Боль и обезболивание - Кассиль Григорий Наумович (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
При всех кратковременных воздействиях характер боли один и тот же — ноющий. Вряд ли кто-либо сможет точно указать, чем вызвана кратковременная боль, какое раздражение явилось первичным, каков первоначальный источник болевого ощущения.
Более длительное болевое воздействие вызывает жгучую боль, причем опять-таки никто не сможет отличить боль, вызванную электрическим током, от боли, возникающей при длительном уколе, щипке и т. д. Мы называем боль жгучей по ассоциации. Но кратковременная боль, вызванная раскаленной булавкой, расценивается нами как колющая, а боль, вызванная длительным дерганьем волоса, как жгучая.
Попытайтесь сравнить болевые ощущения, вызванные длительным трением кожи, ожогом, ультрафиолетовыми лучами, размозжением, обмораживанием или некоторыми раздражающими веществами, например хлороформом. Болевое ощущение, появляющееся через некоторый промежуток времени при любых из этих воздействий, имеет приблизительно один и тот же характер. Легче всего его сравнить с ощущением ожога. Поэтому мы и говорим о жгучей боли или о чувстве жжения и т. д.
По существу все эти определения имеют несколько условный характер. И, по-видимому, надо согласиться с мнением английского физиолога Люиса, что любая боль, вызванная с поверхности кожи, имеет одно и то же качество, независимо от названия, которое ему в данную минуту дает страдающий человек.
Иначе обстоит дело при глубоких болях, при болях, источником которых являются глубоколежащие ткани или внутренние органы. Болезненные ощущения в сухожилиях, надкостнице, суставах носят по преимуществу характер тупой боли. Это упорные, мучительные боли, захватывающие подчас большие участки тела. Больной с трудом находит источник боли. Его ощущения расплывчаты и неопределенны. Особенно трудно переносятся боли в суставах. При каждом движении конечности болевое ощущение усиливается, принимая подчас характер перемещающейся жестокой боли.
Хорошо изучена мышечная боль. Впрыскивая в мышцу концентрированные растворы различных солей, исследователи могли убедиться, что возникающие при этом боли носят тягостный, неясный характер. В большинстве случаев очень трудно указать местоположение исходной болевой точки. Но все же обычно мышечную боль легко распознать и отделить от кожной.
Как правило, человек не в состоянии точно определить характер болевого ощущения во внутренних органах. Это зависит от многих анатомических и физиологических причин. Но отличить глубокую боль от поверхностной удается довольно легко. Во всяком случае врач может это сделать без особых затруднений.
Рис. 18. Схематическое изображение различных болей (по Ирасеку)
а — мгновенная короткая боль (1 — большой интенсивности, 2 — средней интенсивности, 3 — малой интенсивности), б — непрерывная боль, в — приступообразная боль с безболезненными интервалами, г — боль с интервалами снижения интенсивности, д — внезапная боль, достигшая определенной высоты и ликвидированная оперативным путем (I), е — приступообразная боль, ж — пульсирующая боль
Пунктирная линия — уровень безболезненного состояния
Субъективное восприятие боли всегда своеобразно.
Сколько образов и сравнений находит человек для описания терзающей его боли. То она напоминает ему раскаленное железо, вонзающееся в тело, то она разрывает его органы, мышцы, нервы словно острыми щипцами, то она подобна собаке, вцепившейся зубами во внутренности. А на самом деле человек, столь образно рассказывающий о своих болях, никогда в жизни не испытывал укуса собаки, ни ранения острыми щипцами, ни прикосновения раскаленно- го железа. Он думает, предполагает, воображает, что именно такой должна быть его боль.
Больные буквально неистощимы при описании своих болей. Так, человек, страдающий невралгией тройничного нерва, утверждает, что по его лицу проводят раскаленной проволокой, а больной с язвой желудка жалуется на колючее инородное тело, переворачивающееся в его внутренностях.
Все эти описания, иногда преувеличенные, подчас фантастические и весьма далекие от истины, имеют нередко немаловажное значение для врача. Они позволяют в ряде случаев поставить правильный диагноз и назначить соответствующее лечение.
В художественной литературе можно найти немало описаний мучительных болей, вызванных болезнями, пытками, несчастными случаями. Каждый писатель вносит в эти описания что-то новое, субъективное, находит какие-то особые краски, неожиданные эпитеты, яркие сравнения.
Леонид Леонов в романе «Дорога на океан» описывает почечную колику, внезапно возникшую у одного из героев романа.
«Курилов сидел, подбородком упираясь в грудь и с закушенными губами. По влажному лбу его проступали темные, с глубокой тенью, жилы. Он делал скрытные, конвульсивные движения при этом, точно отпихивая что-то боком…
Через несколько минут он находился на ступеньке лестницы, держась за перила. Когда Марина заглянула в его прищуренные остановившиеся глаза, он сделал один совсем механический шаг и весь выпрямился, точно шел на протезах. Теперь это был какой-то подмененный человек…
— Она меня жует… — четко проговорил Курилов про боль, и Марине почудилось, что он сейчас же рухнет вниз, как большая сломавшаяся вещь».
Роже Мартен дю Гар в романе «Семья Тибо» описывает приступ уремических судорог у старика Тибо. «Приступы продолжали учащаться и были так жестоки, что по окончании каждого из них люди, присматривающие за больным, подобно ему самому, окончательно выбивались из сил и почти пассивно следили за его мучениями. Ничего нельзя было поделать. Как только кончались корчи, начинались невралгические боли. Почти каждая точка тела делалась источником мучений, и интервалы между концом одного приступа и началом нового заполнялись сплошным ревом. Мозг несчастного слишком ослабел для того, чтобы он мог сознавать происходящее… Моментами он определенно бредил, но чувствительность его не замирала, и он указывал знаками на те места, где всего сильнее чувствовалась боль…»
Молодой ямайский писатель Виктор Рид в повести «Леопард» дает необычайно яркую картину тяжелой и неравной борьбы с нарастающим болевым ощущением у раненного африканского воина — сильного, ловкого и выносливого Небу.
«Держась рукой за раненый бок, Небу встал на колени. Кровь била из обоих отверстий раны, ибо пуля прошла насквозь. Одной рукой он старался остановить кровь, другой наскреб земли, чтобы замазать рану. Его лицо было бесстрастной маской…» Это было начало боли. Огнестрельное травматическое размозжение тканей, первая болевая реакция. Но прошло несколько дней. «Небу разговаривал с жуком, беспокоившим раненый бок. Жук сидел под кожей и царапался, как леопард на железной крыше. Бок невыносимо зудел. Пуля… оставила под кожей жука, чтобы напоминать о своем посещении…»
В ране развивалось воспаление. Чувство боли еще не сформировалось полностью. Оно еще находилось в стадии зуда, переходящего в расплывчатую, неопределенную боль. В понимании Небу это «…была не пуля, а всего лишь жук.
В некоторых ранах сидит ревущий лев, некоторые раздирает когтями леопард. В смертельных ранах неистовствуют стада слонов, вырывающих с корнем деревья». Здесь боль только начиналась, подкрадывалась.
На следующий день «…жук в ране отрастил бороду. Он стал старше… он цеплялся когтями за внутренности, чтобы сохранить равновесие. Боль пенилась в животе…» И еще дальше: «когда Небу оступился, рана взорвалась яркой пронзительной болью».
С каждым днем боль усиливалась. В ране возникло гнойное воспаление. Были мобилизованы все защитные силы организма. В действие вступила мощная, совершенная система сигнализации и оповещения, начиная от кожных рецепторов и проводящих путей, кончая ретикулярной формацией и зрительными буграми.
