От лжекапитализма к тоталитаризму! - Антонов Михаил Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

Как видим, опять — социализм, коммунизм, рабочий класс. И раз правящая партия — партия только рабочего класса, значит — диктатура, то есть прямое подавление врага.

И Молотов умер. Но и сегодня в России самая большая оппозиционная партия (а по общепринятым критериям — вообще единственная настоящая политическая партия в России) именуется Коммунистической, что уже само по себе является самым настоящим анахронизмом. А советский опыт либо замалчивается, либо оплёвывается, и если ненавистники Советского Союза называют его подчас тоталитарным государством, то только в сугубо отрицательном смысле

Почему к нему такая ненависть? Чтобы понять это, надо объективно и беспристрастно показать, что он дал советским людям и миру.

Чего достиг Советский тоталитарный строй

Мало сказать, что за годы Советской власти наша страна достигла наибольшего величия, стала по-настоящему мировой державой, даже одной из двух сверхдержав, к голосу которой прислушивалась вся планета. А ведь другого такого случая стремительного взлёта страны из разрухи в мировые лидеры мировая история не знала.

Величие государства проявляется по-разному. Часто державу называют великой потому, что её боятся другие государства. И в этом смысле СССР был на высоте. Писатель Анатолий Гладилин, уехавший из СССР на Запад, был поражён тем, как там боялись нашей страны. Другим признаком величия страны может служить её экономическая мощь. Тут мы шли с Америкой в целом на равных, причём американская элита ощущала угрозу для своей страны со стороны СССР как конкурента. Президент США Трумэн в марте 1947 года предупреждал: «Если Америка не будет ничего предпринимать, плановая экономика может стать образцом для всех в следующем столетии, и тогда свободное предпринимательство исчезнет…». Страх перед СССР и перед примером советского образа жизни все эти десятилетия был движущей силой для элит Запада.

Но главное — страна велика, когда она сильна влиянием, которое оказывает на остальной мир. И тут СССР преуспел: в 20-е годы в мире возникла мода на взгляды, определяющие содержание эпохи. А в разгар Великой депрессии и США, по мнению авторитетных исследователей, находились на грани социального взрыва, и взоры миллионов американцев обращались к Советскому Союзу. Но именно способность навязать (без насилия, мирным путём, своим образом жизни) миру свою интеллектуально-культурную моду и делает нацию авангардом человечества, стоящим во главе мирового прогресса.

Главное, видимо, всё же состояло в том, что русский человек, доведенный за время правления династии Романовых до почти скотского состояния (вспомним примеры из русской классической литературы, показывавшие, что «благородное сословие» относилось к «мужику» как к быдлу), обрёл достоинство, изменился в лучшую сторону даже его внешний облик. Давно замечено, что русский человек может творить чудеса, когда он воодушевлён великой идеей. И наоборот, когда такой идеи нет, наступает Смутное время, и все пороки людской натуры можно наблюдать на русском человеке. Советский период нашей истории был по-настоящему эпохой русского национального возрождения. Вот и писатель Юрй Поляков признаёт: Советская цивилизация — это пик достижений русского народа, его «золотой век!.

В советское время наш народ нашёл себя. Наши люди верили, что причастны к величайшему делу в истории — к построению самого светлого и справедливого общества, какого мир ещё не знал. Эта вера была сродни религиозной, а ещё один из основоположников славянофильства И.В.Киреевский писал: «… человек — это его вера».

Мы строили самое возможно более близкое приближение к раю на одной шестой части земной суши. Даже когда нам тыкали в глаза более низким, чем на Западе, уровнем жизни, мы могли с гордостью ответить (то, что диссиденты толковали на иронический лад, не понимая, что такими великими делами действительно можно гордиться):

При этом подразумевалось, что и каждый гражданин в какой-то мере причастен к этим достижениям страны.

Мы привычно говорим, что в СССР трудящиеся получили неслыханные прежде в мире социальные гарантии, не представляя себе, почему они были неслыханными. Ведь мы представляем себе Запад по его сегодняшнему облику. Между тем в начале XX века Запад, в том числе и его передовые страны, в социальном отношении был обществом крайне отсталым. Только в технологическом отношении он превосходил Россию, и тут нашей задачей было «догнать и перегнать!». А в смысле прав трудящихся задача хотя бы «догнать» СССР встала перед Западом уже сразу же после нашей Октябрьской революции.

В СССР жизнь была национально осмысленной (а сейчас она бессмысленна). И лозунг Сталина «нет таких крепостей, каких не могли бы взять большевики!», воспринимался как выражение самой глубинной сущности русского характера. И высказывания вроде недавно где-то прочитанного мною — «высшее завоевание человечества — это наш Советский Союз» — не кажутся преувеличением. Да, у нас рождалось Новое Человечество.

Мне, родившемуся в 1927 году, всё это известно не только из книг. До пяти лет я жил в деревне, потом в Москве, куда несколько раньше перебрались мои родители, которых коллективизация погнала из деревни в город. Тут мой отец стал инвалидом и выполнял малоквалифицированные работы, мать тем более, она училась всего лишь в начальной школе, сохранившиеся её письма грамотностью не блещут. В общем, ни по каким показателям наша семья к привилегированным слоям советского общества не принадлежала, я — типичный выходец из московских «низов». И наш быт был столь же типичным для рабочих, горожан в первом поколении, с трудом сводивших концы с концами, тем не менее устраивавших с получкой угощение для ближайших родственников и земляков (на основе взаимности) — с песнями и плясками в перенаселённом общежитии.

К началу Великой Отечественной войны мне шёл четырнадцатый год. Я был подростком, но подростком любознательным, учившимся с удовольствием, много читавшим и активно пытавшимся разобраться в происходящем. Ну, а то, что происходило в послевоенные годы, я воспринимал уже как взрослый человек. Так что мои суждения о советском строе, почёрпнутые из литературы, пропущены через личный опыт.

Могу засвидетельствовать, что советские люди были бодрыми и уверенными в завтрашнем дне, и песни, которые пело молодое поколение и которые с пониманием воспринимались и старшими, были жизнерадостными и задорными. И дело было не только в том, что советским людям были даны социальные гарантии, немыслимые в то время в западном мире, но и в общей атмосфере, порождённой ощущением всестороннего подъёма страны. Тогда не было и следа той духовной безысходности, что воцарилась в широких слоях населения к концу правления Брежнева.

Ну, а что же, не было недовольства, или так все всё время пели и плясали?

Недовольные жизнью были, и было их немало. Мой дед часто ругал Советскую власть за нищенский уровень его жизни, несравнимый с тем, какой у него, квалифицированного рабочего, был до революции, когда он трудился на «Трёхгорной мануфактуре», на фабриканта Прохорова (хотя дед участвовал в революции 1905 года). Моим родителям жизнь в городе была куда как менее по душе, чем самостоятельное хозяйствование в деревне в годы нэпа. Родители и бывавшие у нас гости нередко рассказывали анекдоты, в которых власть выставлялась не в лучшем свете.

Гости, приезжавшие из моей родной тульской деревни вспоминали мрачные эпизоды прошедшей коллективизации, сетовали на непорядки в колхозе (но приезжала и трактористка, получившая орден Ленина и присутствовавшая на банкете в Кремле в честь передовиков труда, у неё, естественно, были совсем другие рассказы). Но при всём при том всё-таки ощущалось, что воспоминания о былом — это рассказы о прошедшем, безвозвратно канувшем в небытие. Новая жизнь утвердилась прочно, жизнь заметно полегчала после отмены карточек на хлеб (при всей скудости нашего семейного бюджета я до войны не знал, что такое голод, зато уже в первую же военную зиму ощутил его в полной мере). И общий дух подъёма помогал выносить тяготы повседневного быта, так что, как говорится, язык хулил, а сердце пело. О том, как хорошо и весело жила его родная вологодская деревня Тимониха в 1935 году, вспоминал и писатель Василий Белов.