Живём ли мы свой век - Углов Федор Григорьевич (книги онлайн полные TXT) 📗
Бродили в голове приятные мысли, всё время ему представлялась Зина, взгляд её искрящихся на солнце глаз. Кто-то про неё сказал: «Техникум окончила, на Саяно-Шушенской ГЭС работала». Рисовались ему картины одна радужнее другой: то он получает орден, и Зина подносит ему цветы, то она падает в Вахш, и он бросается со скалы, спасает её. Он чувствовал большой прилив сил, шаг его был легким, упругим.
И вдруг его словно кто-то толкнул в спину. Он увидел... фотографию. Она висела на щите, выставленном на поляне у только что построенного барака для строителей. Три парня, обнявшись за плечи, переходят мостик. Видно, что они пьяные. Посредине он, Мирсаид. И много пляшущих, неровно написанных слов, и в конце самое страшное: «А это Мирсаид Хайруллаев. Так он исполняет обязанности сторожа». Мирсаид остолбенел, в глазах у него потемнело. Всё обрушилось, обвалилось — в сердце вонзились иголки дикобраза. Парень даже рот приоткрыл, дышал тяжело. «Уволят с работы!.. Ладно. Это ещё переживу. На смех подымут! Скажут: Мирсаид, сын почтенного Хайруллы Хайруллаева и дня не проработал, оскандалился!..»
Мирсаид стоял за спинами смеющихся людей, до боли в пальцах сжимал кулаки и... плакал. Тихо, беззвучно — одним сердцем, одними глазами. По щекам его текли слезы.
— Что с тобой, парень?
Его взяла за руку и повернула к себе девушка — она, Зина. Она стояла на бугорке и была выше Мирсаида, смотрела на него ясными, серо-зелеными глазами — в них играли золотые зайчики; точно так же отражаются на волне блики солнца. Глаза не смеялись, но в уголках губ подрагивали ямочки.
— На тебе лица нет, Мирсаид. Ну ладно, ладно — нельзя переживать так сильно. Ты был пьян? — спросила.
Мирсаид отшатнулся, словно от удара, закачал головой:
— Я не был пьян. Поверьте. Прошу вас.
Она смотрела на него долго, пристально — и он под воздействием её нежного, доверчивого взгляда начинал приходить в себя.
— Пойдем, — сказала Зина. И, крепко взяв за руку, стремительно увлекла за собой.
Они вошли в подъезд большого дома, поднялись на третий этаж. Зина позвонила. Им открыл мужчина лет тридцати.
Зина сразу, с порога перешла в наступление.
— Не дружинников, а разбойников ты развел. Посмотрел бы, что они с парнем сделали.
— Избили?
— Ещё чего!.. Кулаки, слава богу, ещё в ход не пускают, а репутацию парню испортили. Первый день работает, и бац его — на доску позора!
— Переживёт, — лениво буркнул мужчина... Зина тряхнула его за плечо:
— Степан! Не паясничай! Он же таджик, из верхнего кишлака. Парню судьбу сломать можно.
— А что ты от меня требуешь? Я председатель товарищеского суда, тут же дружинники!
Степан подошёл к Мирсаиду, протянул руку:
— Степан. А тебя как зовут? — Расправил рубашку у ремня, примял рукой шевелюру. — Ты что же... — кивнул на Зину, — женщине пожаловался? Нехорошо. Джигит, мужчина!..
Мирсаид шагнул вперед, хотел возразить, но слова застряли в горле. На помощь пришла Зина:
— Не мучь парня, я сама его нашла. Тоже мне — рыцарь!
— Ладно, Мирсаид, — махнул рукой Степан. — Ступай домой. Если не виноват, так и не журись. Мы всё уладим.
И легонько подтолкнул парня к двери. Мирсаид шёл по лестнице, но света не видел, воздуха ему не хватало. Ко всем мучениям прибавилось ещё одно: «Осталась с ним, осталась...»
Мирсаиду хотелось плакать. Он вышел на улицу, повернул вправо, затем влево. За углом дома остановился. Куда идти, зачем идти — он не знал.
На берегу Вахша, на холме, нарядная — помещение, сбитое из досок на манер спичечной коробки. Над крышей труба. Зимой из неё валит дым. Свободные от дела экскаваторщики жгут просмоленные доски, масляное тряпье; с марта печку выбрасывают, окна и двери настежь. Механики, машинисты здесь прячутся от жары.
Мирсаид, как и русские люди, трудно переносит жару южного Таджикистана — там, высоко в горах, где он родился, солнце горячее, но воздух прохладен и не стоит на месте, как здесь, в долине. Воздух там вечно подвижен, вечно идут незримые волны с вершин Памира, разливая вокруг дыхание снега, давая жизнь и негу всему живому. А здесь...
— Суд идет! — раздается чей-то голос, и слова эти тяжёлым камнем валятся на голову. Мирсаид весь съежился, во рту пересохло.
— Вопрос к вам, товарищ Хайруллаев, — услышал Мирсаид голос Степана. — Вы в тот день пили вино или водку?
— Ничего не пил.
— Хорошо, так и запишем. Второй вопрос: вы шли по мосту?
— Да, шёл.
— Значит, бросили пост, ушли с поста?
— Не бросал! Не уходил! Я проводил их до моста. Мирсаид от нетерпения и обиды сжал кулаки, шагнул к судьям, сидящим за столом бригадира. Всё правда: он шёл с ними по мосту, покинул пост на минуту, на мгновение, но разве он поступил дурно?.. Зачем суд, зачем ему говорят обидные слова?.. Зачем, зачем?..
Из раскрытого окна, возле которого сидят подсудимые, протягивается рука и мягко касается его плеча. Он слышит голос, её голос, Зины:
— Сядь, успокойся. Тебе ничего не будет.
Он поворачивается, и взгляды их встречаются. Лицо её тронуто улыбкой, она кивает: не волнуйся, будь спокоен. Он садится и опускает голову. Сердце его заледенело и уже не слышит ласки. Даже её улыбка, её голос, такой нежный и красивый, не тронули остывшей, потерянной души. Жизнь ему кажется конченой. Рядом с ним поднялся Сысой, он что-то громко объясняет судье, даже как будто кричит на него — и в нарядной поднялся шум, смех, но всё это идёт мимо Мирсаида. Он сейчас представляет родной кишлак Чинар, отца, бабаев... Он опозорен, а позор люди гор не прощают. Лучше смерть, чем позор, — эти слова он слышал с детства, и потому у него сейчас нет мыслей о жизни, он решительно не знает, как теперь покажется на глаза людям.
После суда он вместе с другими выходит из нарядной.
«Не волнуйся, Мирсаид. Ты оправдан. Я же говорила: тебя оправдают. Вынесли товарищеское порицание за отлучку с поста, и всё. Трудись, вовремя приходи на дежурство». — Это говорит она, Зина, единственный человек, который подает ему надежду, напоминает о жизни. Но Зина не знает законов гор — законы эти строги, они никого не щадят. Мирсаида судили. Кто судил, за что судили? — спрашивать не станут. Все скажут: его судили, он покрыл позором имя отца и всего рода.
От мыслей этих огнем пылала голова.
Однако судьбе угодно было нанести Мирсаиду ещё один удар — он отозвался в сердце больнее первого.
Едва Мирсаид миновал границу экскаваторного участка и вышел на дорогу, ведущую в город, его нагнали два парня.
— О, смотри, это как раз тот таджик, которого защищала Зина... Добрая она нынче, готова весь мир обнять, а всё оттого, что замуж за Степана выходит. У них будто бы и свадьба назначена. — И парни, смеясь, ушли вперед.
Сразу потемнели для Мирсаида горы, обступающие со всех сторон Нурек, и больно засосало под ложечкой. Не помнит, как дошёл он до сакли тетушки Ойшагул, одно только сказал: «Мне плохо, тетя».
И потерял сознание.
Приехал врач. Смерил пульс — он был напряженным, давление 200 на 100.
Это характерная картина зарождения гипертонической болезни. Если к тому же стрессы повторяются и разрядка долго не наступает, то очень часто в подобных обстоятельствах гипертония получает серьёзное развитие. Она является не менее грозным заболеванием, чем коронарная недостаточность. Причины её также остаются до конца неясными. Здесь, может быть, ещё больше, чем при стенокардии, имеют значение неврогенные факторы.
Работы В. Старцева показали механизм возникновения гипертонии. Его экспериментальные данные полностью совпадают с наблюдениями клиницистов, которые давно отметили значение тяжёлых переживаний и психологических отрицательных раздражителей в возникновении гипертонической болезни.
Большую роль играют различные стрессы. Стресс возникает под влиянием чрезвычайных раздражителей: тяжёлая интоксикация, инфекция, ожог, травма и так далее. В ответ развивается усиленная деятельность всех механизмов, приспосабливающих организм к новым условиям. Стрессы — это всё, что усиливает интенсивность наших жизненных функций, приятное или неприятное — всё равно стресс. Стрессами сопровождаются все наши внутренние побуждения. Но, разумеется, под стрессами мы подразумеваем сильные потрясения. Они-то и ведут к глубоким нарушениям функций всех систем и органов. Резко возрастает деятельность сердечно-сосудистой системы, нервной системы, всех видов эндокринно-гормональных механизмов. Надпочечники выбрасывают в кровь большое количество адреналина. Последний вызывает бурный спазм сосудов, что ведёт к усилению деятельности сердца, легких, печени, к чрезмерному расходованию энергетических ресурсов.
