Среднего более не дано. Как выйти из эпохи великой стагнации - Коуэн Тайлер (книга бесплатный формат .txt) 📗
В шахматном мире никто особо не возражает против существования очень сильных смешанных команд стиля «адванс». Они не угрожают чьим-то жизненным интересам, поэтому им никто не противодействует. Будет ли подобным и наше отношение ко всем связкам, занимающимся медицинской диагностикой? Будем ли мы слепо доверять им, лишь иногда проверяя на возможность мошеннических действий со стороны человеческой составляющей или доверяя проведение периодической, но тщательной проверки другим связкам? Или же нам следует регулировать их деятельность, применяя к их решениям строгие оценочные стандарты и оставляя окончательное суждение об их работе за человеком?
Исходя из того, как именно функционируют наши правовые институты — а я предполагаю, что в ближайшее время вряд ли что-то изменится,— мы будем оценивать работу диагностических связок на основе суждения, выносимого лишь человеком. Основы наших правовых систем составляют решения присяжных и судей, в которых компьютеры почти не применяются, за исключением случаев, когда этого требует заключение экспертов. Обращаться за помощью к компьютерным программам в судебной практике не принято. Представьте себе, что судья вводит в компьютер пять основных характеристик рассматриваемого дела, гениальная машина выдает заключение, что вероятность вины подсудимого составляет 67%, а судье приходится решать, как именно трактовать аргументы, приведенные машиной в пользу этого заключения. Мы как граждане и избиратели слишком далеки от того, чтобы принять подобный мир, даже если в технологическом плане он и возможен в ближайшем будущем или уже сейчас. Пока же он не наступил, решения судей и присяжных будут по-прежнему основываться на их собственном здравом суждении или отсутствии такового.
Зачастую мнения специалистов по диагностике будут казаться ошибочными, однако в более широкой перспективе нам известно, когда мы оцениваем проблему по прошествии какого-то времени, что лучший результат обеспечивается именно связками «человек— компьютер». Иногда в ответ на давление, исходящее от специалистов по оценке, смешанные связки будут действовать таким образом, чтобы их решения отвечали требованиям специалистов по оценке, даже если это не лучшие из возможных решений. В вопросах медицины это выразится в том, что рискованное, но блестящее решение может быть отвергнуто из-за опасений возможных обвинений.
В силу самой их природы решения лучших команд по шахматам «адванс» не поддаются легко воспроизводимым методам суждения и оценки; в противном случае сама машина уже внесла бы подобные суждения в свои алгоритмы. Решения высшего порядка, принимаемые в шахматах «адванс» — опять же в силу их природы,— это исключительно творческие акты. И судя по всему, эти исключительно творческие акты пугают нас, смущают или вызывают в нас чувство дискомфорта. И это означает, что кое-кто из тех, чьи действия не всегда можно оценить, будет способен действовать без особой подотчетности и ответственности.
Выражаясь языком сегодняшних финансовых рынков, многие финансовые операции носят «забалансовый» характер, что означает, что в отношении этих сделок действуют различные требования по представлению отчетности, а сами они многим финансовым регламентам не подчиняются. Иногда этот факт беспокоит или раздражает регулирующие органы и специалистов, и причину их недовольства понять несложно. Однако добиться того, чтобы сделки и позиции отражались на балансовых счетах понятным для оценки образом, не так-то легко. Триллионы долларов открытых позиций по вторичным ценным бумагам и сложные, реализуемые компьютером торговые стратегии не слишком-то вписываются в идею открытости и подотчетности.
Мы будем все больше полагаться на машины в принятии решений по устранению целей в военное время или в вооруженных конфликтах, как это заложено уже сейчас в беспилотные летательные аппараты и системы наблюдения и захвата цели на автоматическое сопровождение на дальних дистанциях. Что это — афганская свадьба или группа боевиков? Что, если вероятность того, что это боевики, составляет 37%, но при этом в наблюдаемой группе присутствуют семь ни в чем не повинных детей? Предоставить машине информацию, необходимую для расчета вероятностей и принятия решений «на месте», нетрудно. Не думаю, что с моральной точки зрения принимаемые машиной решения были бы лучше решений человека, но по крайней мере они были бы лучше с точки зрения командующего состава. Единственный вопрос — когда мы к этому придем. И здесь вновь встает каверзный вопрос: как оценивать ошибки и какие дисциплинарные меры или меры военного трибунала следует в таких случаях применять? Кого считать виноватым? Программистов? Генералов, принявших решение о применении подобных аппаратов? Президента Соединенных Штатов? Насколько ошибка машины отличается от самопроизвольного выстрела, убившего ни в чем не повинное гражданское лицо? Думаю, сильные державы, вроде Соединенных Штатов, будут использовать данные аппараты, не задаваясь подобными вопросами. Ошибки, включая ошибки морального плана, будут не замечаться и прикрываться, и возможно, что никаких действий по их предотвращению предприниматься не будет вовсе.
Мы снова вернулись в пугающий мир, где важные решения принимаются без малейшей степени ответственности и подконтрольности.
В прочих ситуациях мы просто не сможем не делать прямых моральных суждений. Представим для примера, что вы владеете автомобилем, управляемым компьютером. На какие действия он должен быть запрограммирован в случае неизбежной аварийной ситуации? Следует ли ему избежать наезда на детскую коляску, но с риском сбить двух пожилых пешеходов? Должен ли автомобиль быть запрограммирован врезаться с вами в мачту освещения, если вероятность того, что он может сбить пешехода, составляет 0,6? Подобные вопросы наверняка будут обсуждаться в вечерних выпусках новостей. Не думаю, что общественное мнение позволит программируемым автомобилям действовать чрезмерно «эгоистично». Но что, если водитель возьмет на себя управление автомобилем как раз перед тем, как произойдет наезд? Существующая правовая система предоставляет достаточную свободу интерпретации такой ситуации человеком. Следует ли ужесточать нормы права и для водителей-людей? Станет ли моральная оценка вашей автомобильной программы достаточным свидетельством в судебных слушаниях о вашем безответственном вождении? Вероятно, да. Вы сами видите, что многие из сегодняшних моральных критериев меняются.
Суждение о действиях умных машин на основе внешних и далеко не совершенных стандартов приведет к определенным систематическим проблемам. Что делать, когда высококлассная диагностическая команда вынуждена удовлетворять стандартам, установленным уступающим ей в интеллектуальном плане начальником, губернатором или правовой системой?
Все это однажды выяснится. В будущем нас ждут Неподотчетная Команда «Адванс», Ужасающая Команда «Адванс» и Ущербная Команда «Адванс» — причем все три одновременно.
8. Почему тест Тьюринга не столь уж и важен
Именно благодаря тому, что внедрение технологий в наши жизни будет сложным и продолжительным процессом, мы и сможем пережить пришествие машин сравнительно легко. А вот если бы технологии механического разума — соответствующие двум столетиям их развития — обрушились на нас в одночасье, это породило бы хаос. Множество людей не смогли бы получить никакую работу, поскольку они не были бы способны управлять высокотехнологичными машинами и им понадобилось бы много времени, чтобы освоиться. Мы сравнительно легко справляемся с современными технологиями потому, что их развитие было постепенным и у нас было время поспевать за ними. Развитие технологий — это здорово, но постепенное их развитие — еще лучше.
Если бы я перенесся в Средние века, да даже в XIX век, от моих знаний и умений мне не было бы никакого проку, и, возможно, я не смог бы даже устроиться на работу. Я не смог бы ни подковать лошадь, ни управлять водоподъемным колесом, ни зажечь лампу на китовом масле, ни провести церковную службу на латыни. Со временем чему-то я бы научился, но это не стало бы легким процессом. Травмы, полученные при работе с ручными инструментами, выводили бы меня из себя, а отсутствие электричества — раздражало. Мне гораздо проще будет обращаться с iPhone 6 или следующим поколением компьютерных программ, и это — несмотря на то, что я бы не сказал, что более-менее хорошо разбираюсь в цифровых технологиях.
