Третий пол: Судьбы пасынков природы - Белкин Арон Исаакович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Что-то принесет нам обоим новая жизнь?»
Насколько скорее сказывается эта сказка на бумаге, чем разворачивалось дело в действительности! Выписавшись из мужского отделения, Женя не пошел сразу к Голубевой «решать окончательно свой вопрос», как он называл операцию. Он снова уехал домой, и снова стали приходить от него письма, свидетельствующие о мучительной раздвоенности. Начинал Женя как будто решительно: «Я по-прежнему придерживаюсь своего мнения, и все же соглашаюсь с Вами. Как это Вы сказали однажды: если не веришь моим словам, поверь седым волосам. Да, я решаюсь выбрать именно этот путь, который Вы считаете единственно правильным». Кажется, ясно? Но следующая фраза – уже совсем про другое. «Знали бы Вы, как мне не легко пойти на это! По-прежнему два течения борются во мне». А раз борьба продолжается, значит, еще неизвестно, что победит?
За обманчивым спокойствием кроется неистовое смятение. Женя опять говорит о своих «прекрасных друзьях», а буквально на следующей странице – «всю свою небольшую жизнь я, по сути, одинока». Пишет, что во мне теперь видит чуть ли не отца, и вдруг такой глубоко спрятанный упрек: я, мол, не понимаю, на какие испытания обрекаю человека. Что же вызывает такую душевную бурю? «Я настоящая женщина», «я хочу быть женщиной» – эта тема полностью исчезла. Могу точно сказать, что произошло это еще до выписки из больницы: перемена пола уже произошла, в своем сознании Женя уже стал мужчиной. Между прочим, мы, что называется, всю дорогу держали под контролем уровень гормонов у него в крови. И эти анализы показали, что даже чисто внешняя имитация мужского поведения вызывала заметный подскок андрогенов в крови, а когда этот стиль стал укрепляться, когда Женя перестал вздрагивать, слыша: «мужчины, обедать!», в биохимических кривых немедленно обозначилась эта метаморфоза. Откуда же вдруг такой регресс?
«Больше всего пугает меня то, что все это станет известным не только в моей деревне, но и всем, с кем я училась в школе, в техникуме, всем многочисленным знакомым. У нас же каждого знают на многие километры вокруг, и не только тебя, но и давно умерших дедов твоих и прадедов. На меня будут смотреть, как на восьмое чудо света! Одно дело – пересуды, догадки (но, как говориться не пойман – не вор), и совсем другое… Да, и я это еще раз подчеркиваю: главное, что заставляет меня колебаться, – это нездоровое внимание знающих меня людей».
Потому, наверное, и сохраняется в письме женский грамматический род, который на этой этапе эволюции сознания выглядит уже просто нелепым. Психологическая перестройка уже совершилась, но социальный пол не отпускает. Страх разрушить свой образ в глазах других, вызвать их насмешки, возможно, презрение – этот страх перечеркивает всю титаническую работу, которую проделал в своем сознании Женя за долгие-долгие месяцы.
Но зато когда и этот этап остался позади, наши пациенты действительно приходили в состояние эйфории. Пьянило неизведанное чувство освобождения, небывалый прилив сил. Точнее всех, на мой взгляд, это общее для всех состояние сумел на бумаге передать Алеша:
«Хочется работать, расти, чего-то добиться в жизни. Чувствую, что я могу; ощущаю много внутренних душевных сил. Они, эти силы, были и раньше, но тогда от избытка их я только плакал, потому что они были неприменимы. Хочется поскорее узнать себе настоящую цену. И почему-то очень верится в то, что я не буду больше обижаться на свою судьбу. Уныние, нежелание жить – все это осталось там, в прошлом, от которого я ушел навсегда. Полоса моих мучений кончилась. Даже если наука не поможет мне в достаточной степени, я когда-нибудь помогу себе сам. Ведь я поверил в то, что я – мужчина».
Вот откуда шел душевный подъем, владевший нами в период съемок фильма. И разве могли какие-то привходящие обстоятельства, какие-то бытовые трудности его погасить?
А трудности, сказать по правде, встречались нам неисчислимые.
Для большинства врачей выписка из больниц – то же, что для спортсмена пересечение линии финиша. Они и впредь, конечно, могут встречаться с больным, консультировать его, но не больше. Да и то нередко бывает, что пациент переходит под наблюдение других специалистов. А уж если он полностью поправился, то и говорить нечего – начинается его возвращение к обычной, повседневной жизни. Миссия врача завершена.
У нас с Голубевой и в этом все было не как у людей. Не было у наших пациентов нормальной, здоровой жизни, некуда им было возвратиться. Все приходилось начинать заново. И не было других специалистов, готовых принять от нас эстафету.
Первое, что необходимо сделать при смене пола – сменить документы, начиная с паспорта. Алеше хватило мужества самому пойти к начальнику паспортного стола и, предъявив справки, пройти эту исключительно неприятную процедуру. Но не все были способны на такой подвиг. Приходилось вести их в милицию за ручку, а в самых тяжелых случаях – идти на прием за них. А ведь кроме паспорта, у каждого человека есть еще куча других документов – аттестаты, дипломы, трудовая книжка, всевозможные членские билеты, свидетельства не говоря уж о сберкнижках, отметках о прописке, картах в поликлинике. И все это необходимо поменять. Реально это означает, что число документов следует помножить на минимум на 2–3 кабинета, в каждом из которых надо от начала до конца рассказывать свою пикантную повесть. Кому такое по силам?
Забыл еще сказать, что до того, как машина будет запущена, разрешение на смену пола необходимо получить. Врач – он всего лишь дает свое заключение, рекомендацию. А санкционирует этот «высоко гуманный», как я писал, акт далекий от медицины чиновник, сидящий в органах записи актов гражданского состояния. Он может внять мнению врача, а может и поупрямиться. У меня был забавный случай. Есть такой термин – «ложный мужской гермафродитизм». Это сугубо специальное уточнение, связанное с тем, что в науке было принято «истинный» пол, а следовательно и «истинную» двуполость определять исключительно по строению гонад. И вот на основании этого диагноза одна грозная дама категорически отказалась менять пол моему пациент: раз гермафродитизм у него ложный, то пусть голову не морочит и продолжает жить в том поле, в каком записан! Конечно, мы ни разу не спасовали перед такими идиотскими запретами и в конце концов добивались своего. Но чего это стоило!
Однако, все эти трудности меркли перед тем, что ожидало наших пациентов при попытках определиться в дальнейшей жизни.
Первый вопрос – куда ехать? Большинство и слышать не хотели о возвращении в родные места, и непростительной жестокостью было бы на этом настаивать. Да и не было у них там никакой опоры, если вдуматься, – ни надежной профессии, ни достойной человека работы.
Отважный наш Алеша и тут решил действовать по принципу «нам не страшен серый волк». Не забудем – у него была Марина, которая его ждала. Кроме невесты, был еще и тренер, проявивший, на мой взгляд, верх душевной тонкости и преданности ученику. Я видел его, когда он приезжал проведать Алешу в больнице. Он сделал все, чтобы поддержать своего питомца, обещал во всем помочь, даже заверил, что Алеша сможет продолжать тренировки в команде мужчин-велосипедистов. А чтобы не было лишних разговоров, тренер придумал байку, которую намеревался пустить в обращение, когда вернется домой. Он, дескать, навещал Аню, она очень плоха и спортом заниматься больше не будет. Зато в Москве он повстречал Аниного родного брата Алешу, замечательного парня и тоже велосипедиста. Они подружились, и этот замечательный парень изъявил желание перебраться на юг и как бы занять место Ани в строю… Тренер собирался особо подчеркивать, что похожи брат и сестра настолько, что различить можно только по прическе.
Но возвращение Алеши домой не состоялось. Приехать-то он приехал и честно попытался заново войти в местное общество. Но из этого ничего не получилось. Даже в общении с тренером, верным другом и союзником, возникала неловкость, которую никак не удавалось погасить. Так же напряженно реагировали и другие близкие знакомые, которых Алеша решился первыми посвятить в свою тайну. Его оптимизм поколебался. К старому месту работы он даже не приблизился: внезапно им овладел жгучий страх – как он покажется бывшим сослуживцам? Промаявшись некоторое время, Алеша вернулся в Москву. Нам удалось устроить его на завод, набиравший «лимитчиков», прописать в общежитии. По тогдашним меркам, можно было считать, что устроен он прилично. Но все это очень мало походило на то, о чем он мечтал.
