Очерки истории чумы (фрагменты) - Супотницкий Михаил Васильевич (список книг .TXT) 📗
96. Погибшие от чумы фельдшер Николай Ананьевич Козлов (слева) и санитар Филлипп Павлович Гадяцкий
Хазов Василий Григорьевич, санитар эпидемического поезда (поступил на службу в начале мая). За несколько дней до заболевания ему пришлось поднимать труп на Сучанской ветке в противогазе. Однако работать в противогазе он смог не более 5 минут и вынужден был его сбросить, чтобы одеть обыкновенный респиратор. Возможно, что во время смены индивидуальных средств защиты органов дыхания, он заразился чумой. 28 мая у него резко поднялась температура, появилась мокрота с прожилками крови, а 29 мая Хазов умер после почти 12-часовой агонии.
Гадяцкий Филипп Павлович, поступил на работу в чумной госпиталь 18 апреля и в тот же день заразился чумой во время уборки трупов на улице. По словам Гадяцкого, у него были рваные рукавицы, и он считал, что заразился чумой из-за недостаточной дезинфекции рук. Недомогание он почувствовал 22 апреля, температура и кашель с мокротой с кровью у него появились 23 апреля; а 24 апреля Гадяцкий умер.
Козлов Николай Ананьевич, фельдшер изолятора (поступил на службу 17 апреля). При каких обстоятельствах заразился чумой, осталось неизвестно. 14 мая он почувствовал недомогание, 15 мая появился кашель с мокротой, в которой нашли возбудитель чумы; 17 мая он умер.
Мальцев Григорий Евгеньевич, санитар при обсервационном отделении чумного госпиталя (поступил на службу 16 апреля). За два дня до заболевания дежурил в изоляторе, где принимал больных китайцев. 21 апреля почувствовал недомогание, через несколько часов появился кашель с кровянистой мокротой; 27 апреля он умер.
Воробьев Иван Ефимович, санитар чумного отделения (поступил на службу 26 апреля). 2 мая, во время уборки трупа умершего от чумы китайца, у него свалился с лица респиратор, который он ту же поправил. После этого Воробьев тщательно вымыл руки и голову. 5 мая утром он почувствовал боли в животе, озноб, к вечеру появился кашель с кровавой мокротой; 7 мая Воробьев умер.
Доброжанский Иван Дмитриевич, фельдшер изолятора (поступил на службу 26 апреля). Он не всегда работал в респираторе, т.к. страдал эмфиземой и респиратор переносил с трудом. Недомогание почувствовал 11 мая и сначала скрывал свое состояние. Но 12 мая его состояние значительно ухудшилось, однако до 14 мая в его мокроте не могли обнаружить возбудитель чумы, в этот же день Доброжанский умер.
Короткевич Иван Иванович, санитар чумного отделения (поступил на службу 8 мая). Предполагают, что его заражение произошло 2 июня вечером. Короткевич кончил свое дежурство в грязной половине и уже должен был перейти в чистое помещение, но в это время пришел ординатор делать вливание противочумной сыворотки больному китайцу и привлек к себе на помощь Короткевича. Так как китаец сильно бился и кашлял, Короткевичу пришлось его держать, близко наклоняясь над ним. Утром 4 июня он почувствовал недомогание, в мокроте сразу же был обнаружен возбудитель чумы, резко поднялась температура; 6 июня Короткевич умер.
К этим жертвам можно присоединить и доктора П.П. Попова — прошедшего через тяготы и испытания чумы в Харбине в 1910—1911 гг., первого председателя ОСИК и души всей противочумной кампании во Владивостоке, умершего 19 октября 1921 г. от переутомления и «трудных переживаний этого периода».
Японские эксперименты. Японцы отнеслись к этой вспышке чумы, как к событию научного значения. Основные усилия их ученых были сосредоточены на изучении способности чумного микроба контамини-ровать окружающую среду; и эффективности средств дезинфекции, индивидуальной защиты, противочумной сыворотки и вакцины.
В начале чумы во Владивостоке доктора Гото и Хирано ходили по улицам и собирали сплюнутую на землю мокроту, а затем исследовали ее в лаборатории на наличие чумных палочек. В кровянистых мокротах, обнаруженных около больных, они всегда находили чумные палочки. Доктор Мураками провел такие опыты в Джалай-Норе и получил те же результаты. Ими было установлено, что в зимнее время при низкой температуре (от –29°С до –2°С), при условии ограничения действия солнечных лучей жизнеспособность чумных микробов в кровянистой мокроте держится от 6 до 14 дней. При комнатной температуре в кровянистой мокроте палочки чумы сохраняются до 36 дней, в высохшей мокроте они погибают в течение 4–7 дней.
Доктор Койдо (1934) в своей работе привел результаты экспериментов Ву Лиен Те, показавшего наличие возбудителя чумы в кусочках ткани, взятой из одежды больных чумой.
Д-ра Казиута и Казицуока в Никольске-Уссурийском изучали возможность попадания чумных бактерий в воду вместе с чумными трупами китайцев. Найти в реке чумные трупы им не удалось, однако они попытались смоделировать такую ситуацию. Они отбирали образцы воды из реки Раковки и вносили в нее взвесь чумных микробов. Ими было установлено, что чумные микробы погибают в загрязненной речной воде в течение 10–16 суток.
Доктор Казицука в Никольске-Уссурийском и доктор Одда в Харбине изучали устойчивость возбудителя чумы к высушиванию и действию солнечного света. Ими было установлено, что при быстром высушивании на предметных стеклах гибель микробов наступает через 1–2 часа, под действием солнечного света они гибнут уже через 20 мин.
Доктор Койдо (1934) изучал действие дезинфектантов на чумные микробы. Он обнаружил, что раствор сулемы 1:1000, 1% и 3% раствор формалина и крезола, убивают чумных микробов в течение 30 сек.
Разочарование у японских врачей вызвало применение чумной сыворотки. Они поставили ряд опытов для выяснения ее действия на вирулентность возбудителя чумы. Смешивая чумные микробы с сывороткой или вводя ее одновременно с возбудителем чумы, им не удалось спасти ни одно животное от гибели. Единственное, что достигалось в таких экспериментах — это замедление срока наступления смерти животного на два-три дня. Применение чумной сыворотки в целях экстренной специфической профилактики имело место в Харбине, когда ее ввели четырем санитарам, контактировавшим с больными легочной чумой китайцами. Хотя никто из санитаров не заболел, результаты этого опыта они не могли толковать однозначно. Один из привитых дал сильную реакцию на введение сыворотки. Через пять дней у него появился озноб, температура, обильная сыпь с зудом, Herpes labialis, на месте введения сыворотки отек размером с ладонь, очень болезненный, сопровождавшийся опуханием близлежащих лимфатических узлов. Местные симптомы исчезли через шесть дней.
Для вакцинации японцами использовалась убитая вакцина, полученная из штамма № 12, выделенного в 1911 г. в Харбине. Вакцина производилась Японской государственной лабораторией и Военно-врачебным институтом. Каждая прививочная доза содержала 3 мг убитых бацилл возбудителя чумы в см3. По мнению доктора Койдо (1934), очевидного доказательства ее эффективности получено не было, хотя ни одного случая чумы у привитых японцев не было (не было чумы и у не привитых японцев).
При изучении защитной эффективности типовых респираторов, сделанных из трех слоев ткани, только в одно случае из 15 были обнаружены чумные микробы на наружном и среднем слое респиратора.
Чума в Забайкалье. В конце лета 1922 г. из поселка Кайластуй вновь поступили вести о вспыхнувшей там чуме. Туда был командирован доктор Кротков. Однако единственный больной, боец Красной армии, к приезду доктора выздоровел. Выяснить бактериологическую природу заболевания не удалось. Других заболеваний в поселке Кайластуй не наблюдалось. В начале сентября появилось известие о подозрительном заболевании в поселке Харанор. Туда с противочумным отрядом вновь выехал доктор Кротков, но на этот раз только чумой события в поселке не ограничились. Ниже мы приведем краткое описание этой невероятной истории.
К приезду Кроткова заболевшая чумой местная жительница Мария Тонких, 17 лет, уже умерла. Ни родители умершей, ни поселковый комитет не дали согласия на эксгумацию ее трупа, и Кротков, не имея возможности выяснить истинную причину смерти в семействе Тонких, уехал из поселка.
