Как выглядит будущее? - Урри Джон (читать книги онлайн без сокращений txt, fb2) 📗
Согласно Артуру, «комбинирование» элементов, ведущее к созданию будущей системы, как правило, занимает три-четыре десятилетия (Arthur 2009). Дэвид Най также отмечает, что в прошлом смена режима обычно занимала сорок и более лет. Она касается реорганизации общества на протяжении десятилетий, включая его транспортную систему, распределение населения, природу труда и нормы социальной жизни (Nye 2014). Инновации действительно развиваются не так уж и быстро: «Революция случается лишь после того, как мы реорганизовали свою жизнь <…> вокруг ее технологий, и после того, как эти технологии адаптировались к нам. Для того чтобы это произошло, вновь зарождающееся должно заручиться последователями и престижем. Для него должны найтись цели и применение <…> На это, скорее всего, уйдут десятилетия, а не годы. И в течение этого времени старая технология будет продолжать существовать», в значительной мере блокируя новую (Arthur 2009: 157).
Одним из примеров проблематичности развития соответствующих мер является потребность в сокращении выбросов углекислого газа в атмосферу. Часто говорят, что если бы люди только смогли лучше осознать данную потребность благодаря большим масштабам просвещения, то они смогли бы принять соответствующие рациональные меры, с помощью которых удалось бы сократить выбросы углекислого газа в будущем и спасти Землю от необратимых изменений климата и продолжительной энергетической нестабильности. Подобная аргументация обычно основывается на программах индивидуального «изменения поведения», которые направлены на то, чтобы поощрять или убеждать рациональных акторов изменять свой образ мышления и поведение. Элизабет Шоув и ее коллеги настроены решительно против такой модели изменения поведения, основанной на парадигме трех составляющих – установках, поведении и выборе. Шоув показывает, что необходимо преобразовывать и замещать практику использования технологий, ведущих к выработке углекислого газа, и только таким радикальным путем и можно добиться снижения спроса на энергию и сокращения объемов выбросов углекислого газа в будущем (Shove 2010).
Инновации, которые могут стать значимыми в будущем, должны также быть в состоянии противостоять импульсу существующих систем, поскольку будущее вовсе не является пустым. Такой импульс сильно осложняет отказ от систем, в которые большинство людей интегрировано посредством социальных сетей и в сохранении которых заинтересованы крупные международные корпорации, например капиталистической системы, основанной на использовании углеродного топлива (Urry 2013b). Социетальные изменения могут быть практически незаметны, как в случае с автомобильной системой, которая существует с конца XIX в.
Изменения происходят столь медленно из-за множества ограничений, связанных с будущим. Среди этих ограничений – когнитивные и некогнитивные способности человека, укоренившиеся практики и традиции, свойственные тому или иному обществу, сила и «консервирующий» эффект государств и надгосударственных объединений, взаимосвязанные общемировые процессы, функционирующие на целом ряде уровней, относительная неизменность рукотворной среды, различные экономические, технологические и социальные зависимости от пройденного пути, объемы выбросов, уже попавшие в атмосферу, и сохраняющееся масштабное экономико-технологическое, социальное, экологическое и политическое неравенство, наблюдаемое в мире. Наличие этих важных черт «ландшафта» приводит к тому, что в определенный момент времени возможны лишь некоторые варианты будущего.
Таким образом, говорить, что будущее только и ждет, чтобы его изменили, нельзя. Футурист Ричард Бакминстер Фуллер объяснял, что изменять и обновлять то, что ждет нас в будущем, крайне сложно: «Просто воюя с существующей реальностью, вы ничего не измените. Чтобы что-то поменялось, постройте новую модель, благодаря которой существующая модель устареет». Это именно то, что и произошло в ситуации с мобильными телефонами, которые разрабатывались в качестве новой модели, существующей параллельно со стационарными телефонами и не бросающей им прямой вызов. И лишь значительно позднее технологии мобильных телефонов сделали существующую телефонную модель частично устаревшей.
Кроме того, социальные группы практически никогда не могут предвидеть заранее, что именно позволит реализовать желаемые изменения. Мы уже отметили, что, хотя к реализации тех или иных изменений стремятся многие группы общества, гарантировать достижение предпочтительного варианта будущего невероятно сложно. Здесь можно провести аналогии с политическими движениями, целью которых являются как раз изменения. Как сказал Жорж Жак Дантон перед своей казнью, революции пожирают своих детей. Существует множество примеров революционных изменений, результаты которых коренным образом отличались от того, что на самом деле планировалось. Иногда эти непреднамеренные последствия вступают в противоречие с интересами тех, кто, собственно, и был инициатором изменений; «контролировать будущее» чрезвычайно тяжело.
Соответственно, знать заранее, что именно вызовет желаемые будущие изменения, почти невозможно. Дело обстоит именно так, но это не останавливает многих экономических и социальных инноваторов от попыток преобразовать мир определенным образом. Многие непреднамеренные последствия экономических, социальных и политических инноваций растянулись во времени и пространстве; и последствия эти сами вызывают к жизни дальнейшие адаптивные и эволюционные системные последствия. Системы, в которых люди выступают в качестве носителей общественных отношений, обладают такими свойствами, которые сильно затрудняют предвосхищение будущего и реализацию желаемых изменений. Да и можно ли предугадать целый ряд непреднамеренных последствий любой инновации и прежде всего – избежать того, чтобы революционные изменения не уничтожили тех, кто их инициировал?
Преобразования часто требуют того, что Йозеф Шумпетер назвал «созидательным разрушением»; под этим понимаются волны разрушения, создающие дальнейшие потрясения внутри и среди систем (Schumpeter 1942; Шумпетер 1995). Всякая новая система порождает свой собственный «импульс», подкрепляющий дальнейшие изменения, инновации и новые силовые отношения с многочисленными каналами положительной обратной связи. Эта силовая динамика имеет важнейшее значение для социоматериального перехода, но реализовать ее намеренно невероятно сложно.
Однако если новый импульс все же утверждается, его положительный эффект распространяется по сетям, приводя к огромной «возрастающей отдаче» от масштаба (Arthur 1994). Подобные экстерналии порождают – посредством механизмов положительной обратной связи – нелинейное повышение производительности и доходов (что и наблюдалось с появлением факсимильных устройств в каждом офисе в середине 1990-х гг.). «Сетевая экономика» изменяет принципы функционирования экономик и их систем вознаграждения, время от времени порождая огромные нелинейные выигрыши. Возрастающая отдача становится результатом совершенствования координации между предприятиями и организационного обучения между соответствующими сетями (Benkler 2007). Такие экономические и социальные выгоды могут прочно закрепиться в новой системе и породить масштабный импульс для движения вперед.
Таким образом, из этого также следует, что переломные моменты, выводящие систему на новый путь, обычно порождаются вовсе не линейными изменениями в существующих предприятиях, отраслях, практиках и экономиках. Экономикой движет появление и исчезновение предприятий, их системные эффекты, а не инновации, инициируемые снова и снова отдельными предприятиями (за исключением, возможно, Apple; см.: Atherton 2005; Beinhocker 2006). Инновации происходят, главным образом, благодаря появлению новых корпораций, предпринимателей, неправительственных организаций, приходу к власти новых политических сил и т. д. Зачастую речь идет о недавно созданных, небольших компаниях и организациях, которые работают в определенных нишах, что позволяет им заниматься «инкубацией радикальных инноваций, способных развиваться в относительной изоляции» (Mitchell 2010: 89).
