Русская Атлантида - Слуцкий Вадим (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Сам Пётр был, видимо, с 18–20 лет сифилитиком (заразился от «дурных девок», т. е. проституток, до которых был большой охотник по молодости лет). В те времена этот недуг эффективно не излечивался. Что он был красавцем и богатырём — неправда. Реалистичный портрет Петра (не живописный, а скульптурный) есть в Петропавловской крепости. Там мы видим высохшего, явно больного и дегенеративного, тощего человека, действительно очень высокого роста, но физически слабого.
Он был алкоголиком и заставлял напиваться до свинского состояния всех, кто его окружал.
Наконец, этот дикарь не терпел ни малейшего противоречия себе, хотя и очень любил «играть в демократию». Он у всех спрашивал их мнение по всем вопросам, а потом всё делал по-своему, ни с кем не считаясь.
Он был, конечно, зверски жесток: ему даже нравилось самому пытать и рубить головы (как и до него — Ивану IV). И, разумеется, очень подозрителен, так что «спецслужбы» (Тайная канцелярия) при нём уже были прототипом сталинской ГБ.
Для его показушных реформ требовались огромные финансовые и человеческие ресурсы. В результате, он ужесточил крепостное право, замучил огромное количество людей (как известно, Петербург построен в буквальном смысле «на костях»), разорил страну, ввёл формальную чиновную «Табель о рангах» — в общем, уничтожил все только-только появлявшиеся ростки нового, взошедшие благодаря подспудному реформаторству его тишайшего отца, — и отбросил страну далеко назад, закрепив азиатское рабство как единственный русский уклад.
Страсть к грандиозным проектам, которые воплощают в жизнь, не считаясь с людьми, — типично азиатская черта.
Внешне европеец — этот монарх по сути был всем азиатам азиат.
Интересно, что народ и даже боярство страшно ненавидели Петра (в народе его называли не иначе как «Антихристом») — и как только он умер, всё поверхностно положительное, что он создал, было тут же уничтожено.
Идя в Европу — оказались ещё дальше в Азии.
Пушкин говорил, что главной революционной силой в России были дворяне. Он объяснял это тем, что только у дворян были кодекс чести и чувство собственного достоинства, а, кроме того, дворяне знали европейские языки и бывали в Европе, имели представление о европейском укладе, и, наконец, среди них было немало подлинных патриотов, понимавших своё предназначение как служение России.
В то же время в народной толще, разумеется, процветало азиатское рабство: без всякого понимания достоинства человека, без понятия о чести и нравственности, с утробным представлением о задачах человека в земной жизни (нахапать побольше).
Революция 1917 г. позиционировалась как движение вперёд, как путь к свободе.
В результате, дворян или убили, или выдавили за границу — а на всех государственных должностях оказались люди «из народа». Иногда — очень странные: вроде Сталина, например. Полугрузин — полуосетин, не знавший толком ни одного языка, не имевший никакого образования недоучившийся семинарист, сын пьяницы-сапожника из грузинского городка Гори. Малого роста, с лицом, изъеденным оспой. Очень странный царь!
Разумеется, суть этой революции — контрреволюция.
«Во время революций водоверти со дна времён взмывает древний ил и новизны рыгают стариною», — писал М.Волошин, обративший внимание на глубоко архаичный характер происходивших на его глазах общественных процессов.
Зайдите в Третьяковку и посмотрите сначала залы 19-го, а потом — 20 века. В 19 веке была настоящая живопись. Залы же послереволюционные производят странное впечатление: будто это рисовали дикари. Какой-то примитив.
Разумеется, революция уничтожила зарождавшийся средний класс собственников — и их собственность заодно.
В общем, отбросила страну далеко назад.
Революция в России — это всегда на самом деле контрреволюция.
Собственно, это же происходило и происходит на наших глазах. Революционная перестройка и демократизация, обновление и пр., и т. п. — абсолютно закономерно вылились во впадение в архаику.
«Шаг вперёд — два шага назад,» — как говорил незабвенный Ильич.
Почему же так всегда происходит в России?
Как я уже писал в первой статье этого цикла, русские выбрали в качестве своего особого национального уклада жизни — монгольское рабство. Рабство нравится им тем, что связано с психологической лёгкостью и беззаботностью существования. Не надо отвечать даже за свою жизнь. Всё зависит не от меня — а от начальства.
Это путь назад, в детство.
И для русских очень характерны некоторые психологические черты, в норме свойственные маленьким детям.
Так, они никогда ничего не хотят решать сами — а уверены, что их предназначение — слушаться, исполнять распоряжения начальников. Поэтому они — глубоко нетворческие существа, пассивные исполнители.
Между тем, любые реформы требуют определённой творческой, созидательной энергии — не только зачинателей реформ, но и значительной части народа.
Русский же народ представляет собой что-то вроде бесформенной массы (вроде сырого теста или глины), не имеющей своей структуры. Психологи называют такие материалы «неструктурированными». К ним относятся, помимо названных выше, песок и вода, а из искусственных — пластилин.
Маленькие дети очень любят возиться с такими материалами, потому что их нельзя сломать, испортить, в то же время они позволяют делать с собой что угодно и для этого не нужно ничего уметь.
Однако из песка нельзя построить прочный дом, в котором можно жить. Для этого нужен материал как раз структурированный.
Маленькие дети очень боятся перемен. В случае любых катаклизмов они теснее прижимаются к своим родителям, в которых видят единственное спасение. Они хотели бы, чтобы ничего никогда не менялось.
Вот почему, испугавшись общественных пертурбаций (а испугать раба, как и маленького ребёнка, нетрудно), толпа рабов неизбежно впадает в архаику. Ребёнка и раба успокаивает всё привычное, уже известное.
Дети непоследовательны и, сделав шаг вперёд, в Неведомое, и не видя рядом мамы, пугаются и бегут назад — отступая на много шагов. Это естественно для них.
Вот почему «если ты видишь на клетке с тигром надпись «Слон» — не верь глазам своим». В России — стране перевёртышей — явления социальной и культурной жизни обычно называются по принципу «от противного». То есть — как у Оруэлла: «Мир — это война». «Свобода — это рабство». «Незнание — сила».
«Революцией» именуется контрреволюция, реакция. «Патриотами» называют ублюдков с психологией или оккупантов-грабителей, или холуев, а подлинные патриоты именуются «русофобами». «Парламент» здесь — «не место для дискуссий», хотя во всех прочих странах это учреждение существует именно для дискуссий. «Какую партию ни создавай — всё равно получается КПСС» (это афоризм Черномырдина). Где написано «верх» — там на самом деле как раз «низ». «Элита» — это отбросы, маргинальные подонки. А подлинная элита — это маргнналы. «Духовными скрепами» и «русской самобытностью» называются те черты русской жизни, которые заимствованы у главных врагов и притеснителей Руси — монголов. Подлинно же свои, европейские, черты — считаются «предательством». То, что воспринимается как суть русской жизни, — несёт России смерть. Подлинную же жизнь стремятся закатать в асфальт, убить.
И т. д., и т. д., и т. д.
Связь между названиями и сутью всего и вся в России — не прямая, а обратная. Самый характерный русский способ выражения — оксюморон.
Это, разумеется, в очередной раз доказывает, что мы живём в удивительной стране и вправе ею гордиться.
Хотя есть предположение, что, к сожалению, на то, чтобы гордиться, у нас осталось не так много времени.
Увы!
Глава восьмая
Аннигиляция ответственности
Любой мало-мальски разумный человек понимает, что социальная жизнь людей невозможна без ответственности.
