Фармацевтическая и продовольственная мафия - Броуэр Луи (книга жизни .TXT) 📗
В XIX в. при капитализме и резком подъёме качества научных экспериментов стали возникать новые, многочисленные проблемы. Как доказал Маркс, каждый способ производства, начиная с того момента, когда он становится определяющим в обществе, повторяется во всех секторах социальной жизни. Таким образом, капиталистический способ производства мало-помалу стал проникать и в другие, непромышленные, секторы производства: с приходом к власти Де Голля в 1958 г. он проник в сельское хозяйство, в крупную торговлю, а затем произошло постепенное поглощение этим способом производства мелкой ремесленной торговли.
С приходом XX в. болезнь также стала подобием рынка. Каким же образом капиталистическая система смогла проникнуть в сектор здоровья? Постепенно инвестировались наиболее рентабельные секторы.Первым поворотом к рынку здоровья можно считать «пастеризм»: теория (впервые появившаяся, как ни парадоксально, во время падения Парижской коммуны), согласно которой внешняя агрессия на организм является причиной появления всех болезней, и против нее достаточно было только организовать борьбу. Подобная концепция, с одной стороны, насаждалась в ущерб уже ранее существовавшим другим концепциям, с другой стороны, подготовив благодатную почву для развития антибиотерапии, продолжает доминировать и в современной медицине. (Следует отметить, что пастеризм появился как теория в противоположность теории Клода Бернара, и при этом повсюду распространялся, в том числе и в философских кругах, но так и не был опубликован или серьезно изучен).Но медицинская практика оставалась на кустарном уровне. После первой мировой войны начинает разворачиваться война против рака. Основной целью этого нового «крестового похода» ставилось возрождение традиционных госпитальных структур.
Модель противораковых центров, разработанная еще перед второй мировой войной (концентрация финансовых средств, обобщение научных достижений) послужила базой для создания региональных госпитальных центров, первое открытие которых относится к пятидесятым годам.Это была самая первая и самая большая составная часть капиталистического способа производства в лечебной области: начинают создаваться структуры наподобие фабрик — сосредоточение больных в одном месте. Осуществлялся постепенный переход от приютов, принимавших нуждающихся, к современным госпиталям, в которых скапливались больные, ставшие объектами медицинской практики.В период между двумя войнами появляется второй решающий фактор: химия и специфически немецкая химия. Последняя была опробована во Франции во время оккупации... С того самого времени все и началось.
До этого периода создание того или иного лекарства было делом врача-практика: он создавал структуру будущего лекарства в присутствии своего пациента и в ходе его индивидуального опроса, а в зависимости от глубины своих знаний он выписывал рецепт. Фармацевт изготавливал по рецепту лекарство. Постепенно врач-практик начинал терять свою индивидуальность. Фармацевтика становилась приоритетом большой индустрии. Промышленные лаборатории приступили к изготовлению всех лекарств, следуя закону максимальной выгоды, который проявлялся в двух основных формах: если новое лекарство получалось менее дорогим, но более эффективным, принималось решение о приостановлении его выпуска, тогда как другое, более дорогое, лекарство вскоре появлялось на рынке; учитывались только немедленные результаты и не принимались во внимание катастрофические последствия от побочных явлений отдельных выпущенных на рынок лекарств (к примеру, Сталиной, талидомид, дистельбен и другие). Большая лаборатория становится хозяином положения: она судья и обвинитель, она организует эксперименты на человеке и продолжает их проводить дальше, умело обходя недавно принятые законы.
С точки зрения методологии, стараются придерживаться только статистических данных, но и учитывается, что рентабельность превыше всего; подход к каждому лекарству следующий — оно подходит, если процент больных соответствует проценту той или иной болезни. Всякие другие подходы не приветствуются, а только этот рассматривается в качестве кредо «медицинской науки «. Другое правило — недопущение каких-либо открытий за пределами основного производственного цикла. Горе исследователю, какими бы ни были его прежние титулы и заслуги, который сделал открытие вне того же самого производственного цикла. Если это свершилось, то такого исследователя ожидает преследование со стороны грозного научного административного и юридического механизма. Так, в 1988 г. медик-практик из Ниццы, доктор Филипп Ля Гарт заплатил за своё независимое мышление 45 днями пребывания в тюрьме. Добавим к этому действия высшего руководства во времена оккупации, которые предоставляли свободу химическим исследованиям, запретив всякую фитотерапию (как и другие методы терапевтического лечения, в том числе и электротерапию) и создали службу надзора, сторожевую собаку нового порядка, которая продолжает существовать до сих пор в этой области.
Крупные госпитальные центры, сконцентрировав больных, специалистов и огромные финансовые средства, создали условия для развития высоких медицинских технологий в области рентгеноскопии, хирургии и таким образом открыли новый высокорентабельный центр для инвесторов.Госпитальные центры, впрочем, и сами при содействии служб социального обеспечения и медицинского страхования, исходя из экономических интересов, поддержали развитие новых видов медицинской техники.В начале 80-х годов наступает новый этап — этап временной потери интереса к подобному техническому прогрессу, что неизменно вызвало появление таких новых крупных организаций, как, например, «Лионская дирекция мониторинга питьевой воды «, которые сами стали приобретать частные клиники, переоснащать их современной техникой и успешно конкурировать с соответствующими государственными службами.
В отдельных областях (г. Марсель) государственный сектор начинает терять свою власть а, между тем, развёртывается война против монополии клиник.В последние десятилетия XX в. предоставление услуг на государственном уровне в области лечения стало приоритетом врачей-специалистов (60% медицинского корпуса, экипированных высокотехнологическим оборудованием), фармацевтов и обслуживающего персонала. Фармацевты стали простыми продавцами медикаментов промышленного производства. Еще в декабре 1989 г. вышел закон, запрещающий им самим изготавливать по рецептам медикаменты. Обслуживающий персонал также был постепенно потеснен. Повивальные бабки уступили место акушеркам родильных домов, клиник и госпиталей. Специалисты стали группироваться в больших центрах и направлять больных к другим коллегам. Терапевты все больше играли роль диспетчеров, осуществляя контроль поступления новых пациентов.Такие объединения, как «Генеральная дирекция питьевой воды», стали проявлять все больший интерес к терапевтам, разрабатывая проекты по созданию объединений этих врачей, наподобие уже существующих объединений мебельщиков, парикмахеров и окулистов.
Очень быстро были созданы объединения биологов и фармацевтов. Короче, постепенно, по мере того как рентабельность и окупаемость все больше и больше становились на повестку дня, инвесторы все решительнее вкладывали свое деньги в этот сектор экономики и, конечно, упразднялось нерентабельное производство. Подобное эволюционное развитие послужило укреплению позиций большого капитала.К этому следует добавить, что подобные феномены входят в реальную жизнь с большими трудностями: во имя личных интересов медицинских работников отдельные члены одного из институтов (Орден медицинских работников) выступили против подобной эволюции.Однако пути назад нет, капиталистическая система производства будет и дальше продолжать инвестировать сектор продажи медицинских услуг. Таким же образом, как это делается при реализации продуктов питания и материальных благ. В данный момент мы переживаем агонию мелких фермеров и коммерсантов, а также наглое наступление конкурирующих торговых объединений из других стран Европы.Разумеется, при подобном развитии событий никого в правительстве, будь то правого или левого направления, вопросы охраны здоровья населения нисколько не волнуют.
