Столкновение цивилизаций - Хантингтон Самюэль (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Разговор о реалистичности оборонительной стратегии С.Хантингтона впереди. Прежде следует разобраться в ее предпосылках. Стратегия вырастает из географии, и для геополитических построений это верно вдвойне. Насколько же цивилизационная схема С.Хантингтона географически обоснована? На мировой геополитической карте Океан представляет собой глобальное “пространство коммуникации”, в то [c.580] время как производство, в том числе демографическое, носит почти исключительно континентальный характер . Само по себе это предопределяет деление этносов/ государств/ культур/ цивилизаций… на преимущественно океанические (торговые) и преимущественно континентальные (производящие).
Геополитический чертеж земного шара несколько отличается от географической карты.
Понятно, что Антарктида, где нет ни постоянного населения, ни промышленности, на этом чертеже вообще отсутствует. Это в значительной степени относится и к Африке, хотя в последние десятилетия на Черном континенте явно происходит формирование самостоятельной геополитической общности.
Граница между Азией и Австралией проходит, отнюдь, не по побережью австралийского материка: сложнейшее переплетение островов и морей в районе Зондского и Соломонова архипелагов издавна выделяется в самостоятельную геополитическую общность — Австралазию. Несколько неожиданным может показаться то обстоятельство, что к Австралазии следует отнести также Малаккский полуостров и сопровождающие его островные дуги, а также северное побережье самой Австралии. Заметим в этой связи, что Тихоокеанская война 1941-1945 гг. включила в свою орбиту всю Австралазию и совершенно не коснулась Австралийского материка: геополитические границы охраняются значительно лучше, нежели государственные.
Обе Америки — Северная и Южная объединяются в единый суперконтинент, в границы которого попадают также Огненная Земля и острова Канадского архипелага.
В этой связи выделение С.Хантингтоном самостоятельной латиноамериканской цивилизации выглядит достаточно странно. Из его собственных построений вытекает, что при [c.581] наличии цивилизационного противоречия между Северной и Южной Америкой “доктрина Монро” не могла бы претворяться в жизнь столь успешно. Между тем она более ста лет рассматривалась как структурирующий принцип для Западного полушария; американский геополитический континент сохранил единство и во всех “горячих” и “холодных” конфликтах XX века, несмотря на очевидное влияние Великобритании и Германии на ряд южноамериканских стран.
Исландия и острова Вест-Индии (Багамы, Бермуды, Большие и Малые Антильские острова, Ямайка), географически и геологически несомненно принадлежащие к американскому суперконтиненту, образуют самостоятельную структуру, которую по аналогии с Австралазией можно назвать Еврамерикой. Близость Еврамерики к американскому материку предопределяет ее роль в системе мировых противоречий наступившего столетия.
Сложнее всего обстоит дело с нашим Евроазиатским суперконтинентом, распадающимся на несколько геополитических “блоков”, которые местами накладываются друг на друга, а иногда разделены тысячемильными “пустошами”.
Наиболее устойчивой сущностью Евразии является длящийся “из вечности в вечность” Китай, территория которого структурирует Азиатско-Тихоокеанский регион. Зона влияния АТР включает в себя Алеутские острова, Аляску (которая в некоторых историко-стратегических “вариантах” оказывается “Русской Америкой”), Японские острова, Филиппины, Вьетнам и Таиланд.
Очень устойчивым “блоком” является Индийский субконтинент, включающий остров Цейлон (Шри-Ланка). Сегодня, как и во время Второй Мировой войны, территория Бангладеш, Бирмы, Лаоса и Камбоджи представляет собой геополитическую “пустыню”, непригодную для развертывания крупных операций — неважно, военных или [c.582] инвестиционных.
При всей важности Европейского субконтинента (а он представляет собой “расширенный центр” “мировой шахматной доски”) вопрос о его геополитических очертаниях далеко не очевиден. Так, неясно, следует ли понимать Ирландию как часть Европы, или она должна — вместе с Фарерскими островами и Исландией — быть отнесена к Еврамерике? Рассматривая в качестве “протоевропы” территорию Римской Республики, мы приходим к выводу, что вся Северная Африка: Египет, Ливия, Тунис, Марокко, — должна быть отнесена к Европе. Что же касается “восточной границы Европы”, то эта проблема уже столетиями обсуждается публицистами и политиками. Сегодня, следуя модели С.Хантингтона, принято проводить ее по линии раздела между восточным и западным христианством, то есть по границе Польши.
Заметим здесь, что, во-первых, непонятно, какая именно граница (и какой именно Польши) имеется в виду. Во-вторых, расхождения между католицизмом и православием носят в основном догматический характер, то есть они касаются, прежде всего, ритуальной стороны христианства. Соответственно, они намного менее существенны, нежели этическая пропасть между католичеством и протестантизмом. Наконец, в-третьих, с геополитической точки зрения конфессиональные “разломы” вторичны по отношению к географическим.
Естественным геополитическим барьером, замыкающим с востока европейский субконтинент, является линия Западная Двина — Днепр, стратегическое значение которой проявилось во всех войнах между Россией и европейскими государствами. Необходимо, однако, иметь в виду, что территория между меридианами Днепра и Одера прорезана крупными реками (Висла, Сан, Неман) и труднопроходимой горной системой Карпатских гор. Иными словами, она представляет собой типичный “слабый пункт”, владение [c.583] которым может оспариваться. Здесь русский и европейский субконтиненты накладываются друг на друга, и, подобно тому, как граница столкновения литосферных плит обозначена землетрясениями и вулканическими извержениями, зона взаимодействия геополитических субконтинентов отличается крайней нестабильностью. Здесь появляются и исчезают не только государства, но и сами народы.
Русский субконтинент продолжается на восток вплоть до Уральских гор и далее. Где-то между долинами Оби и Енисея он переходит в пустошь, простирающуюся до побережья Тихого океана. Вопрос о естественной восточной границе Руси весьма важен с исторической и этнографической точек зрения, но не представляет никакого практического интереса. Представляется правильным связать восточную границу русского субконтинента с той условной линией, восточнее которой исчезают “классические” русские города, включающие ядро, посад и контролирующую округу крепость.
Район генезиса исламской цивилизации, включающий Аравийский полуостров, Малую Азию, Переднюю Азию, Иранское нагорье, а также Сомали и Судан, является самостоятельной геополитической структурой (Афразией). В настоящее время Афразия не только достигла своих естественных границ (Инд, Нил, южное побережье Черного, Каспийского, Мраморного морей), но и проникла на территорию геополитической Европы, закрепившись в зоне Проливов и установив контроль над Северной Африкой. В районе Кавказских гор Афразия сталкивается с Русским субконтинентом.
Наконец, уже в наши дни формируется как геополитическая общность Центрально-азиатский субконтинент, включающий район Памира, территорию Афганистана и так называемые “прикаспийские страны”. Вполне понятно, что эта “зона разлома” и ее непосредственное окружение обречены стать в первой половине XXI столетия полем [c.584] политических и военных конфликтов.
Что касается геополитических океанов, то из водных просторов максимальное значение имеют “средиземные моря”, разделяющие/ соединяющие этносы, наиболее экономически развитые для данной эпохи. Последовательно роль таких “открытых линий” мировой “шахматной доски” играло собственно Средиземное море, Северное море — Ла-Манш, Северная Атлантика. В наши дни роль главной коммуникационной структуры постепенно переходит к Тихому океану; во времена нового климатического оптимума возрастет (хотя и незначительно) роль Полярных морей.