Онанизм у мужчины и женщины - Якобзон Людвиг Яковлевич (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
Интересен также следующий случай Эрба. Он наблюдал 35-летнего холостяка с сильным половым влечением, который предавался онанизму в течение ряда лет. В последние три года он совершенно прекратил онанизм и не искал естественного полового удовлетворения. С тех пор он испытывал тягостные местные расстройства в мочеиспускательном канале, промежности, крестце и т. д. Он сделался неврастеником, и его работоспособность понизилась.
Случаи, вроде только что описанного, приходилось наблюдать и мне. При постепенном отвыкании от онанизма организм обыкновенно приспосабливается к этой перемене, и всё благополучно обходится.
По Фрейду, при изучении детства истеричных субъектов оказывается, что истерический припадок является заменою прежде практиковавшегося и затем оставленного аутоэротического удовлетворения. В большинстве случаев это удовлетворение (онанизм путём прикосновения или прижатия бёдер, движения языком и т. д.) возвращается во время припадка даже при отвлечении сознания. Появление припадка вследствие усиления полового влечения точно повторяет те условия, при которых больной в своё время умышленно стремился к этому аутоэротическому удовлетворению. Анализ больного устанавливает следующие стадии:
А) аутоэротическое удовлетворение без представлений;
Б) то же самое, присоединяющееся к фантазии, которая заканчивается актом удовлетворения;
В) отказ от действия при сохранении фантазии;
Г) вытеснение этой фантазии, которая тогда, не изменяясь или видоизменившись и присоединившись к новым жизненным впечатлениям, переходит в истерический припадок;
Д) иногда она сама влечёт за собою присущее ей, будто бы оставленное удовлетворяющее действие.
Таков типичный цикл: инфантильная половая деятельность — вытеснение — неудача при вытеснении и возвращение вытесненного.
Я оставляю, разумеется, этот анализ всецело на ответственности Фрейда.
Есть люди, которым очень трудно, может быть и невозможно отвыкнуть от онанизма. Других удаётся очень легко отучить от него. Эти люди онанировали, по Штекелю, уже с фантазиями о нормальной половой жизни. Для них онанизм был бишь суррогатом достижимого, но тогда ещё не достигнутого. У них обыкновенно бывает мало сознание виновности, которое вообще играет большую роль в жизни онанистов.
Приходится, говорит Штекель, наблюдать поразительные вещи. Так, является больной, который самым жестоким образом упрекает себя по поводу онанизма. Ему объясняют, что умеренный онанизм не вреден. Больной не верит и продолжает себя упрекать. Этот процесс делается для нас понятным, когда мы узнаём, что надо отнести упрёки на счёт сопутствующих фантазий. При психоанализе мы открываем эти фантазии и видим, что упрёки всё не исчезают. Наконец, мы замечаем, что произошло вытеснение аффекта. Онанизм здесь принял на себя ряд упрёков, которые чужды сознанию, но гораздо более тягостны, чем упрёки в онанизме. «Онанизм — питательная среда для всех упрёков. Он — резервуар виновности для всякой вины. Он — некоторым образом символ вины». Когда люди ищут в своём прошлом, на чём бы фиксировать сознание вины, то онанизм особенно удобен для того, чтобы фиксировать это сознание именно на нём, ибо ни при каком другом процессе не бросается так резко в глаза борьба между влечением и задержкой. Он делается запретным и греховным (Штекель).
Как вполне справедливо указывает Ранк, изучение влечений и процессов вытеснения показывает, что часто тяжёлая и в своих психических последствиях ещё недостаточно оцененная борьба с онанизмом вовсе не вызывается непременно внешними влияниями воспитания или запугивания, а при известных условиях может появиться в качестве самопроизвольной психической реакции. Конечно, невозможно доказать, что онанирующий субъект никогда и ни в какой форме не подвергался предостерегающему влиянию извне, хотя бывают и такие случаи. Так или иначе, в большинстве случаев подхваченное случайно замечание, сделанное без всякой задней мысли, влечёт за собою те же тяжёлые психические последствия, которые мы видим после серьёзных угроз онанисту (угроза кастрации, «смертный грех», «тяжёлый вред для здоровья»), притом высказываемые авторитетными лицами (отец, священник, врач). С другой стороны, и тяжкие угрозы действуют лишь при том условии, если индивидуум уже сам находится в соответственном психическом состоянии (стадия вытеснения) и, следовательно, идёт навстречу травме, которая таким образом происходит не вследствие внешнего воздействия, столь различного в своём эффекте, а вследствие соответственной психической констелляции, иногда без воздействия извне. Первые признаки этого чисто внутреннего конфликта — часто уже рано появляющееся чувство виновности и угрызения совести, которые сначала туманно, в общих чертах, заставляют считать онанистические действия дурными и предосудительными, но уже вскоре стремятся рационализировать эту оборонительную тенденцию при помощи опасений ослепнуть, тяжело заболеть, потерять способность к воспроизведению потомства и т. д. В этом процессе сознательного оправдания непонятного чувства отрицания внешние отталкивающие влияния, вызванные воспитанием, общением с людьми и чтением и считавшиеся единственною причиною всего состояния, играют роль желательных поводов для рационализирования инстинктивных оборонительных тенденций. Их сильное действие лишь кажущееся автономным, объясняется тем, что они попадают на подготовленную почву. По Ранку, онанизм, даже затянувшийся далеко за обычную возрастную границу, обыкновенно протекает без особого чувства виновности до тех пор, пока даёт полное половое удовлетворение, а не ощущается как неудовлетворяющий и недостаточный акт. Напротив, сознание виновности особенно тяжело ощущается в тех случаях, где мастурбаторное удовлетворение делается неадекватным вследствие стремления к нормальному коитусу. В подобных случаях удается уже легче бороться со стремлением к онанизму.
Борьба с онанизмом едва ли может рассчитывать на успех у людей с гомосексуальным стремлением и у тех субъектов, у которых онанизм является единственной адекватной формой полового удовлетворения.
Тауск различает в борьбе за прекращение онанизма две стадии развития. Первая стадия представляет переход к скрытому периоду, а вторая — период половой зрелости. Биологический момент скрытого периода с точки зрения истории развития — необходимость частичного выключения сексуальности для цели социализирования индивидуума. Действительно, мы видим, что дети, которые в латентном периоде не желают отказаться от полового наслаждения, принадлежат к детям, трудным в воспитательном отношении, упрямым и капризным. Возможно, что скрытый период должен подготовить не только социальное определение своего «я», но и использование сексуальности для определённой ступени культуры.
Биологический момент в требовании прекращения онанизма в периоде полового созревания заключается в необходимости выбора объекта в целях сохранения вида. Однако, условия культуры не дают подростку возможности избрать половой объект, поэтому нужно сделать последний искусственно доступным. Это происходит при помощи переоценки полового объекта (Фрейд). Эта искусственная переоценка имеет свой наиболее сильный двигатель в качестве объектов любви, которые сначала избираются подростком сознательно или бессознательно. Именно они находится под запретом, как кровосмесительные. Если бы родители, братья и сёстры не считались «священными особами», то они не были бы гарантированы от половой агрессивности подростка. С них переоценка и недоступность переносятся на другие половые объекты. Агрессивность подростка парализуется во всех направлениях. Тут рождается лирика. Её содержание — тоска, неудовлетворенность, что вполне соответствует действительному состоянию полового влечения подростков (Тауск).
До сих пор мы говорили о лечении от онанизма субъектов нормальных. Для них оказываются достаточными те лечебные методы, о которых была речь выше. Но встречаются случаи, где онанизм вследствие болезненного предрасположения переходит в патологическую страсть, и часто сопровождается ещё какою либо формою полового извращения. У таких детей или юношей половое чувство усилено, воля ослаблена, борьба сознания с инстинктивным стремлением непривычна, утомительна, быстро истощает их энергию и ведёт к победе болезненно повышенного влечения под разумом, что ещё более усиливает наступающее затем отчаяние и разочарование в своих силах. Для таких детей или юношей необходимы специальные учреждения, где педагогическое воздействие шло бы наряду с чисто медицинским. В этих случаях педагог должен обладать знанием больного, ненормального организма. Он должен быть врачом-педагогом.
