Анатомия болезни - Казинс Норман (читать книги онлайн без TXT) 📗
Я решил ничего не говорить жене о приговоре врачей. Когда я вечером вернулся домой, мои маленькие дочери бросились мне навстречу. Они очень любили, когда я подбрасывал их в воздух. В мгновение ока передо мной предстали две дороги в будущее. Одна — «кардиологический тупик». Если я последую советам специалистов, я уже никогда не смогу подбрасывать моих девочек. Вторая дорога — полноценная жизнь и работа в газете. Вторая дорога поведет меня вперед, пусть даже это продлится всего несколько месяцев или недель. Я выбрал второй путь. Решение возникло мгновенно и легко. И я подбросил своих дочурок еще выше. На следующий день я играл в теннис на соревнованиях несколько часов подряд.
В понедельник я позвонил доктору Хитцигу и рассказал ему о мрачном приговоре. Мы договорились немедленно встретиться, и он организовал консультацию у ведущего кардиолога. Повторная кардиограмма подтвердила диагноз.
Мы подробно обсудили с доктором Хитцигом сложившуюся ситуацию. Я собирался продолжать жить так же, как и прежде, не хотел отказываться от активной деятельности. Я сомневался, что есть хоть один кардиограф в мире, который знает, что заставляет мое сердце работать именно так. Хитциг похлопал меня по плечу — он всецело был на моей стороне.
Три года спустя я познакомился с Полем Уайтом, всемирно известным кардиологом. Он внимательно выслушал историю, связанную с «ишемической» болезнью, и сказал, что я выбрал тот самый единственный путь, который мог спасти мне жизнь. По его мнению, постоянные и энергичные тренировки необходимы для нормальной работы сердца, даже если у человека появились признаки сердечной недостаточности, как было в моем случае. Врач сказал, что если бы я примирился с приговором специалистов, то их диагноз, возможно, подтвердился бы.
Встреча с Полем Уайтом стала своего рода вехой в моей жизни. С этой минуты я стал доверять своему организму и жить с ним в мире и согласии.
Эта встреча еще больше укрепила мое убеждение, что психика может управлять телом, «дисциплинировать» организм, выявлять его потенциальные возможности.
Конечно, я ни в коем случае не хочу сказать, что пациенты с серьезными сердечными заболеваниями должны поступать вопреки советам докторов. Меня поддерживал мой лечащий врач Уильям Хитциг. К тому же в каждом конкретном случае к лечению надо подходить по-разному: то, что полезно одним, неприемлемо для других.
Стал ли я меньше уважать врачей? Как раз наоборот! Тысячи писем, которые я получил от них, опровергают ошибочное мнение, что врачи отрицают роль психологических факторов и духовных сил, способствующих выздоровлению.
Медицина — не только наука, но и искусство. Самое важное — открывать возможности человеческой психики и организма, использовать их глубинные резервы в борьбе с болезнью или со стрессом.
В некоторых письмах меня спрашивают, смогу ли я, если снова серьезно заболею, взять на себя полную ответственность за свое здоровье и жизнь, как прежде.
Честно говоря, я не знаю, что человек способен выдержать в своей — единственной для него — жизни, но уверен, что обязательно приложу все свои усилия. [11]
Я давно уже пересек ту роковую черту, которую мне когда-то предрекли медицинские эксперты. Согласно моим подсчетам, мое сердце за это время подарило мне ударов больше, чем предполагали врачи из страховой компании.
Так совпало, что в 10-ю годовщину со дня начала болезни я случайно встретил одного из тех врачей, которые поставили мне печальный диагноз: коллагеноз, означающий прогрессирующий паралич. Он был совершенно ошарашен, увидев меня. Я протянул руку, чтобы поздороваться, он — тоже. Я не удержался: хотел продемонстрировать ему все, что не мог выразить словами, — я сжал ему руку с такой силой, что он даже сморщился от боли и вынужден был просить пощады. Сила моего рукопожатия была красноречивее всех слов. Вряд ли стоило спрашивать о моем теперешнем самочувствии, но врач поинтересовался, что же помогло мне выздороветь.
— Все началось, — сказал я, — когда я решил, что даже самые опытные медицинские эксперты на самом деле знают недостаточно, чтобы приговорить человека к неподвижности и смерти. И я надеюсь, что врачи будут крайне осторожны, говоря с пациентами: ведь те могут поверить их прогнозам, а это станет началом конца.
