Наука Управлять Людьми. Изложение Для Каждого - Мухин Юрий Игнатьевич (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
В этом проявляется стремление японцев привязать своих людей к Делу. Поскольку у нас большое значение придавалось премиям победителям соревнований — материальному стимулу, я поинтересовался об этом у них и с удивлением узнал, что японская максимальная премия — чисто символическая: не более 5—7% оклада (а мы порой премировали автомобилями); это значительно ниже порога чувствительности премирования, а на начальную премию можно купить от силы две пачки сигарет. То есть у японцев стимулы служить собственному Делу чисто моральные.
Итак, пытаясь ослабить бюрократизм в системе управления Делом, японцы пошли не путем создания делократов-хозяев на малых предприятиях, не путем экономических потерь, а попытались ослабить власть начальников над подчиненным и славой привязать подчиненного к Делу. Однако и японский способ нельзя считать самым удачным при решении этой проблемы.
Наиболее точный из всех бессознательных путей — армейский.
Но для начала надо сказать несколько слов об армии вообще. В обществе почему-то укоренилось мнение, что армия защищает нас от внешнего врага. Это ошибка. Никакая армия от внешнего врага защитить не может. От врага защищает все государство в целом, это, кстати, его изначальный смысл, для этого в первую очередь оно и создавалось. Задача армии — ее Дело — несколько проще: уничтожить указанного правительством противника. Правда, если у государства есть армия, способная уничтожить любого противника, то это, конечно, лучшая защита народа. Но Дело армии — только уничтожение противника.
Из этого в первую очередь следует, что в мирное время у армии нет Дела и подчинить ее людей можно только начальникам — «бюро». А так как войны, к счастью, редки, то подавляющее количество времени армия представляет собой чисто бюрократическую организацию. Заложенные в ее боевых уставах делократические принципы управления являются для военных чистой теорией, которую можно заучить, но нет возможности использовать. Это, кстати, не может не сказаться на первоначальных этапах войн. Начинают войны организации, полностью обюрократившиеся, больше, чем другие, так как в обществе организаций, не имеющих Дела вообще, все-таки не много.
Вторая особенность — это резкое различие власти Дела внизу и вверху. Вообще видовой признак бюрократических систем управления Делом: чем дальше вверх от Дела, тем меньше людей, зависящих от него, а не от начальника. В армии это различие очень велико.
Делает Дело армии солдат, непосредственно уничтожающий врага. Солдат-бюрократ — это самоубийца. Власть Дела над ним огромна, поскольку у его Дела наказание и поощрение огромны — смерть и жизнь. Солдат не может не подчиняться Делу, а вместе с ним и командиры, удаленные от Дела на расстояние, при котором оно способно их «достать». Однако по мере снижения опасности от Дела резко возрастает опасность от «бюро», которое может наказать нижестоящих не менее сурово. Например. Во время Великой Отечественной войны в боях погибли 345 наших генералов. Кроме этого, разжаловано и расстреляно своими 20 генералов (потом реабилитированных). Один расстрелянный на двенадцать убитых в бою — это уже достаточно ощутимо. А с повышением звания и должности соотношение еще круче — на трех убитых командующих фронтами (Кирпонос, Ватутин, Черняховский) приходится один расстрелянный (Павлов, кстати, Герой Советского Союза).
Генералу трудно быть делократом. Вероятность смерти от руки врага для него такая же, как и вероятность разжалования, а то и смерти по приказу своих начальников. Им требуется мужество особого рода — такое, когда не боятся ни врага, ни начальника. Образно говоря, идеальный генерал — это либо «дуб», который убежден, что он единоначальник в своем Деле, и считает это основанием послать подальше всех остальных, невзирая на лица и звания, так сказать, генерал прусского типа; либо Человек, для которого ответственность за Дело становится выше жизни, чести, славы, генерал типа князя Дмитрия Донского (о котором мы скажем в свое время).
Замечу, что «прусский тип» — название условное, просто автору в этот момент вспомнились заметки русского генерала Драгомирова, который в 70-х годах прошлого века был наблюдателем при прусской армии во время войн Пруссии с Австрией и Францией. Он писал, что прусский генерал не может допустить вмешательства в свое управление войсками и, если такое последует от вышестоящего начальника, то он уйдет в отставку немедленно.
Здесь мы можем вспомнить и Г.К. Жукова, который в 1941 году ушел с поста начальника Генерального штаба, не согласившись с приказом Сталина о запрете отвода войск от Киева.
Уместно вспомнить и Л. Д. Троцкого — номинального главнокомандующего Красной Армией в годы гражданской войны. Номинального именно потому, что, по его словам, он всю войну провел в спецпоезде непосредственно на фронтах, в армиях и даже в дивизиях. И вызывают сомнение как военачальники те генералы Красной Армии, которые в последующем стали сторонниками Троцкого, то есть те, кто одобрял его вмешательство в свои Дела.
Поясним эту мысль на примере — эпизоде боевой службы генерала Петрова, талантливо описанной писателем Карповым в романе «Полководец». К командующему фронтом Петрову, готовящему операцию по освобождению Крыма, посылают члена Ставки Верховного Главнокомандующего маршала Буденного. Энергичный маршал силами фронта Петрова планирует и самостоятельно проводит десантную операцию. Петров в его действия не вмешивается. Но когда, как пишет Карпов, из-за операции Буденного сорвалась операция по захвату Крыма, то есть по сути Дело Петрова, и Петрова вызвал для разборки Сталин, то командующий фронтом попытался свалить вину на Семена Михайловича, но не помогло. Сталин снял с должности и разжаловал единоначальника — Петрова. Карпов, между прочим, с этим решением Сталина не согласен. А ведь весьма вероятен и такой ход мыслей Петрова: в отсутствие Буденного вся ответственность за провал операции лежала бы на Петрове (ведь в действиях генералов вероятность провала всегда была: не с дураками воевали), а когда в армии Буденный, вроде бы и Петров командует, а вроде бы и нет. Если будет одержана победа, то, безусловно, Петров — герой, раз он командовал этим фронтом! И в случае поражения он вроде и не будет отвечать за него, маршал-то вмешивался в Дело! Это обычная бюрократическая логика, но в результате такого «логического мышления» десятки тысяч солдат погибли.
Поэтому, несмотря на то что делократические принципы в армии известны давно, они входят в армию чрезвычайно трудно и в мирное время постоянно «забываются». Требуется непрерывная работа по их поддержанию. Немцы, например, считали, что те принципы управления войсками, которые вели их армию от победы к победе вплоть до 1942 года, начали внедряться в армию еще в прошлом веке и внедрялись непрерывно вплоть до второй мировой войны.
Мало провозгласить принципы единоначалия. Надо понять, что не очень много людей имеют мужество стать единоначальниками. Надо учить их, надо в конце концов, надо заставлять их быть единоначальниками. Внизу армии, где власть Дела безраздельна, это проще, там Дело моментально ставит все на свои места.
В свое время с нами, офицерами запаса, примерно один раз в два года проводились занятия по переподготовке. Занятия вели офицеры танковой дивизии, как правило, весьма разные и по званию, и по опыту. Запомнилось одно занятие по тактике стрелковой роты, которое вел старший лейтенант, молоденький, но с опытом афганской войны. Ему вспомнилось, что в училище они, курсанты, жарко спорили о положении Боевого устава, определяющего место в бою боевой машины пехоты (БМП) — впереди цепи стрелков или сзади. Дело в том, что эта гусеничная, легкобронированная машина имеет достаточно мощное оружие — пушку и пулемет. Если БМП находится впереди пеших стрелков, то она, конечно, своим оружием уничтожит опасные для них цели — пулеметы и противника в
укрытиях, но при этом сама может стать легко уязвимой для ручных противотанковых средств противника — гранатометов, противотанковых реактивных управляемых снарядов и прочего. Если БМП будет следовать за цепью стрелков, то они уничтожат опасные для БМП цели — гранатометчиков и прочее, но машине из-за них и из-за дальности расстояния будет не так просто уничтожать цели, опасные для стрелков. И так нехорошо, и так плохо. «А где же в Афгане у вас шли БМП?» — спросил я у старлея. «А как когда, — ответил он, — когда впереди, если местность и противник позволяли, а когда — и сзади».
