Боль и обезболивание - Кассиль Григорий Наумович (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Видный советский хирург И. С Жоров пишет, что в неудаче демонстрации Уэллса повинна не закись азота, а техника наркотизирования. Уэллс не сумел создать достаточной концентрации закиси азота во вдыхаемом воздухе, так как пользовался мешком Колтона, который давал возможность получить только кратковременное опьянение (оглушение), но не наркоз. Уэллс не учел также, что закись азота очень быстро после прекращения ее введения выдыхается и больной просыпается.
Официальная дата открытия наркоза —16 октября 1846 г. В этот день бостонский зубной врач Вилиам Томас Мортон по совету химика Карла Джексона впервые применил эфирный наркоз при операции удаления небольшой опухоли. Операцию производил доктор Джон Уоррен, имя которого наряду с именем Мортона и Джексона вошло в историю открытия наркоза. Но Мортон отказался сообщить секрет примененного им наркотика. Он назвал его «летеоном» и упорно отрицал, что речь идет о самом обыкновенном, хорошо известном эфире, запах которого был замаскирован померанцевым маслом.
Мортон учел все ошибки Уэллса, и первая операция прошла блестяще. К счастью, и больной вел себя так, как подобает: он не стонал, не кричал, не жаловался, хотя при наркозе больные нередко совершенно бессознательно, не чувствуя боли, издают легкие стоны. Этого недоучел в свое время Уэллс. Закончив операцию Уоррен обратился к аудитории и сказал: «Господа, это не обман». Про Мортона говорили, что он вошел в операционную никому не известным дантистом, а вышел из нее всемирно прославленным ученым (рис. 36).
Рис. 36. Первая публичная демонстрация наркотического действия эфира
Через год шотландский врач, акушер и гинеколог Симпсон по совету химика Уолди применил для наркоза хлороформ. Наркотизирующие свойства хлороформа были известны задолго до Симпсона. Французские врачи при- бегали к нему в опытах на животных, но честь внедрения хлороформа в медицинскую, особенно акушерскую, практику принадлежит, бесспорно, Симпсону (рис. 37).
Рис. 37. Памятник Симпсону в Эдинбурге
Человек победил боль. Было найдено средство, уничтожающее болевое ощущение при операциях, нож хирурга не заставлял страдать и терзаться больного, люди перестали бояться хирургического вмешательства. Но как всякая новая идея, как всякое новое слово, выходящее из ряда привычных представлений, укоренившихся традиций и прописных истин, идея обезболивания была встречена в штыки целым рядом представителей церковного, медицинского и научного мира.
Какой-то зубной врач выступил с речью, в которой сказал буквально следующее: «Обезболивание идет от дьявола, и я не приложу своей руки к этому сатанинскому изобретению, которое выводит человека из повиновения закону. Я не желаю обезболивания. Человек не имеет права уничтожать то, что предписано ему богом». В Филадельфии нашелся хирург, который заявил во всеуслышание, что «в большинстве случаев боль при операциях даже желательна, и ее предупреждение или уничтожение опасно для больных».
В разных странах находились противники наркоза.
Почти четверть века после открытия Мортона шла открытая и скрытая борьба с применением обезболивания в медицинской практике. Особенно резкие нападки вызвало хлороформирование при родах. Церковь резко восстала против этого «аморального» новшества. Рождение детей без боли противоречило всем религиозным законам.
Следует учесть еще одно обстоятельство. До открытия наркоза достоинство хирурга определялось его умением оперировать с предельной быстротой. Больной кричал и корчился на операционном столе и чем скорее кончалась операция, тем дороже надо было за нее заплатить. При наркозе такая поспешность ни больному, ни врачу не нужна.
И хирурги, особенно те из них, которые получали за виртуозность огромные гонорары, единым фронтом выступили против обезболивания. И все же идея обезболивания победила.
В крепостной России, при николаевском режиме, нашелся человек, который воспринял открытие наркоза как одно из самых блестящих достижений современной ему медицины. Это был выдающийся русский хирург, врач-гуманист, профессор Николай Иванович Пирогов. Работы этого гениального ученого поставили русскую хирургию выше современной ему европейской медицинской науки.
Блестящий хирург, тонкий знаток анатомии, экспериментатор и клиницист Пирогов сыграл огромную роль в борьбе человечества с болью. Участник войн — кавказской, крымской и русско-турецкой — Пирогов впервые вынес склянку с эфиром на поле боя и сделал ее неотъемлемой принадлежностью каждой хирургической операции.
Видный американский специалист по истории науки Виктор Робинзон пишет в своей книге: «Случилось так, что многие пионеры обезболивания принадлежали к категории весьма посредственных людей. Благодаря пребыванию в определенной местности, своевременной информации или другим благоприятным обстоятельствам, они приложили руку к великому открытию. Их перебранка и мелкая зависть оставили лишь досадное воспоминание у потомков.
Но были лица, по справедливости занявшие подобающее им место в истории. И среди них едва ли не первым как человек и ученый является Николай Иванович Пирогов».
Русская научная мысль сразу откликнулась на открытие обезболивающего действия эфира. В первом же номере журнала «Современник», подписанном к печати 30 декабря 1846 г., появилась заметка о наркотическом действии эфира. Автор этой заметки сообщал последние новости, касающиеся применения наркоза, и давал им чрезвычайно высокую оценку.
Уже в феврале 1847 г., т. е. через несколько месяцев после открытия наркоза (официальная дата — 16 октября 1846 г.), Пирогов три раза оперировал под эфирным наркозом. Огромное впечатление произвела на современников его первая операция под наркозом, продолжавшаяся 8 мин. Была удалена пораженная раком грудная железа, причем больная не испытала ни малейшей боли, что в те времена граничило с чудом. Идея обезболивания не была для Пирогова новостью. Задолго до открытия наркоза он прибегал к испытанному методу алкогольного опьянения для безболезненного вправления вывихов. Пользуясь опытом народной медицины, русские врачи нередко вызывали обморочное состояние, сдавливая перед операцией сонную артерию, или применяли большие дозы настойки мака, табачные клизмы и водку.
Филамофитский и Пирогов (рис. художника Шпира)
Пирогов был не только выдающимся врачом-практиком, но и талантливым теоретиком и экспериментатором.
Он был одновременно хирургом, анатомом и физиологом. Ему было ясно, что эфирный наркоз может «совершенно преобразовать хирургию». Мысль эта, правда, не сразу овладела сознанием Пирогова, и в его сочинениях можно найти и такого рода высказывания: «Для хирурга, который в видах пользы пациента, силою воли, рассудка и, наконец, привычкою успел единожды победить в себе чувство невольного ужаса, производимого стонами и другими выражениями боли, — производить операцию над человеком, лишенным чувства и воли, — занятие тяжкое и отвратительное».
Но как только Пирогов убедился в благотворном действии наркоза, он стал его горячим сторонником и неутомимым пропагандистом. Сначала на животных, затем на самом себе, а потом только на больных великий русский хирург детально изучил действие эфирного наркоза на организм. Уже в начале апреля 1847 г. Пирогов представлял Российской академии наук доклад об обезболивающем действии эфира.
Неоценимую помощь оказали в этом отношении Пирогову профессор физиологии Московского университета А. М. Филамофитский и профессор анатомии того же университета Л. С. Севрук. Один из выдающихся деятелей русской физиологии, товарищ Пирогова по Дерптскому университету, где они совместно проходили подготовку к профессорской деятельности, Филамофитский сразу увлекся идеей обезболивания и внес в ее разрешение свой незаурядный талант теоретика и экспериментатора.
