Мысли и сердце - Амосов Николай Михайлович (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Ребята, я вас просил ничего не делать. Вы понимаете, что мне не до того? Даже если отбросить все обстоятельства...
Галдят:
— Мы вас очень просим, очень просим. Марья:
— Тяжелых больных в клинике нет, все хорошо... посидим... немножко!
Все хорошо! Как быстро забывается...
Смутно в душе. Первый импульс: «Отказаться». Не хочется даже видеть веселых лиц. Потом: «Обидятся». Жалко их.
И так хочется, чтобы кто-то поддержал, пожалел...
Стоят, ждут. Смотрят, очень хотят. Нельзя отказать, нельзя.
— Ладно.
Смех, аплодисменты. Они ничего не понимают. И они не были в том виноваты... Еще — молодость.
— Усаживайтесь, я сейчас.
Вхожу в кабинет. Один.
Нужно снять халат, надеть пиджак и туфли. Ни к чему сидеть в халате.
Не люблю я этих праздников в клинике: веселье, выпивка, а тут — больные. Поставь себя на их место — каково? Правда, в этом крыле нет палат и в общий коридор не слышно, но все равно отравляет само сознание соседства. Обычно не разрешаю. Есть рестораны. Но не прогонишь же их сегодня, раз уже все накрыто?..
Покурю и пойду.
Речь придется говорить. А что им скажешь? «Работайте честно»? «Дерзайте»? Вот — дерзнул. Ну их к черту, с этим празднеством... Когда чувствуешь себя слабым и изломанным, когда потеряна вера в себя... Где уж тут поучать?
А как было бы хорошо — если бы все одни удачи... Восседал бы эдакий почтенный юбиляр. Впрочем, на больших юбилеях тоже противно. «В расцвете творческих сил...», а старику семьдесят лет, песок сыплется. Но у тебя-то не сыплется еще?
Ну ладно, нужно идти. Как-нибудь переживу, раз уж ребятам так хочется. Надеюсь, прославлять не будут — знают, что не люблю.
Вхожу немного смущенный. Народу-то сколько!
Конференц-зал совсем необычный. Где это столько столов взяли? По всем трем стенам. Так странно видеть их всех «в гражданском». Девушки приоделись, даже не узнаешь. Вон Люба, Димина помощница, просто красотка. И Марина, будто королева, улыбается. Разве подумаешь, что такой ведьмой бывает в операционной?
— Михаил Иванович, вот сюда, пожалуйста, в центр.
Семен берет меня под локоть и ведет, как свадебного генерала. Все стоят и ждут. Ужасно неловко.
— Ну, садитесь же, садитесь, что вы на меня все уставились? Прошу, пожалуйста, не забывать правила игры!
— Как же, помним!
«Правила» — это чтобы без подхалимства. Все садятся. Шум, оживление. Я оглядываюсь. Любопытно. Рядом — Марина. Хорошо. Операционная сестра — самый близкий человек для хирурга. Не зря они часто женятся или романы крутят. Но я не грешен. Давно не грешен, очень давно. С другой стороны — Петро. Скучный сосед! Потом Дима.
— Ти-ше!
Это Петро. На правах старшего.
— Тише, товарищи! Хотя тосты в нашем обществе и не приняты, но все-таки для порядка нужно бы тамаду выбрать? А?
— Семена! Семена!
Тот встает, раскланивается с претензиями. Артист.
— Благодарю за доверие! Гости дорогие, пейте, ешьте, не стесняйтесь.
Оглядываю стол. Еда — так себе, больше салатов, колбаса. На всех бутылках есть этикетки. Спирта брать не разрешаю. Но не уверен, что без обмана. Спирт в клинике — это валюта в экономических сношениях с внешним миром. Но самим — ни капли. А около меня — коньяк. Знают слабость, черти.
Олег встает.
— Можно тост толкнуть? Маленький? Братцы, давайте выпьем за Диму! Замочим диссертацию, чтобы ВАК не завалил!
Дима поднимается, такой длинный, худой. Домучил все-таки свой труд. Олег кричит:
— Полный наливай, полный! Больше поздравлять не будем! Дима смеется.
— Больше нельзя. Доза рассчитана на квадратный метр поверхности тела!
— Так премедикации же не было!
Мне уже налита рюмка коньяку! Хочется выпить. Но нужно держаться. Пьяный шеф — уже не шеф. Встаю. Нужно чокнуться.
— Ну, Дима, чтобы АИКи шли хорошо! Олег протестует:
— И тут АИКи. Жизни от них нет...
Это и есть наша жизнь.
Выпил. Фу, горечь. Лимон.
Шум какой. Все тянутся к Диме, чокаются. А Оксана почему-то на другом конце стола. Чего бы? Говорили — невеста. Марина подкладывает мне на тарелку еду.
— Ешьте, Михаил Иванович. Вот с маслом.
Боится, что опьянею. Операционная сестра — вторая жена. Заботится.
А как бы хорошо выпить, повеселиться со своими, если бы не то дело... Не вернешь.
Нужно поесть в самом деле. Аппетит появляется после рюмки.
Смотрю на всех. Маленькое затишье — рты заняты, жуют. Всегда все съедается подчистую.
Какие они — мои помощники? Как все люди — хорошие и плохие. Я не заблуждаюсь — просто люди. Но если измерить добро и зло, то больше хорошего. Почему бы? Неужели все наши люди такие? Нет. Пока нет. Просто у нас большой отсев. Каждый год три-четыре врача приходят и уходят. Джентльменское соглашение действует без осечки. Плохие уходят, а хорошие остаются. Таланты? Нет. Пока нет. Одни — поярче, другие — бледнее. Может быть, развернутся, если попадут на самостоятельную работу.
Что-то не торопятся. Вот Петро — шел бы заведовать кафедрой. Был бы хорошим профессором, передовым. Нет, не хочет. «Если будете выгонять, тогда...» Не буду выгонять, не за что. Хотя звезд не хватает и хирургию не двинет. Зато если Семен будет доктором — уйдет. Есть честолюбивая жилка. Правильно. Лишь бы честно. Марья, та никуда не денется. И докторской не будет, зря только планы составляем... Она — врач. Милосердие. Как отбрила меня сегодня! Не смотрит — смущена или сердится. «Противно слушать...»
Теперь Семен:
— Товарищи, налейте рюмки.
Сейчас обо мне небось. Лишь бы меру соблюли. Все почувствовали, поглядывают на меня. Вижу свою принужденную улыбку — очень глупое положение, когда тебя поздравляют. Вот продолжает...
— Давайте выпьем за шефа. Только без подхалимства!
Смех. Встают, тянутся с рюмками чокнуться. Так рады. Неужели они меня еще любят? И у меня тепло стало там, внутри. Тоже сентиментальным становишься к старости.
Все выпили. Кричат:
— Еще!
— Нет, дудки. Хотите меня пьяным видеть? А выпить в самом деле хочется. Вот странное состояние — после первой хочется еще и еще. Но я удержусь. Лучше покурю.
— Дамы, можно курить?
Дамы разрешают. Мужчины рады — сразу все задымили.
Поскольку тостов нет, компания распалась на несколько кружков. Молодые ребята — Женя, Вася, Володя — около красивых сестричек. Дима, наконец, пошел к Оксане. Степа о чем-то спорит с Ниной Николаевной. Нашла коса на камень — оба упрямы. А он ничего, Степа. Притерся.
Марина ухаживает за мной, угощает. Еда вкусная. Марья с Петром о чем-то разговаривают через стол. А Виктор не пришел. После сегодняшнего разговора не захотел. И хорошо сделал.
Опять Семен встал:
— Товарищи, есть внеочередное сообщение! Сейчас Валя преподнесет шефу подарок!
Вот еще! Не может быть, знают, что не люблю. Но все почему-то смеются. Валя входит и торжественно несет что-то на кухонном подносе. Любопытно. Все тянутся, мешают пройти.
Тетрадь для рисования. Нет, альбом из листочков, перевязан красной ленточкой, как в школе девчонки для стишков делают. Невзрачно. Беру, читаю надпись:
ДОРОГОМУ МИХАИЛУ ИВАНОВИЧУ
В ДЕНЬ ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЯ
ОТ СОТРУДНИКОВ
Открываю. Напирают сзади, заглядывают.
Рисунки.
Здорово нарисовано!
Я сижу под деревом и поливаю струей жидкости из клизменной кружки головы — фотографии моих помощников: одни еще глубоко в земле, другие распустились — головы в листьях.
Надпись: «Сама садик я садила, сама буду поливать...» Рядом валяются бутылки: «Эликсир самостоятельности», «Эликсир сообразительности». Выше всех — Петро, потом Марья. И есть такие, которые еще в земле сидят, не взошли...
Все хохочут.
— Смотрите, Володя Сизов еще только первый корешок пустил. Долго же!
Другая страница. Опять растения с человеческими головами, я стою между ними, выдернул один корешок и рассматриваю в раздумье: дескать, выбросить или оставить?
— Ребята, Степа! Степина физиономия!
