Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа - Белов Виктор (полные книги .txt) 📗
Очевидно, что эта идеология, превозносящая превыше всего ничем не ограниченную власть силы, озабоченную только одной проблемой – приобретением все большей власти и силы, категорически, в каждом пункте противоречила традиционным человеческим ценностям – состраданию, любви, милосердию, ярко выраженным, по крайней мере, в христианстве и исламе. Примат силы над совестью, любовью и состраданием, названными Гитлером вслед за Ницше «химерами», оставался для национал-социалистов краеугольным камнем их идеологии на протяжении всей их недолгой истории, даже несмотря на то, что по конъюнктурным соображениям национал-социалисты находили иногда возможным сотрудничество с церковью.
«Есть две ценности, имеющие преимущество перед другими, в отношении которых уже почти два тысячелетия между Церковью и расой, теологией и верой существует полная противоположность; две ценности, корни которых ведут к воле, и вокруг которых в Европе издавна ведется борьба за господствующее положение: любовь и честь. Обе стремятся к тому, чтобы считаться высшими ценностями: Церкви хотят – как это ни странно звучит – при помощи любви господствовать, нордические же европейцы хотели при помощи чести свободно жить или свободно и с честью умереть.
…почти все, что создало характер нашей расы, нашего народа и государства, это в первую очередь было понятие чести и неразрывно с ней связанная идея долга, порожденная сознанием внутренней свободы. А в тот момент, когда первенство получают любовь и сострадание (или если хотите – сострадания), в истории начинаются эпохи расового, народного и культурного упадка всех государств с соответствующей нордической ориентацией».
Сверхчеловек, совершенно свободный от совести, морали и прочих нравственных химер, способный на любые виды жестокости и насилия над представителями слабых народов, т. е. невинными, беззащитными людьми, только ради утверждения своего владычества над «неполноценными расами» – вот идеал национал-социализма. Не подлежит никакому сомнению, что этот идеал гитлеровского нацизма являлся полной противоположностью установкам традиционного консерватизма с его вселенской любовью ко всему божьему миру, но в первую очередь к людям, созданным по образу и подобию божьему. Остается только удивляться, на каком основании многие авторы работ по истории Третьего рейха приписывают национал-социализму консервативную природу. На самом деле это синтез самых передовых научно-философских идей того времени плюс явный, немного модернизированный дух либерального протестантизма, описанный Максом Вебером. Возможно, причисляя национал-социализм к консервативному лагерю, эти авторы имели в виду повышение роли государства в управлении рыночной экономикой страны, реализованное на практике руководством Третьего рейха. Но и тут Гитлер не был оригинален – в то же самое время, за океаном, президент Рузвельт был занят точно тем же делом – проведением кейнсианской революции, которая также значительно усилила роль государства в свободной рыночной экономике самой либеральной страны мира – США.
Расовая дискриминация, сегрегация также не были изобретениями гитлеровского режима – эти явления давным-давно цвели пышным цветом в тех же либеральных США, где права человека, включая право на жизнь, определялись цветом кожи. Нацистская Германия отличалась от США в этом смысле только одним – национал-социалисты при признании или отказе конкретному человеку в его праве на жизнь в качестве решающего антропологического признака использовали не цвет кожи, а форму носа. Более того, знаменитые Нюрнбергские расовые законы «Закон о гражданстве Рейха» и «Закон об охране германской крови и германской чести», также не были открытиями Гитлера, а появились в Германии на базе уже имевшихся аналогичных законов в США, запрещавших межрасовые браки и бесперебойно действовавших там уже добрую сотню лет.
Примечание. Последние из этих законов, запрещавшие усыновление белыми семьями чернокожих детей, были отменены в 35-ти штатах США только в 1996 году (см.: http://www.kontinent.org/article_rus_46aa78c109365.html).
И именно в США, в условиях просвещенного либерального общества, свежеиспеченная наука евгеника пустила крепкие корни. Она была разработана на основе эволюционной теории Дарвина его собственным кузеном Гэлтоном, и, следуя законам формальной логики и насущным требованиям прогресса, продвинула ее дальше вперед. Она предлагала вместо естественного природного отбора внедрить в человеческом обществе искусственный, сознательный отбор с целью «улучшения породы» самого человека. Для исследования этой теории и привнесения практических достижений новой науки в жизнь, в США были созданы институты (Eugenics Record Office), научные общества (Galton Society, American Eugenics Society), выпускалась периодика (Eugenical News). В результате этой передовой, с размахом проводившейся научной деятельности (в ней активно участвовал, например, институт Карнеги), во многих штатах была узаконена насильственная стерилизация, введены ограничения на право вступления в брак и т. п. Но, в отличие от евгенических Нюрнбергских законов, прекративших свое существование вместе с евгенистами Третьего рейха, американская евгеника и, соответственно, американские евгенисты благополучно пережили XX век и продолжают здравствовать и в XXI веке.
(см.: http://www.waragainsttheweak.com; http://dem0sc0pe.ru/weekly/2005/0195/gazeta039.php)
Гитлер не был первооткрывателем и когда утверждал превосходство национальных, государственных интересов над личными – такими призывами всегда в трудные минуты пользовались все, без исключения, вожди и монархи, генеральные секретари и президенты. Гитлеру следует также отказать и в обладании приоритетом по части призывов к сплочению, единству нации для успешной борьбы с внутренними и внешними врагами, кризисами и т. п. «Yes, we can!» [8] мы можем слышать и сегодня с самых высоких трибун самых демократических государств. Общим в идеологиях национал-социализма и либерализма в целом является также и то, что та и другая рассчитывались на активную поддержку среднего класса. Обе эти идеологии строились таким образом, чтобы подыскать и предложить мелкобуржуазным слоям общества наиболее полный ответ, удовлетворяющий их актуальные нужды и чаяния, способствующий практической реализации их интересов.
Эти общие места национал-социализма с классическими установками и последними достижениями либерализма позволяют нам причислить НСДАП к партиям либерального толка. Но были, конечно, и отличия, которые заключались, в основном, в культе вождизма и частичном отказе от представительской формы участия народных масс в управлении государством. Однако это обстоятельство ни в коей мере не может поставить под сомнение именно либеральную образующую основу этой партии по той простой причине, что либерализм и демократия – разные понятия, независимые друг от друга. Этот факт, кстати, подтверждает и Френсис Фукуяма:
«Страна может быть либеральной, не будучи демократической, как Великобритания восемнадцатого века. Широкий набор прав, в том числе право голоса, был полностью предоставлен весьма узкой элите, а прочим в этих правах было отказано».
Национал-социализм, решительно отвергший практически все табу традиционного общества, по сути дела являлся революционным движением, как движение якобинцев. Но все же его путь к власти оказался полон компромиссов, и сам приход был осуществлен самым демократическим, либеральным путем, через парламентские выборы. Также, вполне законным образом, с согласия парламента, Гитлер быстро и незаметно расширил свои полномочия до диктаторских. Поэтому нет ничего удивительного в том, что до начала Второй мировой войны гитлеровская Германия в глазах мировой либеральной общественности считалась вполне демократической, благонамеренной, цивилизованной страной, руководимой просвещенным, волевым, харизматическим лидером. Гитлеру и его политике симпатизировали многие передовые люди того времени, достаточно назвать имена Томаса Элиота, Эзры Паунда, Бернарда Шоу. Гитлеровский режим представлялся Западу настолько понятным и предсказуемым, что даже введение (в нарушение Версальского договора) в марте 1936 года Гитлером немецких войск в демилитаризованную Рейнскую зону, – первая «проба пера» – не вызвало подозрений у мировой общественности. Премьер-министр Великобритании Болдуин тогда заявил, что вступление германских войск в Рейнскую область не содержит угрозы военного конфликта. В том же году в Германии с огромным размахом были проведены зимние и летние Олимпийские игры, приковавшие внимание всех стран и покорившие не только спортивную общественность, но и весь мир. Больше того, во многих европейских странах у Гитлера нашлись почитатели и даже подражатели. Оказалось, что и добропорядочные англичане очень любят в свободное от работы время ходить строем под барабанную дробь с высоко поднятыми факелами свободы в руках. Их фюрер Освальд Мосли, холеный английский аристократ и бессменный вождь Британского союза фашистов, был очарован харизмой и идеями Гитлера и Муссолини до такой степени, что во всем старался им подражать, начиная с создания штурмовых отрядов и заканчивая нацистской пропагандой. Тем не менее, власти Великобритании, очевидно, не видели в деятельности Освальда Мосли и его союза фашистов никакой угрозы Соединенному Королевству и тем более человечеству – Британский союз фашистов был распущен только в июле 1940 года, когда уже почти год в Европе полыхала Вторая мировая война. То же можно сказать и о других фашистских партиях, движениях и режимах довоенной Европы – в них никто не замечал угрозы миру и человечеству, никому и в голову не приходило обвинять их в деспотизме, тоталитаризме, бесчеловечности. Исключением, пожалуй, являлся только Коминтерн и СССР, которые правильно квалифицировали новое политическое направление – фашизм – как агрессивное и человеконенавистническое. Первое открытое вооруженное столкновение непримиримых противников – коммунизма и фашизма – состоялось уже в том же 1936 году в Испании.
