Психиатрия. Руководство для врачей - Цыганков Борис Дмитриевич (мир бесплатных книг txt) 📗
Парафренный бред — фантастический бред величия с бредовой деперсонализацией, идеями преследования и воздействия, психического автоматизма при наличии гипоманиакального или эйфорического оттенка настроения.
Этот тип бреда характеризуется рядом особых черт. У больных прежде всего отмечаются бредовые идеи величия, наличие постоянных конфабуляций, бредового фантазирования, ретроспективных интерпретаций. Подобного рода состояния возникают чаще всего после паранойяльного или параноидного (с бредом воздействия) этапов развития болезни. Бредовый синдром при этом трансформируется, принимая широкий размах (мегаломания) и фантастическую, необычайно неправдоподобную окраску в противоположность рассмотренным вариантам паранойяльного и параноидного бреда. В ряде случаев на фоне обычного развития бреда преследования и воздействия (параноидный синдром) может возникнуть внезапная вспышка парафренного бреда. Иногда подобный бред развивается остро и внезапно вне связи с предшествующими этапами развития бреда.
Приведем два наблюдения E. H. Каменевой (1957) из клиники шизофрении.
«Больной Л., 30 лет. Первый приступ шизофрении перенес в 28 лет. При этом имели место слуховые галлюцинации угрожающего характера, идеи отношения и преследования. Затем поправился и работал. Через два года наступило обострение — стал снова замечать преследование, слышал голоса, которые то угрожали ему, то возвеличивали, говорили, что он "большой человек". Видел машины, троллейбусы, людей, которые провожали его как необычного, "большого человека". В больнице, куда он вскоре поступил, слышит голоса, замечает особое отношение к нему больных, воздействие на него, особую речь. Обычной речи в этом состоянии больной не понимает, чувствует какую-то рассеянность в мыслях. Замечает, что временами им овладевает какое-то особое воображение "не по образованию" — как будто он гений, может перевернуть весь мир, он один будет существовать для всего мира и т. п. Говоря о своих переживаниях, он как будто понимает, что все это бессмысленно. Кажется, что за дверью над ним смеются. После лечения инсулиновыми комами бредовые идеи исчезли, стал критичен к себе, выписан на работу.
Больная В., 33 года, инженер. Заболевание развилось год назад. Стала хуже усваивать читаемое, была как во сне, ощущала на себе влияние какой-то силы, несколько месяцев тому назад, просыпаясь по ночам, ощущала себя "особенным человеком", большой актрисой, Богородицей или Орлеанской девой, что ей дано "большое предназначение". По утрам к этим мыслям относилась с критикой. Считала их результатом гипноза. Затем развился бред особой миссии».
Что касается структуры парафренического бреда, то известна классификация Э. Крепелина, выделявшего систематизированную, конфабуляторную, экспансивную и фантастическую парафрению. На практике в каждом парафреническом бредовом синдроме можно найти различные элементы параноидного синдрома.
Ипохондрический бред. Этот вид бреда выражается в убежденности больного, что он страдает тяжелой, часто, по его мнению, неизлечимой болезнью, от которой он может быстро умереть. Довольно часто у больных без достаточного повода, вопреки данным анализов, развивается убеждение в сифилитическом заражении, наличии признаков СПИДа, раковой опухоли, тяжелого заболевания сердца и сосудов (инфаркт, инсульт). Такие больные постоянно обследуются, но данные все новых и новых анализов не убеждают их в отсутствии болезни, они переходят из одной клиники в другую, часто прибегают к самолечению различными «нетрадиционными» методами или изобретают свою собственную систему оздоровления, которая поражает нелепостью, иногда грубостью и тяжестью своих «лечебных» процедур.
У большинства подобных больных отмечается тесная спаянность бредовых ипохондрических идей с особыми ощущениями в теле, которые они описывают примерно в следующих общих выражениях: «сохну», «тлею», «гнию», «весь организм атрофируется, отмирает»; иногда описываемые изменения локализуются преимущественно в желудке, в других случаях — в печени или кишечнике, но все телесное расстройство, даже там, где оно зависит, в представлении больного, от одного какого-либо органа, является общим, «поражает все тело», вызывая в нем «злокачественные изменения», приводящие организм «к гибели». Характер телесных ощущений больные редко описывают ясно и точно. Иногда они говорят при этом, что испытывают во всем теле холод, слабость и др. Ощущение «слабости» у многих укрепляет убежденность в прогрессировании болезни и необратимом ее характере. Клиническое наблюдение такого рода приводит Э. Блейлер (1920).
«Крестьянская девушка, очень дельная, по умственному и физическому развитию выше среднего уровня, по причинам внешнего свойства не получила должного образования. Отец и дед в течение длительного времени страдали "желудочными схватками". Больная была очень хорошей работницей, ей поручали трудные дела, а также счетоводство. Жила она у брата. Представлялись случаи выйти замуж, но она от этого систематически отказывалась: "трудно решиться, боюсь брака". Имела несколько близких подруг, даже в больнице она сочинила стихи "подруге", в которых проступал гомосексуальный элемент. Когда ей было 47 лет, умер брат. После этого стала чувствовать себя "переутомленной", жаловалась на желудок, должна была из-за этого бросить работу. Ходила от одного врача к другому, ей ставили всевозможные диагнозы: "вялость желудка и кишечника", "мембранозный колит", "желчная колика", "уплотнение печени", "подвижная почка", в дальнейшем находили истерию. Лекарства, которые она принимала, "стали для нее ядом", как она думала. Извела на всевозможные виды лечения (электризация, массажи и др.) все свое состояние, так что вынуждена была прибегнуть к благотворительности. В конце концов поступила в психиатрическую клинику Э. Блейлера. Физически для своих 54 лет была очень крепка, имела цветущий вид. Жаловалась на вялость кишок, "застой всех секретов": матка у нее увеличена, давит на кишки, содержимое которых уже гниет, боли у нее ужасные, клапанов сердца "совсем не стало" и т. п.
Лечение игнорированием и отвлечением в течение шести лет, которые она провела в клинике, дало тот результат, что она опять стала ежедневно работать и обычно не требовала никакого лечения. При этом она все же оговаривала, что врачи в ее болезни ничего не понимают. Стоит заговорить с ней о ее болезни, как она начинает жаловаться на свои страдания и выражает недовольство лечением. Однако тут же может перейти в дружески-эротическое настроение. Например, лежит полумертвая от боли, стоит ее пригласить танцевать, как будет плясать до упаду. Во время разговора о болезни у нее часто определенно параноидный взгляд и резко выраженный симптом Веррагута. И тот и другой проходят от лечения. Один раз она уговорила дать ей слабительное, утверждая, что не имела стула. Несмотря на обильные ежедневные послабления, стояла на своем, немного похудела и жаловалась все это время, как никогда. Однажды не вернулась с прогулки и осталась у родных. По мнению Э. Блейлера, случай отличается от истерии — полное равнодушие больной ко всему, что вне ее болезни, и даже к самой болезни, если не дать ей возможности говорить об этом. В отделении живёт аутистически, ничем не выделяясь среди других больных шизофренией. Ее ипохондрические бредовые идеи слишком глупы для истерии».
Своеобразную разновидность ипохондрического бреда представляют больные с бредом «внутренней зоопатии» (Ж. Дюпре и А. Леви), при котором у больного имеется убеждение в наличии в его теле какого-нибудь животного. Эти клинические картины, которые описываются также под названием бреда одержимости, относятся к общей форме ипохондрического бреда в качестве его разновидности. В связи с наличием разнообразных ощущений при этом виде бреда В. А. Гиляровский говорит о «катестезическом» типе бреда.
