Гомеопатия - Паскеро Томас Пабло (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Основными причинами падения престижа гомеопатии являются неправильный отбор пациентов и неумелое употребление гомеопатических лекарств.
Ко мне обратилась пациентка из Германии, 32-летняя мать четверых детей, которая в течение двух лет страдала от хронического пансинусита. Она без особого успеха прошла несколько курсов терапевтического лечения, после чего ей была предложена операция. Перед операцией она обратилась к гомеопатии. У нее был гнойный ринит, и она ощущала постоянную жгучую боль в лобных и гайморовых пазухах.
Из истории болезни было известно, что она страдала от заболевания желудочно-кишечного тракта, сопровождавшегося болями в правом подреберье и эпигастрии после еды, сильными отрыжками, метеоризмом и ощущением камня в подложечной области (таким образом отражалось на ней малейшее волнение). Стул был зловонным, пенистым и кашицеобразным.
Спросив ее о психическом состоянии, я натолкнулся на некоторое сопротивление. Она утверждала, что обратилась к гомеопатии, только чтобы избежать операции, как и та женщина, которая ей это посоветовала. Я объяснил ей, что ее знакомая также была тщательно обследована и что дело заключается не в лечении ее синусита, а в лечении всего организма в целом, и поэтому мне необходимо знать историю всей ее жизни. Она рассказала, что страдает от нервного расстройства, которое началось у нее одновременно с менструациями и прогрессировало вплоть до замужества. Позже ее муж, состоятельный человек, и врач, у которого она консультировалась, посоветовали ей обратиться к психиатру.
После рождения первого ребенка, что произошло за 11 лет до появления синусита, ее состояние заметно ухудшилось, появились приступы раздражительности и злости, чередовавшиеся с депрессией. У нее были странные ощущения, заставлявшие ее чувствовать себя беззащитной. Например, ей казалось, что она раздвоилась и ее разум отделился от тела. Ей также казалось, что ее тело стало хрупким и могло рассыпаться или сломаться от малейшего физического или психического воздействия.
Она страдала от приступов злости, сильного раздражения, депрессии, фобии и навязчивых идей. Ее лечили несколькими седативными средствами и поместили в психиатрическую клинику, где подвергали гипнозу и электрошоковой терапии. Поскольку ее состояние не изменилось и позже вылилось в маниакально-депрессивный психоз, ее снова поместили в клинику, где, после тщательного медицинского обследования она получала седативные препараты и прошла курс гипнотерапии с последующим курсом психоанализа.
Маниакальные кризы и глубокая меланхолическая депрессия этой женщины прошли, но навязчивые идеи не покидали ее ни на минуту. Она вернулась в Буэнос-Айрес, где продолжала курс психотерапии и лечение нервов до тех пор, пока, за два года до моей консультации, у нее не начался сильный насморк с лихорадкой, сопровождавшийся сильнейшим упадком сил, который был подавлен пятидневным курсом лечения антибиотиками. В результате развился гнойный пансинусит, не поддававшийся ни антибиотико-, ни вакцинотерапии. Одновременно ее психическое состояние улучшилось: исчезли приступы ярости, меланхолия и депрессия. Из описанной выше клинической картины становится совершенно ясным, что воспаление носа и пазух выполняло определенную компенсаторную психическую функцию. Тем не менее она продолжала получать два типа лечения от двух разных болезней: психические симптомы лечили с помощью психотерапии, а воспаление синусов лечили отдельно, как местное заболевание.
Несмотря на отсутствие научных доказательств взаимосвязи между патологическими изменениями и тем, что происходит в психике, нельзя отрицать тот факт, что психические симптомы имеют клинически выраженные корреляции с физиологическими процессами.
Появление местных симптомов несколько улучшило психическое состояние этой женщины, но она все еще страдала от навязчивых идей, ощущений и других общих симптомов. У нее было чувство, что мысли приходят откуда-то извне. Она сообщила об «ощущении раздвоения личности», как будто ее разделили на две части, и она не знала, которая из них действительно была ею.
У нее также было ощущение, что она все делает и думает неправильно. Ее мучили навязчивые идеи, которые она не могла контролировать и которые оставляли ее только в кабинете психотерапевта, где она чувствовала себя защищенной. Только там ее оставляло чувство вины, хотя она и не понимала, что сделала неправильно. Она молила Бога простить ей дурные мысли, даже не представляя, в чем они заключаются. Она настолько устала от этой психической путаницы, что ей хотелось покончить жизнь самоубийством.
Поскольку тело казалось ей слишком хрупким, она не позволяла до себя дотрагиваться. Она даже просила мужа и детей не подходить к ней близко, испытывая страх перед малейшим прикосновением.
Ее ничего не удовлетворяло и не интересовало. Из-за отупения и неспособности сконцентрироваться она не могла читать, а грусть и отвращение к жизни заставляли ее желать смерти, чтобы избавиться от скуки.
Чувство тревоги в подложечной области, ощущавшееся ею как камень в желудке, не позволяло ей есть, поэтому при росте 163 см она весила 54 кг и выглядела худой и анемичной.
В целом, она чувствовала себя хуже в сырую и холодную погоду. У нее был ринит с обильными, гнойными, но не разъедающими выделениями. Обильные, продолжительные и частые менструации, иногда по два раза в месяц.
Я сформулировал ее симптомы следующим образом:
муки совести (как будто ее обвиняют в преступлении);
путаница с отождествлением своей личности;
иллюзия раздвоения личности;
не терпит, когда до нее дотрагиваются;
отвращение к жизни;
недовольство;
отупение;
мрачные предчувствия с локализацией в области желудка;
ухудшение в сырую погоду;
насморк с обильными выделениями;
обильные менструации.
В детстве она перенесла корь и дифтерию. В возрасте девяти лет ей удалили миндалины, в восемнадцать — аппендикс. Ко времени первой консультации у нее было четверо детей, и она несколько раз лечилась у гинеколога, который делал ей прижигание шейки матки, чтобы подавить обильные зловонные выделения, вызывавшие эрозию.
Ее отец умер от рака желудка, мать страдала от диабета, она была единственным ребенком в семье.
Из-за путаницы с отождествлением личности, ощущения вины и навязчивых мыслей с маниакально-депрессивными тенденциями было ясно, что она страдала от динамических нарушений, вызванных сикозом.
Сверившись с Materia Medica и Реперториумом, я пришел к Thuja — диагнозу, который был основан не на местном заболевании, а на психических симптомах. Я прописал ей три дозы 12С, 3 C и 2 °C с интервалом в 24 часа.
Наутро, после дозы Thuja 2 °C, она проснулась с ощущением раздражения и спутанности в голове, напомнившими ей ее самые тяжелые приступы в прошлом. Ей снилась мать, которую она ненавидела с раннего детства, особенно после смерти отца, к которому была эмоционально очень привязана. Она горько плакала, чувствуя раскаяние и вину за это неконтролируемое чувство.
Через пять дней у нее началось обильное выделение гноя из носа и из десневого кармана, откуда за семь месяцев до этого был удален зуб.
Ухудшение продолжалось неделю, в течение которой она не могла спать. Из синусов, носа и рта выделялся обильный гной, она ощущала спутанность мыслей в голове и потеряла три килограмма, что усилило ее общую слабость и привело в плачевное физическое состояние. Однако через восемь-десять дней она почувствовала себя спокойнее и увереннее. Ее боль и общее болезненное состояние уменьшились, она начала есть, восстановился аппетит. Пациентка набрала вес, окрепла, ей уже не казалось, что ее тело отделено от разума — ощущение, которое преследовало ее долгие годы.
Через два месяца ее психическое состояние полностью изменилось. У нее не было больше навязчивых идей, депрессии, грусти и отвращения к жизни. Она уже не ощущала свое тело таким хрупким и впервые смогла насладиться объятиями и поцелуями детей.
