Кремлевский визит Фюрера - Кремлев Сергей (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Там, где на разгоряченных скакунах когда-то мчались через ночь к Армантьеру д'Артаньян и его товарищи, разгорались такие бои, что даже героям бастиона Сен-Жерве тут было бы устоять непросто…
Бланшар прочел письмо Приу и сразу обратился к Горту:
— Собираетесь ли вы и после этого отходить сегодня на линию Ипр — Поперинге — Кассель? Как видите, если это произойдет, то без 1-й французской армии…
— Я буду отходить. А вы?
— Я уже сказал — нет!
— Тогда, генерал, я с великим сожалением вынужден сообщить, что английские экспедиционные силы должны отойти, даже если французская 1-я армия этого не сделает.
ГЕНЕРАЛ БЛАНШАР был, конечно, прав… Французы были нужны лорду Горту постольку, поскольку сражались они с отчаянием обреченных и посадку на суда войск Горта могли прикрыть лучше, чем сами эти войска.
Слово «Дюнкерк» все чаще звучало в оперативных сводках, уже почти готовое перейти на страницы газет. А затем — и в историю…
О том, что такое Дюнкерк как понятие историческое, наслышан, пожалуй, любой, хоть немного знающий историю человек. Дюнкерк — это триумф танковых генералов Гитлера и крах всей континентальной войны Англии, коварной союзницы Франции, потерпевшей в Дюнкерке уже финальное свое военное поражение…
В калейдоскопе тогдашних событий Дюнкерк был, конечно, эпизодом. Однако в этом, хотя и ярком, но внешне частном эпизоде можно отыскать и символ всей мировой войны на Западе. Понять, как шла Европа к Дюнкерку, значит понять, почему она шла к нему. Впрочем, мы, уважаемый читатель, это уже, пожалуй, знаем…
Что такое Седан, известно тоже любому, хоть немного знающему историю человеку. Седан — это еще более ранний символ крупнейшего политического и военного поражения. 2 сентября 1870 года остатки французской армии во главе с императором Наполеоном III оказались блокированными в седанской крепости пруссаками. Неудачливый родственник Наполеона Великого приказал тогда поднять над крепостью белый флаг. И французы вместе с ним сдались в плен…
Так бесславно для сынов Галлии закончилась франко-прусская война, которую — об этом мало кто помнит — тоже объявили немцам французы.
Тогда— на «развалинах» Седана— возникла объединенная «железом и кровью» Германская империя. Объединенная впервые со времен Вестфальского мира 1648 года, который на века закрепил раздробленность и разобщенность немцев по бессильным, игрушечным «государствам»…
За год с небольшим до Дюнкерка советский полпред Суриц в шифровке в НКИД от 18 марта 1939 года сообщал о вчерашнем заседании палаты депутатов и писал:
«Почти все выступавшие ораторы, несмотря на принадлежность к противоположным лагерям, резко осуждали политику Мюнхена, призывали к сопротивлению и твердости…. Но вот слово берет Даладье. Ни одного звука оправдания, ни слова протеста по адресу Германии. Несколько заносчивых и грубых фраз по адресу левых, пара нудных и без особой убедительности произнесенных заверений („ни пяди земли“) и требование чрезвычайных полномочий, которое прозвучало в зале как требование диктатуры против рабочих, против демократии, против свободы. Большинство делегаций ответило на это требование громовой овацией…»
Описав это, Суриц далее сообщал, что явно подосланный Даладье к советскому полпреду один из друзей премьера уверял Сурица в том, что чрезвычайные полномочия развяжут-де руки Даладье и позволят ему превратить советско-французский пакт 1935 года «в военный союз»…
Уже ближайшие месяцы и августовские московские переговоры генерала Думенка показали — как Даладье «желал» такого союза (нужного французам, но для нас абсолютно ненужного) на самом деле.
Суриц, впрочем, уже в марте был скептичен и закончил шифровку так: «Лично я глубоко убежден, что диктатура будет использована скорее для подготовки нового Седана».
Суриц писал это донесение еще в НКИД Литвинова, и его слова о «политике Мюнхена» несли литвиновскую, а не объективную оценку мирного и разумного решения проблемы судетских немцев. Однако оценка происходящего внутри самой Франции была дана Яковом Захаровичем вполне точно… Вместо политики национального благоразумия Франция «двухсот семейств» вела антинациональную политику движения к национальной катастрофе.
И теперь Франция простых людей расплачивалась за это, переживая новый Седан. И причины были в чем-то схожи… К Дюнкерку, как и тогда к Седану, Францию привело нежелание и неумение посмотреть на себя и мир трезвым взглядом и понять, что рациональным решением для Франции будет осознание того простого факта, что естественным лидером Западной Европы является Германия. Является уже просто потому, что немцы лучше работают и лучше организуются…
Осознание этого факта не должно было вести к осознанию второсортности Франции — Франция была великой державой великого в своей истории и потенции народа.
Но осознание этого факта должно было вести к естественному выводу— Германию нельзя ни третировать, ни игнорировать, ни — тем более — доводить до белого каления, ибо в столкновении один на один Франция раз за разом будет получать новые Седаны.
А если в конфликт будет вмешиваться кто-то третий — помогающий Франции «победить» Германию, то и подлинные, а не «газетные» плоды победы будут доставаться этому третьему…
Одна держава, правда, могла спасать Францию без выгоды для себя. Это была Россия… Однако новая, сталинская Россия уже не желала ни позволять кому-либо загребать жар для себя русскими руками, ни таскать для кого-то каштаны из военного огня… Эта Россия осознала себя как самоценное явление мировой истории и поняла, что имеет право поступать в соответствии с собственными национальными интересами.
А эти интересы во внешнем отношении были интересами мира. А мир для России давало не противостояние с Германией, а партнерство с ней…
Если бы французы все это понимали, то они сразу же после Пакта 23 августа вместо гнусной антирусской и антинемецкой шумихи должны были бы немедленно дезавуировать свои «гарантии» Польше.
И тогда войны Франции с Германией просто не было бы!
Как и вообще не было бы новой европейской войны. Была бы просто обрезанная до естественных пределов Польша— Польша, лишившаяся не ей принадлежавших земель, и новая, естественно складывающаяся Европа, где Франция— сохранившая «линию Мажино» и создавшая — как предохранительную меру, аналогичную ей «линию Даладье» на бельгийской границе, находила бы свое новое место с учетом того, что ситуацию в этой новой Европе определяет русско-германский союз, а не расчеты «золотых» сил Мирового Зла, перенесших свою штаб-квартиру за океан.
Франция этого не поняла и теперь получала новый Седан…
Впрочем, дюнкеркская катастрофа стала и символом краха английской армии… Но лишь славой делиться непросто, а позором делятся охотно. И это был как раз тот случай, когда позор Седана стоил позора Дюнкерка. И наоборот…
КОНЧАЛСЯ май, заканчивалось и пребывание 300-тысячного английского экспедиционного корпуса на французской земле…
Войска Горта спешно отступили к морю, и флот адмирала Рамсея начал работать в челночном режиме.
«Нитку» этого «челнока» немцы не рвали. Они ехали по Европе быстро — на четыре миллиона солдат вермахта уже приходилось четыре сотни тысяч машин, а каждый десятый был водителем. В группе Клейста за рулем сидел даже каждый четвертый! Но перед Дюнкерком этот громадный, говоря языком шоссейной велогонки, «пелетон» резко затормозил.
Сработал знаменитый «стоп-приказ» фюрера, отданный 24 мая и приостановивший германское наступление на линии Гравелин — Сен-Омер — Бетюн…
Говорили, что Клейсту пришлось оттаскивать своих разгоряченных танкистов от Дюнкерка чуть ли не за шиворот.
Однако Клейст и командующий группой армий «А» фон Рундштедт сами боялись затопления противником местности южнее и юго-западнее Дюнкерка, лежавшей ниже уровня моря, и в немалой мере сами стали идейными инициаторами этого приказа.
Но для появления «стоп-приказа» было вообще-то много причин. Так, с одной стороны, Гитлер, еще не добившись стратегического успеха, не желал сковывать и втягивать в частные бои свои подвижные соединения, с другой — Геринг обещал разделаться с окруженными войсками с воздуха.
