Сталин - Троцкий Лев Давидович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Небольшое число хорошо посвященных людей, и я в том числе, всегда подозревали, что Сталин содействовал ускорению смерти Ленина. Я и сейчас готов доказать это при помощи ряда косвенных улик и соображений, которые в совокупности своей были бы, пожалуй, достаточны для судебного приговора, не оставляя места сомнению.
Можно ли, однако, от 1938 года, когда Сталин успел развить в себе все черты тирана, делать выводы к 1924 г., когда он только еще боролся за власть? Вопрос вполне законный. Никто во всяком случае не сомневался, что появление Ленина на предстоящем через несколько недель съезде партии означало бы устранение Сталина с поста генерального секретаря и тем самым его политическую ликвидацию. Больной Ленин находился в состоянии подготовки открытой непримиримой атаки против Сталина, и Сталин слишком хорошо знал это. В комитете старейших 12-го съезда Сталин говорил уже о завещании Ленина, как о документе больного человека, находящегося под влиянием «баб».
Сталин успел зайти слишком далеко, чтобы отступиться. Страшась того наступления, которое готовил против него Ленин, Сталин решил пойти напролом, открыто вербовал сторонников раздачей советских постов, терроризировал тех, которые примыкали к ленинской группе и настойчиво распространял слух о том, что Ленин не отвечает за свои действия. Такова та атмосфера, из которой выросла записка Ленина о полном разрыве со Сталиным всяких товарищеских отношений. Это было последнее письмо, которое Ленин вообще написал в своей жизни, точнее, продиктовал. Об этом письме Каменев говорил в ту же ночь, когда оно было написано (с 5 на 6 марта 1923 года). Зиновьев рассказывал об этом письме на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК. Существование этого письма подтверждено в стенограмме свидетельством М.И. Ульновой: «Документы по поводу этого инцидента имеются» (из заявления М.И. Ульяновой в Президиум Пленума). Никому тогда не могло прийти в голову оспаривать факт этого письма. Не только хронологически, но и политически, и морально оно подвело последнюю черту под отношениями Ленина и Сталина. Факты свидетельствуют о том, что Ленин не мог видеть в Сталине своего преемника.
На июльском пленуме 1927 года по требованию оппозиции оглашены были и занесены в секретную стенограмму завещание Ленина и ряд других документов, характеризовавших крайне враждебное отношение Ленина к Сталину в последние месяцы его жизни. Сталин внес предложение обратиться с просьбой к Пятнадцатому съезду об отмене решений Двенадцатого съезда о неопубликовании завещания Ленина, чтоб опубликовать это завещание в Ленинском сборнике (разумеется, никогда это выполнено не было).
Зиновьев, Каменев и я рассказали под стенограмму, что последним письмом, которое продиктовал Ленин накануне второго удара, было письмо о разрыве всяких товарищеских и личных отношений со Сталиным. Крупская молчала, подтверждая своим молчанием наши слова. Но Ульянова, тесно связанная в то время с Бухариным, ближайшим союзником Сталина, сделала письменное заявление в том смысле, что письмо о разрыве отношений имело личный характер, навеяно было временными обстоятельствами, как это видно, между прочим, из того, что незадолго до этого письма Ленин призывал Сталина и обращался к нему с такой просьбой, которую можно было поручить только подлинному революционеру, заслуживающему доверия. Ульянова не шла дальше этого намека. Никто из нас, оппозиционеров, не счел возможным расшифровывать ее слова, но речь шла, разумеется, об обращении Ленина к Сталину за ядом.
На самом деле истолкование Ульяновой, несмотря на свою внешнюю убедительность, ложно, по крайней мере, в той своей части, которая нас сейчас интересует. Ленин был день и ночь окружен заботами жены и сестры. Две женщины бодрствовали над больным, как раньше над здоровым: жена Ленина Н.К. Крупская, верная подруга и неутомимая участница всей его работы с молодости до старости, и Мария Ульянова, младшая сестра. Никогда не знавшая собственной семьи, Ульянова все ресурсы своей души перенесла на брата. В ее характере были некоторые черты, общие ей с братом: верность, настойчивость, непримиримость; однако при умственной ограниченности эти черты получали нередко карикатурный характер. Ульянова ревновала Ленина к Крупской и доставляла последней немало горьких часов. Пока Ленин был жив, он в качестве высшего авторитета для обеих выравнивал, как мог, их отношения. После его смерти положение изменилось. Ни одна из двух женщин не могла быть, разумеется, истолковательницей воли Ленина. Но каждая до известной степени стремилась ею стать. Крупская, политически гораздо больше была связана с Лениным, чем его сестра Мария. Все секретные бумаги Ленин доверил жене, с которой политически был связан несравненно более тесно, чем с сестрой. Крупская одна была в курсе планов Ленина относительно Сталина. В ее руках оказалось политическое «завещание» Ленина, которое она передала в Центральный Комитет и требовала затем – разумеется тщетно – его оглашения на Двенадцатом съезде (1923). К голосу Крупской прислушивались, ее боялись. Ульянова сразу оказалась отодвинута на задний план и из-за оппозиции к Крупской оказалась в лагере Сталина. Обе женщины жили вместе на старой квартире, и Ульянова отравляла существование Крупской изо дня в день. В лице Крупской Сталин мстил Ленину за завещание, как и за его превосходство вообще.
Я должен прямо сказать, что, обдумывая этот эпизод в прежние годы, в частности, во время писания своей автобиографии (когда я считал еще невозможным публично поднимать этот вопрос), я сам не шел дальше того предположения, что Ленин понимал заинтересованность Сталина в его смерти и что Сталин догадывался о подозрениях Ленина. Процесс Ягоды и других заставил меня снова пересмотреть эту главу в истории Кремля. Наиболее из всех приближенное к Сталину лицо оказалось профессиональным отравителем, причем к услугам его по этой части стояли главные врачи кремлевской больницы, те самые, которые лечили членов правительства, начиная с Ленина. С какого именно времени лаборатория ядов вошла в административную систему Сталина? Этого я не знаю. Может быть, именно Ленин своей просьбой натолкнул Сталина на мысль, что при соответствующих условиях яд может быть очень действенным средством для устранения препятствий. Ягода уже имел в то время ближайшее отношение к охране Ленина и был очень хорошо посвящен в виды и опасения своего покровителя и союзника. Если Сталин сам опасался выполнить просьбу, ссылаясь на сопротивление других членов Политбюро, то он мог без труда натолкнуть Ленина на мысль обратиться за той же услугой к Ягоде. Смерть Ленина могла произойти и нормальным путем, но могла быть и ускорена. Факт таков, что она наступила внезапно, после периода медленного улучшения.
