Гении и прохиндеи - Бушин Владимир Сергеевич (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Помянутая статья этого самого Колодного была напечатана в "Московской правде" 14, 16 и 17 октября 1990 года. Даже в те дни она ошеломляла своим невежеством, демагогией и злобностью...Начиналась издалека: "Про отца писателя в первом (?) научном справочнике 1938 (!) года сказано : "Столяр пароходных мастерских", но, как пишет другой(?) научный труд 1986 года, потом он стал управляющим пароходством". Сколько сразу вопросов! Неужели великий писатель попал в справочники только спустя два года после своей смерти в 1936 году? А что это за научный труд 1986 года? Кто автор? Почему сплошная анонимщина? Как видно, это труд такого сорта, что и назвать-то его стыдно илиопасно. А главное, ну, хорошо, управляющий,- так в чем криминал? В одном научном труде 1999 года я прочитал, что Ефим Моисеевич Колодный, отец журналиста, сперва работал живодером на бойне, а потом - управляющим публичного дома. За достоверность не ручаюсь, но - каждому свое. И я ни в чем не виню его сына.
Дальше автор хватал за бороды дедов писателя. Оказывается, один вовсе "не солдат, как можно прочесть (где?), а офицер, разжалованный в солдаты за жестокость". Второй еще страшней: "отличался деспотизмом". Откуда известно? Да видно, это можно прочесть в научном труде 1886 года. Допустим, всё так. Но ведь внук за дедов не отвечает .Если у Колдодного дед был, допустим, профессиональным шулером, то нам-то что до этого, не тащим же его в суд!
А какое образование у Горького? И тут исследователь вносит полную ясность: "Из всех русских писателей он учился в школе меньше всех, окончил два класса." И что? А то, что еще прошел "свои университеты" и был образованнейшим человеком своего времени. Все удивлялись широте его познаний. Тот же Шолохов, странно полюбившийся Колодному, писал: "Меня поражали колоссальные знания Алексея Максимовича, его неустанное трудолюбие, суровая требовательность к себе.". А вот журналист К., которые еще в 1955 году окончили филологический факультет столичного университета, но до сих пор пишут черт знает как. Например: "Горький долго плавал в глубинах социального мира"... "Горький поддерживал контакты с Ролланом и Шоу"... "Писатель принимал активное участие в исторических событиях"... "Горького поместили в Петропавловскую крепость"... "Супруги отправились на вокзал, стремясь в Петербург". Об отъезде Горького за границу : "произошла нормальная эмиграция". Или : "Поднялась лавина казней". Лавины (снега, камней, грязи и т.п.) не поднимаются, а опускаются. Порой и понять невозможно, что филолог хочет сказать. Например: "В Лондоне Горькому пришлось выискивать средства, чтобы съезд закончился." Какие тут нужны средства? Сколько? И всему этому нет конца. Поучиться бы этому журналисту у Шолохова, который, кстати, учился в школе только на один год больше Горького. Колодный переходит к другой области разоблачения: "Ни на заводе, ни на фабрике не работал, у станка не стоял, в пролетарском котле не варился, квалификации не заимел ни в одном деле... "Допустим так, но ведь и Пушкин не работал на фабрике, и Лермонтов у станка не стоял, и Толстой в котле не варился, но зато они в в 20-25 лет заимели квалифицацию писателей. А Горький, в 24 года выступив с первыми рассказами, сразу заимел всероссийскую славу, в 30 - европейскую, в 35 - мировую! Именно это никак не укладывается в сознании Колодного, который, судя по всему, двадцать лет стоял у станка и тридцать лет в котле варился. Видимо, именно поэтому он, пролетарий, считает себя вправе задать и такой вопрос : " А где был Горький, когда брали Зимний?!" Оказывается, не видели его среди солдат и матросов, которые шли на штурм . Оказывается, в тот день писатель был в Москве. Мало того, он тогда и " не стремился к Никитским воротам, где шел яростный бой", не лез на баррикады, не лежал за пулеметом. И это еще не всё. Вскоре он стал издавать газету "Новая жизнь", где, будучи членом РСДРП, однако же критиковал большевиков и лично Ленина. И у Колодного принципиальный вопрос: "Как это совмещалось с членством в партии?" Ведь налицо нарушение дисциплины, а? Вот бы еще проверить, правильно ли он партвзносы платил...Так вот, дед писателя - царский офицер, отец -управляющий пароходством, сам он Зимний не брал, на баррикадах булыжники в жандармов не швырял, устав партии злостно нарушал, неизвестно как платил взносы, - какой же он после этого пролетарский писатель! Колодный, еще один марксист в законе, решительно отказывает ему в этом звании. А кроме того, говорит, считают его великим гуманистом. Ну, правда, "жалость из него до конца не выдавили. Кое-кого вытаскивал за волосы из лагерей, кое-кому помогал уехать, упрашивал за несчастных то Ягоду, то Сталина, можно припомнить и другие добрые дела." Однако не припоминает из множества людей, которым Горький помог, кого поддержал, спас - ни единого имени. Но вот, говорит, "простят ли Горького родственники поэтов Васильева и Смелякова, многих других, кого подверг патриарх критике, ставшей основанием для репрессий?" В этом же ряду называются имена Николая Клюева и Сергея Клычкова, которым-де "патриарх ничем не помог". Во-первых, Павла Васильева он критиковал отнюдь не в одиночестве. Сергей Куняев в интересной документальной повести о поэте "Русский беркут'', что печатается сейчас в "Нашем современнике", приводит такие, например, слова на вечере в "Новом мире" Ивана Михайловича Гронского о нем и близких ему поэтах: "Эта группа совершенно напрасно, без всяких на то оснований, приклеивает себе крестьянскую вывеску. Это не крестьянская, а кулацкая поэзия. Возьмите творчество Клюева, Клычкова и Павла Васильева. Что из себе представляет это творчество? Каким социальным силам оно служило? Оно служило силам контрреволюции... Васильев развился не в сторону революции, а в сторону контрреволюции". А Гронский (1894 - 1985) - известнейший в ту пору критик, главный редактор одновременно газеты "Известия" и журнала "Новый мир" и "Красной нови" да еще и председатель Оргкомитета Союза писателей, готовившего тогда первый съезд. С другой стороны, в-третьих, и сам Васильев не ангел, на том же вечере вон как неласково выражался он о старших собратьях, даже друзьях, причем в присутствии второго из упомянутых ниже: "Разве Клюев не остался до сих пор ярым врагом революции?.. Теперь выступать против революции и не выступать активно с революцией - это значит активно работать с фашистами, кулаками... Клычков должен сказать, что он на самом деле служил по существу делу контрреволюции..." Как добродушна была по сравнению с этим давняя "критика" Есенина:
Вот Клюев, ладожский дьячок.
Его стихи как телогрейка.
Но я их вслух вчера прочел.
И в клетке сдохла кенарейка...
Так что можно понять Клюева, когда он, оказавшись вскоре в ссылке, писал другу о Васильева: "Эта пустая гремящая бочка лопнула при первом ударе..." И в письме в другому адресату: "Как живет П.Васильев, крепко ли ему спится?.. Виноват он передо мною черной виной...Он много потрудился, чтобы я умолк навсегда..."
Остаётся добавить к вопросу о гуманизме Горького, что Васильева арестовали весной 1937 года, а Клычкова - в ночь на первое августа этого же года. Горьковед Колодный должен бы знать, что Горького тогда уже не было в живых. Из черного списка остаётся один Клюев. Он действительно был арестован при жизни Горького - 2 февраля 1934 года. Но, с одной стороны, при всей его влиятельности Горький вовсе не был всемогущ. С другой, разве трудно представить себе, что у старого уже человека могли быть и веские причины, помешавшие вступиться, допустим, нездоровье. И неужели наш горьковед не знает еще и о такой причине: 11 мая в том самом году умер единственный и горячо любимый сын писателя.
Наконец, откуда он взял, что Горький не помогал Клюеву? В свое время в "Нашем современнике" мы читали: "За смягчение участи Клюева ходатайствовали в Москве его друзья. А.М.Горький, Н.А.Обухова"(№ 12, 1989,с.185).А в "Дружбе народов" сообщалось, что хлопоты "увенчались успехом"(№12,1987,с.137). Что это значит? Клюева сослали в Нарымский край, в поселок Колпашев. Поселок и жизнь там он описывал так: "Это бугор глины, усеянный почерневшими от бед и непогодиц избами, дотуга набитыми ссыльными. Есть нечего, продуктов нет или они до смешного дороги. У меня никаких средств к жизни, милостыню же здесь подавать некому, ибо все одинаково рыщут, как волки в погоне за жраньем" ("Новый мир"№8, 1988, с. 168).И вот благодаря хлопотам, в которых принимал участие Горький, поэта переводят из этой страшной дыры в Томск, в университетский город. "Это на тысячу верст ближе к Москве", - радовался Клюев. Там ему удалось довольно сносно устроиться в доме сердобольной русской женщины Марии Алексеевны Балакиной. А погиб он в октябре 1937 года, как и Васильев, как и Клычков " уже после смерти Горького.
