Как бороться с врачами. В помощь практикующему больному - Хворый Асклепий (книга жизни .txt) 📗
Итак, что мы, рядовые больные, знаем, например, про Авиценну? Мы точно знаем, что жил и работал он где-то на Востоке, что был великим врачом — почти волшебником, — что написал множество трудов с изложением всех своих знаний. Знаем, что очень он почитаем в медицинских и философских кругах. Что еще? Мало кто скажет больше, разве что историк. Даже врач, я уверен, немного добавит к вышесказанному. А кто из вас, уважаемые господа, читал его труды? Я предвижу ответ… И слава Богу! Ибо в период с 1012 по 1024 годы написал Абу Али ибн Сино — а именно так правильно звучит, как выясняется, его имя (Сино, а не Сина) — около 5000 страниц в сегодняшнем, разумеется, измерении. Читать все это современному человеку, поверьте мне, было бы очень утомительно, если он, конечно, не историк медицины. Я тоже, признаюсь, не стал читать всего, а ограничился небольшим обзором.
Какие же знания я почерпнул из собрания сочинений корифея? Я узнал, что слизь — это незрелая кровь, которая когда-нибудь становится кровью; что волосы человека состоят из «дымного пара» — субстанции мало пригодной для еды, что, поэтому, нет в мире животных, которые питались бы волосами — за исключением, возможно, летучих мышей; что боль возникает у человека «от прерывания непрерывности». В последнем утверждении, кстати, автор ссылается на Галена.
Узнал я много и другого, поверьте, столь же «полезного». Подобные приведенным «факты» составляют большую часть трудов. Учитывая такие «знания» наряду с тем, что в лечении Авиценна широко практиковал заклинания, можно уверенно констатировать, что, с точки зрения представлений современной медицины, значительная часть врачебной практики корифея — обычное шарлатанство. Случаи же успешного лечения скорее всего следует отнести на счет самовнушения. Вполне возможно, что ибн Сино обладал зачатками гипноза, что усиливало психологическое воздействие.
Прочитал я и воистину гениальные для того времени сведения, например, по анатомии, по способам очищения воды фильтрацией и перегонкой, по антисептике ран вином. Хотя, опять же, сейчас трудно судить о первенстве автора в этих открытиях и изобретениях.
Возможно, не так уж и неправ был Парацельс, почитаемый в медицине, кстати, не меньше Авиценны, когда, разорвав труды Галена и Авиценны перед своими учениками, заявил, что шнурки его ботинок знают больше, чем «эти старые маразматики». Кстати, тот же Парацельс рекомендовал гриб-мухомор в качестве профилактического (!) средства от чахотки и диабета, а лечить все заболевания пытался серой и ртутью. Сегодня же каждый школьник знает, что ртуть чрезвычайно ядовита. Недалеко ушел Парацельс, как видно, от Авиценны в своих познаниях. Но какое самомнение!
Что еще поражает в книгах ибн Сино, так это то, что он смело берется объяснять любой факт — будь он медицинский или из области естествознания. Много в его трудах философских рассуждений. Часто он ссылается на работы Галена, иногда критикует его. При этом, отвергая положения Галена, заменяет их своими — ничем не лучшими, т. е. одну чушь — другой.
Какие выводы можно сделать из всего этого?
Во-первых, величие Авиценны, на мой взгляд, прежде всего состоит в преданности идее и искреннем желании передать ученикам свои знания, в том, что он сумел оставить нам такой исторический памятник, свидетельствующий, кроме всего прочего, и о скудности познаний древних врачей.
Во-вторых, он явно постарался над созданием собственного ореола славы. Для современников он был эдаким ученым-всезнайкой. Там, где он честно должен был сказать: «Я не знаю», — говорил: «Знаю», — то есть, попросту говоря, врал.
Эта «маленькая шалость», как вы понимаете, у врачей уже в традиции. И причиной тому, конечно же, отнюдь не стремление вселять в пациента уверенность в силу лекаря. Ведь научные труды по медицине всегда писались исключительно для врачей.
В-третьих, написать за 13 лет — во времена, когда не было электричества, а бумага, свечи и лампадное масло были весьма дороги — 5000 страниц, конечно же, великий подвиг, отнявший у автора уйму времени и сил. Но, с другой стороны, сам собой напрашивается вопрос: «А когда же он лечил?» Скорее всего с лампадным маслом и бумагой у автора проблем не было, т. к., будучи везирем (министром) правителя Хамадана, он ни в чем не нуждался, в том числе и в писцах. Но, как известно, у везиря множество государственных дел и заниматься широкой практикой в этот период он едва ли мог.
Врачебный стаж, до того как приступил к написанию трактата, Авиценна имел не такой уж и большой — никак не более 15 лет. Может другие лечили не хуже и больше, а писать просто не успевали? Ведь, в конечном счете, история доносит до нас имена тех, кто сильнее «наследил», а не тех, кто лучше.
Как используют труды ибн Сино его последователи? Ведь ясно, что включать их в современные медицинские программы обучения бессмысленно. Ответ прост — никак!
Труды Авиценны изучались врачами вплоть до второй половины XVII века — наравне с трудами Галена — как основное руководство по медицине. Это наглядно свидетельствует о почти семивековом периоде догматизма и стагнации во врачебном деле. Когда же ошибочность древних знаний стала всем очевидна, медики очень быстро забыли даже правильное произношение имени автора, не говоря уже о самом учении. Но врачи давно и успешно используют имя Авиценна, как осеняющее их знамя. То же самое можно сказать и о многих других именах медицинских корифеев.
Возможно, подумаете вы, дело здесь вовсе не в знаниях, которых, как мы убедились, у великих было не так уж и много, а в том, что современные лекари столь же беззаветно преданы своей профессии и самоотвержены в борьбе с болезнями как, скажем, героические российские врачи Г. Н. Минх и О. О. Мочутковский, привившие себе с научными целями возвратный тиф. Или как тот же Парацельс, бесстрашно бросавшийся в очаги, где свирепствовала чума и знавший, что рискует заразиться.
Да, вы правы, врачи хотят казаться не только мудрыми, но и героями. И тому есть причины, о которых мы поговорим особо, в других главах.
Все мы, буквально с детства, находим в художественной литературе всегда положительный, а часто и героический образ врача. Над созданием такого образа в наших умах очень постарались Л. Толстой, А. Чехов, М. Булгаков, К. Дойл, А Кронин, С. Моэм, Г. Флобер и многие-многие другие писатели. Не мудрено… Ведь некоторые из них сами были врачами, а те, кто не был, тоже наивно полагали, что все врачи — герои.
Например, у врача-писателя А. П. Чехова читаем: «Профессия врача — это подвиг, она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов». Из этого мнения — с которым я отчасти согласен — однако же совсем не следует, что всякий врач обладает перечисленными качествами и является героем. Это можно понимать только как характеристику идеального врача — то, к чему должен стремиться каждый врач. Любая профессия, сама по себе, никак не может быть подвигом. Но почти в каждой профессии есть место для подвига. На практике же подобные высказывания трактуются врачами и навязываются обществу в совершенно ином ключе, а именно, — что все врачи совершают подвиг, а значит — герои. И даже больше, чем герои!
В российской телепрограмме «Первые лица» ее ведущая Э. Николаева задала ведущей другой популярной программы «Здоровье», Е. Малышевой — врачу по профессии, — вопрос: «Считаете ли вы, что хорошие врачи — святые?» «Да», — уверенно ответила Е. Малышева. На вопрос же: «Хороший ли вы врач?» — последовал ответ: «Да, и святая. Хи-хи-хи». Хихиканье, конечно же, надо отнести на счет обычного женского кокетства. Но что касается самих ответов, то они, несомненно, отражают бытующие во врачебной среде представления. Я не знаю, как других телезрителей, но меня они совсем не развеселили.
Во второй половине XIX века в Европе, в том числе и в Российской империи появилось множество врачебных обществ, взявших себе девиз: «Светя другим, сгораю сам». Как видите, уже тогда излишней скромностью врачи не страдали и тягу к пышной фразе имели большую. Думаю, что подавляющее большинство врачей этих обществ не «сгорело» на работе.
