Стоит ли им жить? - де Крюи Поль Генри (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Это было бедствием. И в течение месяца — после того, как небо уже прояснилось, — осторожные намеки на крупное бедствие стали появляться в газетах, переползая постепенно с последних страниц на первые, в заглавные строки. И вот в один жаркий вечер июня меня запросили по междугороднему телефону из Филадельфии, не соглашусь ли я поехать в Висконсин и на северо-запад, чтобы рассказать о том, что значит жить без воды или жить, покупая воду, или не иметь возможности достать воду ни за деньги, ни за какие блага в мире.
Мне было страшно ехать, мне не хотелось этого видеть. Но я репортер и должен был ехать. И я поехал, оставив благословенное озеро Мичиган, оберегающее от печального зрелища народных страданий.
Это было шестнадцатого июня; небо было голубое и ясное; царила тишина и прохлада. Самый подходящий денек для пикника или июньской свадьбы, и если пройдет дождик, то, может быть, и не придется уничтожать половину висконсинского молочного скота, а дети северо-запада будут иметь почти вдоволь молока. Если в самые ближайшие дни пройдет хороший, настоящий дождь, то, может быть, удастся избежать голода в Америке, испокон веков хвастающей своим изобилием… Ах, как нужен хороший дождь! Эту фразу в продолжение десяти дней я не переставал слышать повсюду в Висконсине.
Несколько дней тому назад, после того как мутнокоричневые дни пылевого шторма уже миновали, в газетах исчезли заголовки об опасности весенней засухи для Висконсина, Миннезоты и Дакот, потому что прошли ливни, — короткие ливни, кое-где. И каждый, кто не жил в полосе развернувшегося уже бедствия, забыл о засухе, читая вместо нее новости о надвигающейся забастовке в сталелитейной промышленности или о том, как Макси Байер здорово отлупил Карнера, человека-гору. Маловато дождей было в Висконсине; за десять дней, непосредственно после этих так называемых ливней, я проехал две тысячи миль по сухим и пыльным висконсинским полям, поглотившим эти дожди, почти не заметив их.
Засуха в Висконсине была еще не так демонстративна, как в Дакотах, где несколько тысяч ферм были буквально выжжены, где матери, вставая утром, не знали, смогут ли напоить детей, не говоря уж об умывании. Но если отсутствие дождей в Висконсине не давало достаточно яркого материала для кинохроники или журнальных иллюстраций, то все же оно имело некое важное значение. Дакотским фермерам засуха принесла гибель пшеничных посевов. Но засуха, опустошавшая посевы трав в Висконсине, продолжалась уже третий, четвертый и пятый год в некоторых частях этой когда-то зеленой страны. Это угрожало самым основам молочного скотоводства, а в Висконсине молочное стадо — это вся жизнь.
Я смотрю на красивые коричневые волны реки Висконсин и размышляю о том, что я слышал и видел в Висконсине. Странный стоит июнь — без обычного запаха свежескошенного сена; и когда проезжаешь вечером по дорогам, то вместо зеленых трав и розового клевера видишь одни только голые коричневые поля. Дикий, издевательский июнь! Лошади дохнут сотнями без пастбищ, жены фермеров не спят по ночам, прислушиваясь к мычанию голодного скота, а бледные, истощенные дети сидят без хлеба…
Для меня это очередной урок сумасшедшей науки, именуемой экономикой.
В нашей стране изобилия всегда нехватало основного продукта питания — молока, необходимого детям для крепости и здоровья. И вот, в эту засушливую весну, когда мой старый друг Генри Уолес со своими мудрецами из ААА [9] силятся доказать, что для удовлетворения детей молоком нужно уничтожить то, чего никогда нехватало, в этот момент сама мать-природа идет к ним на подмогу…
Она тоже хочет доказать, что единственный путь для обеспечения Америки молоком, — это заморить голодом достаточное количество коров, чтобы вздуть цены на молоко и сделать его доступным только для богатых.
Вот что случится, если не будет дождя…
Я смотрю на ласточек, стремительно падающих и взлетающих над коричневой водой реки Висконсин, добывая себе ужин, предоставленный им в беспредельном изобилии, и думаю о плутоватых правительственных фокусниках, произносящих речи о всеобщем изобилии, между тем как их дела говорят о их страхе, чуть ли не ненависти к изобилию. Я не могу понять Генри Уолеса…
Я вспоминаю, как в 1927 году, в дни «бума» — этой лихорадки, с которой началось последнее заболевание нашей системы, теперь уж окончательно издыхающей, — в один туманный апрельский денек я сидел в гостинице Форт Де-Муан с Генри Уолесом, убеждавшим меня, что одной науки недостаточно, что я должен непременно познакомиться с основами экономики и прочитать книгу двух умнейших людей, Фостера и Кэтчинга, — книга, если не ошибаюсь, называется: «Путь к довольству». Но лучше всего мне запомнился из беседы с Генри в этот туманный денек рассказ о выращенном им гибриде кукурузы, дающем сказочный, небывалый урожай.
В те времена Генри еще всецело и бесспорно стоял за изобилие…
Но вот теперь, весной 1934 года, незадолго до пылевого шторма, когда жизнь без воды не стала еще темой для газет, а была только частным висконсинским бедствием, правительственные экономисты вдруг решили, что пришло время обогатить висконсинских фермеров, выплачивая им деньги за сокращение молочной продукции, которая не имела сбыта, потому что обедневшие народные массы не в состоянии были за нее платить.
Я вспоминаю серьезность Генри Уолеса, его бесспорную честность, его страсть к экономическим наукам, и поражаюсь… на кой дьявол ему нужно награждать фермеров грошами и серьезно призывать их к сокращению молочной продукции и как он не видит самых простых вещей…
Ведь существуют сотни тысяч американских семейств, — стоящих на пороге нищеты, — в которых дети совсем не получают молока и набивают животы другой, более дешевой пищей.
В Мичиганском округе, где я живу, имеются тысячи детей, состоящих на пособии, которые получают едва ли половину того молока, которое требуется для поддержания их здоровья и роста.
В Пенсильвании и Западной Виргинии есть места, где десятилетние дети, вероятно, не пробовали молока с тех пор, как были отняты от материнской груди.
Как может Генри со своими мудрыми экономистами из ААА говорить о перепроизводстве молока перед лицом неотразимых научных фактов, изложенных в циркуляре № 296 их же собственного департамента агрикультуры? Этот циркуляр анализирует продуктовую потребность Америки на основании так называемой «вольной диэты», которая составлена почти-что в обрез для поддержания здоровья, роста и сил всех наших мужчин, женщин и детей. Между количеством молока, представляющим годовую потребность народа, и максимальной продукцией молока в лучшие годы имеется пробел в несколько биллионов фунтов!
Такова обратная сторона нашего «перепроизводства». Но вот в марте этой пятой бесснежной зимы и четвертой безводной весны в Висконсине ААА решила резко снизить запасы основного продукта питания, которого и так далеко нехватает.
«Из продуктов первой необходимости», объявила ААА, «лишь одни молочные продукты не использованы по плану и без того заниженному».
За месяц до этого объявления ветеран Билль Рогэн из округа Марафон, он же староста окружных агентов Висконсина, срочно примчался в Висконсин рассказать о положении пораженных засухой фермеров северных округов. Он вернулся оттуда с обещанием, что скот будет накормлен. В апреле Билль пишет начальнику Комитета пособий Гарри Гопкинсу:
«Три обследователя, работающие от нашей конторы, в один голос заявляют, что с фермерами нельзя разговаривать в хлевах из-за голодного рева скотины»…
Как раз в этом месяце Генри Уолес, стоявший когда-то за изобилие, разрешил своим «жрецам религии сокращения» объявить висконсинским фермерам, что им уплатят за снижение на десять-двадцать процентов и без того уж ничтожной продукции молока.
Фермеры на собраниях провалили это предложение.
Апрель. Билль Рогэн от имени фермеров центрального Висконсина телеграфирует начальнику Гопкинсу, Вашингтон, срочно:
