа страны при Горбачеве была ее способность все сдать и разбежаться по норам, при отсутствии всякой адекватной внешней угрозы. В глазах противника этот имидж не просто позитивный – восхитительный. Госсекретарь Шульц рассказывал, что он не мог поверить в те уступки, на которые легко и быстро шел Горбачев. Все это звучало бы банально, если бы среди нынешних старателей на базе российской «мягкой силы» не было бы такого количества сторонников «восхитительного имиджа».
И отсюда – второе. «Мягкая сила» со стороны субъекта подразумевает слабость объекта, диффузность, проницаемость его физической, идеологической и морально-нравственной оболочки. Голливуд, кола и iPad – это, конечно, инструменты «мягкой силы». Однако она нужна отнюдь не для того, чтобы прорваться на рынок с iPhone и колой. Как писал теоретик «мягкой силы» Джозеф Най, задача эта – «добраться до властных элит». То есть, по сути, сформировать пятую колонну. Конечная цель «мягкой силы» – подчинить объект влияния. По отношению к России в 80-е годы задача «добраться до властных элит» была решена, а в 90-е реализована со стопроцентным результатом. Поэтому все 2000-е – это казус, которого их «мягкие силовики» ни предусмотреть, ни объяснить не могут. И потому демонизируют Путина. А их проблема в том, что в России, несмотря на всю кастрацию, деградацию и дегенерацию, странным образом не добиты, не уничтожены полностью источники жесткой силы. Которые практически бессознательно, как радиационный фон, генерируют эту остаточную «мягкую силу». В основном внутрь страны.
