Сталин - Троцкий Лев Давидович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Поскольку термидорианская реакция открывала двери эмигрантам, роялистам, бывшим феодалам и церкви, термидорианцы не раз совершали поворот влево и искали даже поддержки у якобинцев для того, чтобы отстоять свои социальные и политические позиции. Но все это относилось к области безотеческих маневров. Существо мидии термидора состояло в том, чтоб открыть буржуазии возможность войти во владения наследством революции. Французский термидор был поэтому исторической необходимостью в самом широком смысле слова: он открывал ворота новой эпохе буржуазного господства 19 столетию, в течение которого буржуазия преобразовала Европу и мир.
В чем состояла историческая миссия советского термидора?
На этот вопрос ответить гораздо труднее, ибо процессы не завершены и будущее Европы и мира в течение ближайших десятилетий остается нерешенным. Русский термидор открыл бы, несомненно, эру буржуазного господства, если бы это господство не оказалось пережившим себя во всем мире. Во всяком случае, борьба против равенства, установление глубочайших социальных различий, чрезвычайно обесценивает сознание масс, национализацию средств производства и земли, основные социалистические завоевания революции. Обесценивая эти завоевания, бюрократия тем самым подготовляет к возможности восстановления частной собственности на средства производства. Но здесь разница. Частная собственность на средства производства в конце 18 века была фактором могущественного прогрессивного значения. Ей предстояло еще только завоевать полностью Европу и весь мир. Частная собственность нашего времени есть величайшие оковы развития производительных сил.
Сказанное дает толчок нашей мысли для определения условий и предпосылок реакции и победоносной контрреволюции. Реакция или контрреволюция есть ответ на новое противоречие, созданное революцией, которая взялась радикально разрешить эти противоречия. В чем состоит новое противоречие? В несоответствии между политической силой нового господствующего класса и его экономическими возможностями. Если старый строй себя пережил, то это не значит еще, что есть налицо все элементы для осуществления нового строя. Развитие вовсе не совершается так разумно и гармонично. Новый господствующий класс не может совершить полностью то, что он собирался решить в борьбе за власть. В более субъективных терминах: руководящая революционная партия не способна выполнить то, что намеревалась сделать и то, что обещала массам.
Даже если бы революционный класс овладел старыми средствами производства старой власти мирно по плану и стал в спокойной обстановке перестраивать общество, и в этом случае оказалось бы что элементы старого общества недостаточны и далеко не пригодны для постройки нового общества. Нет ничего. Сама перестройка представляет собою глубокий кризис, связанный с медленным повышением и даже со временным снижением уровня хозяйства, а следовательно, и уровня жизни масс.
Сопровождаемая гражданской войной, разрушениями, перестройка совершается под ударами врага и еще более снижает уровень хозяйства и придает всему социальному кризису катастрофический характер. Положительные результаты революции отодвигаются, тем самым, вдаль.
То, что характеризует эпоху революционного подъема, это рост противоречий, антагонизма, борьбы, растерянности в среде старых господствующих классов и слоев, а с другой стороны, рост сплоченности вокруг главного революционного класса всех классов и слоев, которые надеются улучшить свое положение при новом режиме. Эпоха реакций характеризуется противоположными чертами. Среди тех классов, которые подняты к власти или приближены к ней, обнаруживаются неудовлетворенность, распри, антагонизмы, и вообще центробежные тенденции. Наоборот, ранее господствовавшие классы, отброшенные классы тяготеют друг к другу, стремясь отомстить за обиды и вернуть себе полностью или хотя бы отчасти утраченные позиции.
В эпоху термидора не только буржуазные республиканцы, конституционные монархисты первого периода революции, но и сторонники старого режима поддерживали якобинских перебежчиков, которые возглавили термидорианский переворот. Роялисты еще не смели открыто показывать свою голову. Конституционные монархисты могли только мечтать о короле. Даже буржуазные республиканцы, стремившиеся к полному господству конкуренции, свободы оборота, могли лишь осторожно приближаться к своей цели. Всем им нужно было авторитетное прикрытие из рядов господствующей революционной партии. Они нашли такое прикрытие.
Массы устали, массы не ожидали от новых потрясений серьезных изменений своей судьбы. Но если допустить даже, что массы готовы были подняться, нужна была партия, нужна была организация, способная их поднять. Этого не было в эпоху французского термидора. Якобинцы растворились в государственном аппарате. Этого не было и в эпоху советского термидора. Единая партия запрещением фракций внутри ее делала бюрократию распорядительницей всех технических средств и приемов для массы: типографских машин, радио, помещений для собраний, здания вообще, площадей, наконец.
Несомненно также, что большевики, как в свое время якобинцы, приучились в массе своей к пассивному повиновению. Кто рассматривает исторический и, в частности, революционный процесс, как преподавание в классной комнате, тот может сказать, что большевики сами виноваты в своей предшествующей политике, так как подготовили свое поражение со стороны термидорианцев. Это верно и не верно. Централизация власти была необходимым условием спасения революции. Борьба против мелкобуржуазной распущенности, против всех видов вокалициз-ма была необходимым условием постройки нового государства. С другой стороны, централизация неизбежно обеспечивает перевес руководства над местной и групповой инициативой…Надо к этому прибавить еще и особые качества руководства в отдаленной степени подготовленного, дальнозоркого и умелого, какое дала массам партия большевиков. Во всех важных вопросах ход событий подтверждал правоту большевистского руководства и чрезвычайно повышал его авторитет. К моменту болезни, а затем и смерти Ленина, этот авторитет стоял чрезвычайно высоко. Можно, конечно, по этому поводу назвать немало дешевых тирад, против авторитетов вообще. Но счастье состояло в гениальности руководства. И все на свете имеет две стороны. И всякое великое преимущество имеет тенденцию превратиться в свою противоположность. Так было и с преимуществами руководства большевистской партии.
